– Потом! Потом будешь дышать!
Витька медленно распрямился.
– Жми на лом! – приказал Матвейка.
– Зачем?
– Жми, сказал!
Витька взялся руками за пруток, навалился, но тут же отпустил руки и ухватился за горло – тошнота возвращалась.
– Не могу…
– Тогда садись на него, для тяжести, а я буду жать!
– Да-а, он грязный.
– Садись!
– Тебе хорошо говорить, ты лёгкий…
Витька медлил, но только он сел, раздался явственный треск, и полуметровый кусок доски, совершив молниеносный кульбит, исчез в образовавшейся прорехе. Со второй доской было проще – на расстоянии тридцати-сорока сантиметров от стенки на ней был огромный сучок, почему она в этом месте мгновенно и переломилась. А третья никак не давалась, слишком плотно была пригнана к соседней, и её невозможно было поддеть. Но и эта, с большим трудом проделанная в полу прореха, – чуть более двадцати сантиметров в ширину – могла быть для пленников неожиданным спасением. Матвейка просунул в неё ноги, подтянул живот и в считанные секунды очутился снаружи. Только руку слегка ободрал. От радости он даже не заметил, что упал на колючую перину из крапивы.
– Теперь ты! – приказал Матвейка, оглядевшись вокруг.
Витька окунул ноги в дыру, опёрся на руки и стал спускаться, но когда дело дошло до живота, безнадёжно застрял.
– Давай! – подбадривал Матвейка.
– Не могу, – пищал висевший на животе Витька и по его щекам ручьём лились слёзы смешанные с потом.
– Живот подбери!
– Не подбирается, – Витька панически размахивал руками и дёргался, как заяц, угодивший в капкан.
Матвейка шепнул «погоди, я щас!» и исчез.
– Ты куда? – жалобно позвал Витька.
Матвейка обошёл вокруг вагончика и, убедившись, что никого поблизости нет и что дверь действительно заперта на замок, тут же вернулся.
– Дай мне ломик.
Витька кряхтел и беспомощно водил руками:
– Я не могу… не достаю…
– Тогда залезай обратно!
– Зачем?
– Не хочешь, виси. А я домой поехал.
– Подожди! Не бросай меня! Я постараюсь!
– Постарайся. И жди меня, я скоро.
– Ты куда? – завопил Витька.
Но Матвейка уже спускался по ступенчатой тропинке вниз, туда, где по словам дачника должна была быть река.
А Витька, кряхтя, сопя и хныкая, наконец, ухитрился подняться в вагончик, лёг на пол и всунул голову в дыру. Так меньше донимала жара. А тут ещё комары совсем озверели. Безнаказанно прокалывали кожу и сосали кровь, где попало. Витька устал сопротивляться, лежал бревном и был не силах даже пальцем пошевелить, чтобы прихлопнуть очередного микроскопического вампира. В горле пересохло и горело так, будто там развели костёр. Всё тело зудело, а в голове плясали зелёные чёртики.
14
Тропинка петляла между стволов часто растущих молодых дубков. И Матвейка то и дело упирался лбом или грудью в сплетение веток. А тут ещё, как назло, серебристой пеной выпирали отовсюду купы ивняка, заполняя собой пустоты, оставленные дубовыми порослями, и затрудняя обзор. Темнота сгущалась. Матвейка двигался наугад и вскоре совершенно утратил ориентацию. Запаниковал, обо что-то споткнулся, хотел опереться на другую ногу, но она провалилась во что-то скользкое. Матвейка потерял равновесие, и его понесло вниз. Прутья хлестали по лицу, били под рёбра. Тропинка исчезла, а берег стал почти отвесным, так что Матвейке показалось, что он летит в неведомую бездну, что его затягивает в какую-то чудовищную воронку. На лету он хватался за ветки обеими руками, чтобы остановить падение, зацепиться и не дать воронке поглотить себя полностью. И в какой-то миг ему это удалось – изловчившись, он ухватился за попавшуюся под руку ветку потолще и повис на ней, как на тарзанке. И как раз вовремя – под ногами блеснула вода. Он огляделся. Сквозь чёрный змеёвник вывороченных корневищ на притопленном паводком берегу просматривалась гладь реки, розовая от заката. Висеть было трудно, руки сразу стали неметь, но Матвейка, сжав зубы, терпел, затаился, пытаясь понять, выдал ли он себя этим неожиданным падением. Где-то неподалёку послышались голоса и плесканье. Вдруг всё затихло.
– Шум слыхал? – спросил кто-то настороженным басом, манерно протягивая гласные.
Ему ответил другой, с теноровым подголоском, и Матвейка узнал его. Второй голос принадлежал дачнику в белой панаме с красным помпоном.
– Кто-то мусор скинул. У них тут свалка в овраге.
– Что, прямо у реки? А мы как эти… купаемся тут. Подхватим какую-нибудь халязию. И куда экологическая служба смотрит!
– Как и везде – туда, где поживиться можно.
– А люди-то сами, без головы что ли?
– Жлобы, – вяло отозвался дачник.
Слышно было, как они вылезают из воды, отряхиваются, топают по лодке, гремят цепью.
– Ну, так на чём порешили, Борюсик? – спросил говоривший басом, видимо, в продолжение предыдущего разговора.
«Борюсик»! Значит, он сказал нам не настоящее имя», – подумал Матвейка.
– Не гунди! – рявкнул дачник напористо. – Будешь делать, как я скажу!
– А если повяжут? Сдадут с потрохами.
Что ответил дачник, Матвейка не услышал. В это время над рекой повис протяжный гудок теплохода, а мимо берега пронёсся быстроходный катер. И тут же на берег накатила шумная волна.
Матвейка воспользовался этим, чтобы избавить себя от висячего положения и заодно перебраться поближе к разговаривающим. Усталости он не чувствовал. С ловкостью обезьянки, перехватывая руками ветки и цепляясь ногами за стволы, он лихо, а, главное, бесшумно, преодолел водную преграду, ступил на твёрдую почву и оказался метрах в двадцати от лодки, на которой сидели дачник и обладатель манерного баса.
Вода успокоилась, и снова стало сравнительно тихо. Мужики выпивали и закусывали. Несмотря на возникшую между ними перепалку, их лица были довольно спокойны, тела расслаблены, а жесты медлительны. Дачник, сидевший на корме в одних трусах, без панамы, жевал и смотрел на реку, изредка прихлопывая на лысине комаров. Второй, поджарый, гораздо моложе дачника, длинноносый и усатый, в красной бейсболке, расположился по центру лодки. Опрокинув пластмассовый стаканчик и закинув в рот кусок колбасы, он спросил:
– Так как, Борюсик?
Дачник повернулся к приятелю полностью, выставил указательный палец.
– Значит, так… мочить не будем, – и, помолчав, добавил, как бы между прочим: – Оприходуем и свезём в условленное место.
– Куда? Что за место? Зачем? – оживился длинноносый.
– До моря вниз по реке ходу на моей ласточке три часа с небольшим. За ночь управимся.
– Не понял?
Дачник огляделся, сбавил звук, сказал с расстановкой:
– Пацаны на запчасти пойдут. Есть покупатель.
– Вона! А молчал! Кто покупатель?
– На американца пашет. Бабла не меряно и вообще…
– Пополам?
– На дурика захотел? Кто их привёл сюда, а? Сиди и помалкивай, бизнесмен из дурдома.
– Прошу не оскорблять! Из «детдома», – поправил длинноносый и вдруг рассмеялся: – А ты у нас, оказывается, юморист! Доктор Айболит! Утопить – изуверство, а порезать на куски, значит, благодеяние?
– Мы этого не увидим.
– Сегодня к нам тётка одна звонила, – сказал длинноносый, помолчав. – Я подходил к телефону. Хочет племянников сдать. Родителей нет, а ей воспитывать в лом. Может, и их пристроим, пока никто не знает? Пойдёшь к ней, представишься директором, ну и все дела там… якобы с бумагами обделаешь.
– А почему я?
– Ты у нас представительный с виду. Тебе…
– Там видно будет, – перебил дачник. – С этими управимся, предложу. Держи на контроле.
– Есть, командир! Так как, пополам?
– А ты прохиндей, Геня.
– Есть немного, – рассмеялся длинноносый и поднялся. – Так что, погнали?
– Сиди! – приказал дачник. – Рано ещё. Пусть стемнеет.
Дачник достал из кармана круглую баночку, вытряхнул из неё обоюдоострою палочку и принялся ковыряться в зубах.
– Твой прикуп, тебе и карты в руки, – вяло согласился длинноносый, нетерпеливо ёрзая по лавке. – А пацаны-то, пока мы тут… не сбегут?
– От меня не сбегут. С часок посидят в моей кутузке, будут как вяленые судаки.
Матвейка не всё понял из подслушанного разговора. Взрослые никогда не говорят напрямик, прячут в словах свои подлинные желания. Но одно уразумел безоговорочно: ему и Витьке грозит опасность. И смертельная опасность. Больше ждать нечего. Надо срочно спасаться. Матвейка огляделся, стал потихоньку ретироваться и тут же нащупал за спиной деревянные ступеньки. На ступеньках стояли две двухлитровых бутылки с водой, видно, заранее приготовленные дачником. Так вот он настоящий спуск к реке! Наверху он шагнул не в ту сторону, его обманула боковая тропа, ведущая к мусорному оврагу.
Зазвонил мобильник. Дачник суетливо полез в карман.
