был открыт, на подмостках шло представление… Актеры в античных одеждах изображали персонажей далекой древности.
— Тиссаферн… — обратился сидящий на полу юноша одетый в рваные лохмотья к могучему старцу, лицо которого избороздили застаревшие шрамы, а голову украшал царский венец.
Действие происходило в тюремной камере. На сцене возвышались грубо сложенные казематы, стальные решетки преграждали вход в душную темницу. Декорации были настолько реалистичны, что я не сразу распознал иллюзию.
Актеры о чем-то горячо спорили, иногда срываясь на крик, или переходя на вкрадчивый шепот. Но даже тогда их речь звучала внятно и отчетливо. Очевидно без технологий здесь тоже не обошлось. Дедлоки как заворожённые смотрели спектакль, не издавая ни единого звука. Эмоции изливались со сцены, и каждый зритель, словно репродуктор, усиливал их, создавая таинственную атмосферу.
Я попробовал отыскать Чеоса, но обнаружить уродца, который хоть чем-то отличался от остальных, так и не удалось. Выродки походили друг на друга как две капли воды.
Даргын'Ол потащил меня в партер, провел между рядами и предложил сесть на свободное место рядом с ничем не примечательным дикарем. Зрители, сидящие сзади, недовольно заворчали и, потеснившись, стали выглядывать из-за моей спины.
— Здравствуй, Андрей! — не отрывая взгляда от сцены, проговорил сидящий рядом уродец. — Рад, что ты принял приглашение посетить нас!
— Здоров! — от неожиданности я вздрогнул, но тут же привёл чувства в состояние покоя. — Не знаю какое имя ты получил при рождении, но слышал как тебя величают твои подопечные — так что, извини, буду обращаться к тебе Чеос.
— Жаль, что тобой движет страх, — продолжил вождь дикарей, — и ты пришёл с мечом, втайне лелея мысль уничтожить нас.
— Если честно, это самая идиотская кличка, которую я когда-либо слышал! Ведь ты сам выдумал её, не так ли? Интересно, что она означает?
Чеос сделал вид, что не заметил издевки, продолжая внимательно следить за происходящим на сцене.
— Может, и страх, — с каждым словом я чувствовал, как в груди закипает злоба, но старался держать себя в руках, — в конце концов, не самое бесполезное чувство. Демонстрировать его окружающим считается зазорным, но скольким оно спасло жизнь? Однажды твои шавки уже набросились на меня, к чему повторно искушать судьбу? И потом, окончательное решение ещё не принято, терпеть не могу насилия. Ты же сам прекрасно это знаешь! Ведь так, Чеос? Ты все знаешь? По крайней мере, Марвус уверял меня, что будущее тебе известно.
Владыка подземного мира повернул ко мне свое маленькое сморщенное лицо, с тонкими бесцветными губами, с глубоко посаженными черными глазами и бесцветными бровями, и какое-то время тщательно изучал меня.
— Если хочешь знать будущее, почаще заглядывай в прошлое! — с иронией произнес он.
— Туманно, слишком туманно, — проговорил со сцены старик в золотом венце.
— Почему ты хочешь убить меня? — тихо спросил Чеос.
— …Это не я хочу убить тебя! — снова со сцены в наш разговор вмешался венценосный старец. — Не сегодня — завтра вернётся посланник из Дельф, чтобы сообщить волю богов. Уверен, боги хотят твоей смерти!
Я засмеялся.
— Бродячие актеры, — объяснил глава выродков, — иногда они посещают нас, радуя своим искусством.
— Ты опасен, — ответил я уродцу. — Лично для меня никакой угрозы, но на месте Марвуса я бы выжег ваш род как вредоносную заразу. Я не сторонник насилия, но если ты стал на моем пути, извини… Это твой выбор! Однако, я готов забыть нелепую выходку, а взамен хочу получить кое-какие сведения. Ведь это так просто… Ответить на мои вопросы и сохранить жизнь себе и всему твоему народу!
— Похоже на шантаж.
— Деловое предложение и ничего более!
— Смешные вы люди… Идут века, а ничего не меняется… Те же страсти, те же страхи, те же заблуждения! К чему тебе вечная жизнь, Андрей, если и через тысячу лет ты остался таким же как был? Как бы ты ни называл себя — Тот, Джехути, Священный Ибис, какой бы сущностью ни возомнил себя, кто ты такой, чтобы решать судьбы народов? Пусть мы не такие как вы, живем и думаем по-другому, но с чего ты взял, что нас можно просто взять и уничтожить?
— А, может быть, я и есть божество! — закричал со сцены грязный юнец, он вскочил на каменную скамью широко раскинув руки. Старик сидел рядом, держа в руке золотой венец и понурив голову.
— Ты не божество, Андрей! Ты такой же безумец как он, — Чеос указал пальцем на актера — Герострат. Ты такой же, как он. Сжигающий творения других ради своих жалких прихотей. Ты язычник, поклоняющийся себе и своим богоподобным технологиям.
— А ты праведник! Пророк, заботящийся о спасении человечества! Что-то я не разглядел в твоих идеях и толики гуманизма! Дискордионизм — ведь так называется религия, которую ты выдумал?
— Не всего человечества. Лишь моего народа! Марвус неправильно меня понял, он истолковал мои идеи как оправдание абсолютной свободы для самого себя. А точнее, для своего беззакония. Я же имел в виду свободу от вас… Когда ваш мир будет уничтожен огнем, когда ваше мнимое величие рухнет, а беззаконные правители исчезнут, превратившись в прах, тогда придет наше время! Тогда из воцарившегося хаоса восстанем мы!
С громким щелчком забрало захлопнулось, кибердоспехи ощетинились двумя мощнейшими кварк-глюонными пушками, зашумели магнитные охладители, наконечники орудий угрожающе покраснели. Я не собирался предпринимать каких-либо действий, но псевдоинтеллект скафандра, считав биотоки мозга, усмотрел в словах дикаря угрозу.
— Вот, возьми нож, — на сцене венценосный старик протянул оборванцу клинок с дорогой рукоятью и отточенным лезвием. Царская диадема снова красовался на его челе. — Он острый и удобный! — добавил Тиссаферн.
— Не делай этого, повелитель! — на подмостках появился ещё один персонаж. Он напоминал сельского учителя сошедшего с картинки конца двадцатого века. Короткие штанишки придерживали нелепые подтяжки, в стёклах старинных очков в роговой оправе отражалось пламя факелов.
— Я не спрашивал твоего совета, человек! — громогласно изрёк царь, и стены задрожали от мощи многократно усиленного голоса. — Уйди, не мешай нам!
Приказав доспехам успокоиться, я поднял забрало.
— Ладно, хватит болтать! В общем, так — мне плевать на твою философию. Во всем мире люди всегда уважали деньги, и я это знаю не понаслышке! Неважно кто ты и откуда — если у тебя есть чем заплатить, милости просим… Тебя же богатства не интересуют. Ты заботишься о благополучии и процветании твоего народа, а я имею все шансы поставить это под сомнение, так что предлагаю сделку! Ты честно отвечаешь на мои вопросы, и мы квиты! Я тотчас уберусь отсюда, и надеюсь больше никогда не вернуться…
Чеос молчал…
На сцене появился еще один герой,
