Она молчала, изо всех сил сжимая зубы, желая только одного — сдержать стон, не дать зубам позорно застучать из-за отчаянно дрожащего тела.
— Ты не была святой — ты была солдатом. Защищала, кого прикажут, не щадя жизни; убивала, без злобы и наслаждения, — тех, кого король называл врагами. А потом тебя предали.
Я не знаю деталей — они неважны. Я вижу сырую темницу, решетку на крохотном окошке под потолком. Твою боль — у тебя сломано три ребра и рваная рана на боку — твое пленение обернулось большой кровью. Я вижу, что ты растеряна — твоя вера разбита на кусочки, твоя преданность выброшена за ненадобностью, годы верной службы — признанны недостаточно ценными, чтобы пожертвовать политической выгодой.
Именно тогда к тебе пришел он — черный силуэт, в рванном черном плаще, под которым скрывалась лишь абсолютная Тьма, легким дымком сочась через прорехи в ткани, из-под капюшона, рукавов и пол.
Он предложил тебе жизнь — но ты никогда не ценила ее настолько, чтобы продать душу дьяволу. Он предложил могущество — но тебе оно было ни к чему, если его нельзя принести на алтарь служения Высшей Цели. Даже месть тебя не прельстила — ты все еще была верна своей стране.
Тем не менее, ты согласилась. Ты умела только служить — так тебя вырастили. Ты вряд ли знаешь, но на одном из языков «studium», имя твоего рода, значит «преданность»[7].
Этим он купил тебя — пообещал, что никогда не предаст. Глупо, но ты согласилась.
— К чему ты говоришь все это, слуга Бога? — выплюнула Александра.
— Так ты стала Рыцарем Смерти, главой Триумвирата, — продолжил Израил, проигнорировав ее вопрос. — Ты сражалась с врагами своего хозяина — и никогда не убивала безоружных. Ты потратила пятьдесят лет на создание Костяного Дракона — хотя это отродье Тьмы предлагало тебе потратить пару лет, оплатив скорость десятками тысяч чужих жизней.
Поэтому у тебя есть выбор. Откажешься от прошлого сейчас — и Лестница поможет тебе. Выберешь своего хозяина — умрешь.
— Ты предлагаешь мне предательство? — Хрипло рассмеялась Александра. — Ты сам сказал — имя моего рода означает «преданность».
— Люди считают, что верность — добродетель сама по себе. Они ошибаются, — спокойно ответил Израил. — Они так же считают, что эта добродетель может оправдать любые злодеяния. И они снова ошибаются.
Каждый разумный под Небесами — свободен, такова была воля Господа. Но это — не привилегия, как кажется многим, это — ответственность. За преступления, совершенные солдатом, отвечает не только его командир, но и он сам. Откажешься от моего предложения — и разделишь со своим повелителем все его грехи.
Александра молчала. Не потому, что колебалась — на самом деле она уже знала свой ответ. И, если это существо действительно настолько всеведуще, как говорит, — то оно знает его тоже.
— Я понятия не имею, как Лестница поможет тебе, — продолжило существо. — Помощь — не моя работа, я — Гнев Господень, в конце концов. Но могущество моего Лорда безгранично, а мудрость — превосходит силу.
Кериан, Дух Тьмы, воплощение Зла — Александра прекрасно знала это, не строя никаких иллюзий на тему того, кому присягнула на верность. Но он спас ее, когда она была раздавлена, оболгана и брошена умирать в темнице, без медицинской помощи, вынужденная выживать на хлебе и воде.
— «Добро», совершенное Злом, ведет только к Злу, — сказал Израил, будто прочитав ее мысли. Хотя, может и правда читал… — И ты — прямое тому доказательство. Чего стоит твоя преданность, если тот, кому она принадлежит, убивал младенцев, женщин и стариков — всего лишь ради того, чтобы выяснить, есть ли разница в количестве отдаваемой ими энергии? Пытал их — лишь чтобы установить, не увеличат ли их страдания «КПД»?
Владыка сделал ее сильнее, потратив столетие на обучение ее магии и решение проблемы количества маны. Он принял ее просьбу не приносить в жертву города, чтобы создать Дракона. Он никогда не отдавал ей приказ, который ей было бы сложно выполнить — она сражалась только с воинами, что явились с оружием. Она не творила зла.
— Не просто так было сказано: «тот, кто не противится Злу — уже на его стороне». А грехи твоего повелителя столь велики, что одного непротивления достаточно для смертного приговора.
Александра впервые подняла голову, с трудом заставив себя смотреть прямо в режущее глаз сияние, что было у Израила вместо лица.
— «Studium» значит преданность, — тихо ответила она.
— Ты выбрала, — кивнуло существо.
Она не пошевелилась, когда существо вытянуло руку в сторону. Не сделала попытки подняться, когда в его ладони сформировалось копье из света, столь же обжигающе ослепительного, как и все его тело.
Но она вздрогнула, когда под ее коленями содрогнулся холодный гранит. Покрепче сжала в руках огрызок топорища, когда камень в десятке метров от нее взорвался, тысячами острых осколков брызнув в стороны. Поднялась на одно колено, наклонившись всем корпусом вперед, когда из облака пыли появилось темно-фиолетовое поле, по поверхности которого то и дело пробегали разряды лиловых молний. Когда о сверкающий шит Израила разбился аметистовый луч — выбросила руку вперед, вгоняя острый срез на конце топорища глубоко в нематериальное тело Израила, в надежде нанести ему хоть какой-то урон — дать своему Владыке шанс.
— Ты выбрала, — вновь повторил Архангел Возмездия.
Последнее, что видела в своей жизни Александра, чье имя рода значило «преданность», Львица Антерлота — был сверкающий наконечник копья, направленный ей в лицо. Последнее, что слышала — глухое «Александра!», сказанное ее повелителем. Ей даже показалось, что в голосе Владыки прозвучали какие-то эмоции — совершенно невозможное дело для Духа Тьмы, чья природа подразумевала еще меньше эмоций, чем у обычной нежити.
«Вам следовало бежать, Владыка…»
Часть 5. Время платить по счетам
Он добирался до поверхности непозволительно долго. Запутанная система подземных коридоров, лестниц и залов, доставшаяся ему по наследству от прежних владельцев замка, не позволяла развить полную скорость, заставляя подтормаживать на поворотах и тратить время на открытие дверей. Когда-то он счел это плюсом — остановить врага в узких коридорах казалось куда более простой задачей, чем на открытой местности. Увы, на деле получилось, что наиболее могущественная из доступной Зуранон нежити могла действовать только при наличии места, способного вместить тушу длиной в десяток метров и высотой добрых пять.
Использовать же тот способ, которым он попал в Тайную Комнату, он тоже не мог — способность полностью исчезать из материального плана была доступна ему только на три минуты в час, и непрерывно использовать ее он мог лишь в течение десяти секунд. Преодолеть три десятка метров сплошного камня он мог и не успеть… а вновь обрести даже то подобие материальности, что было доступно Духу Тьмы внутри толщи гранита значит начать тратить на перемещение собственные силы, а вступать в бой с наполовину пустым… как там называл это отец — «хелсбаром»?
Стремительно преодолевая лестничные пролеты, Кериан внимательно слушал стекающиеся к нему разрозненные доклады подчиненных, отчаянно пытавшихся остановить вторжение, и с каждой минутой голоса становились все отчаянней, а само их количество неуклонно падало — куда быстрее, чем можно было представить.
Он даже успел задуматься о телепортации — магии, владение которой предпочитал скрывать от своих подчиненных, но стоило лишь попытаться сплести заклинание, как стало ясно — атакующие, кем бы они ни были, сделали что-то с самим пространством, исказив необходимые для волшебства константы.
Кериан остановился лишь однажды, уже у самой поверхности. Эхо творимой буквально в метре над ним магии, божественная энергия, волнами прокатывающаяся по реальности, замолчавшие подчиненные — все это говорило Духу Тьмы только о том, что сражение проиграно.
Да, он в одиночку мог противостоять Триумвирату, мог один на один сражаться против всей созданной им организации — и выйти победителем, но… скорее всего, даже этого окажется недостаточно.
Он позволил себе всего несколько секунд неподвижности, пытаясь разобраться в ситуации.
Это не могла быть Теократия. Кериан знал — Шесть Священных Писаний были сильнее Зуранон, но по всем расчетам выходило, что, играя от обороны, Поводыри Смерти вполне могут сделать победу «Цветных» Пирровой[8]. Его информация о заклятых врагах была неполной, но даже если они припрятали пару козырных тузов в рукаве, уничтожить с десяток Драконов, перемолоть в пыль почти два десятка Рыцарей Смерти и больше сотни менее могущественной нежити, наконец, сокрушить Триумвират… чуть больше чем за пять минут?
Невозможно.
И тем не менее, это произошло.
