– Так, погнали домой! – скомандовал Матвейка.
– Я ещё… не отдохнул, – сопротивлялся Витька, тяжело дыша.
– Отдыхай. Потом догонишь.
– Ты куда? Я с тобой! – Витька гусеницей заполз на велик и поспешил за другом.
Вскоре впереди замаячил велосипедист в белой панаме с красным помпончиком. На его руле болтался полиэтиленовый пакет с хлебом и какой-то бутылкой.
– Молчи! – предупредил Матвейка.
Когда они поравнялись, незнакомец спросил:
– Ну как, отыскали «живой родник»?
Матвейка молча проехал мимо. А Витька всё-таки оглянулся, крикнул:
– Нашли!..
Отъехав на безопасное расстояние, Матвейка резко затормозил.
– Ты что, дурак? Я же сказал!
Витька поджал губы.
– Он ведь спросил… неудобно…
– Какой ты у нас вежливый, даже тошнит. Ладно, домой не едем.
– Как это? Почему?
– Долго. У тебя деньги есть?
– Какие деньги? – Витька напрягся, и дыхание вмиг восстановилось.
– Да не бойся, отдам!
– А я и не боюсь. Когда отдашь?
– Как вернёмся, отдам.
– Сколько тебе? – Витька полез в карман. – Вот, у меня только две десятки. Мама дала на мороженое.
– В другом пошуруй.
Витька полез в другой карман.
– Ой, забыл… тут полтинник. Папа дал.
– Тоже на мороженое?
– Нет, на батарейки.
– Купим бутылку в ближайшем ларьке, на краю города.
– С чем-нибудь подешевле, – уточнил Витька. – А может, в посёлок? Там же есть магазин, дачник говорил.
– Ладно. Только подождём. Пусть уедет. Сколько стоит простая вода?
– Ну, не знаю… по-разному. А зачем тебе вода?
– Да не вода, а бутылка.
– А, посуда… Сколько, говоришь?
Витька держал в одной руке пятидесятирублёвую купюру, в другой две десятки и в затруднении переминался с ноги на ногу. Матвейка схватил пятьдесят рублей.
– Ладно, с меня полтинник.
– Точно отдашь?
– Точно.
– А на что я батарейки куплю? Отец заругает.
– Сказал же, отдам.
– А где возьмёшь?
– У бабы Нюры попрошу.
10
При въезде в посёлок, в тени развесистого клёна, стояла отделанная белым сайдингом торговая палатка. На синем фоне вывески крупными белыми буквами было выведено «Продукты» и более мелким шрифтом пониже «ИП Козлофф Е. И.».
Матвейка так разогнался, что не успел притормозить, и колесо его велика с грохотом ткнулось в белую стенку. Палатка вздрогнула. Матвейка отбросил велик в сторону, сунул раскрасневшуюся голову в окошко.
– Вода есть?
Продавщица невозмутимо вытерла пот со лба, отпила из маленькой бутылочки мутной желтоватой жидкости.
– Чего хулиганишь? Чуть хоромы мои не завалил.
– Я спешу.
– Что за спешка в такую жару…
– Вода есть? – повторил Матвейка в нетерпении.
– Выпили воду. Только соки да кола. Такого лета отродясь не помню. Хоть бы гроза, что ли… Сижу, как в микроволновке. Вот лимонную дую. Сама состряпала. Говорят, помогает.
– Тогда кока-колу. Самую большую!
– Не лопнешь, мальчик? В жару надо пить по глоточку. И не сладкое, а кисленькое что-нибудь. Иначе сердце надорвёшь, а всё равно не напьёшься. Пятьдесят рублей.
Матвейка протянул продавщице полтинник, схватил двухлитровую бутылку кока-колы, мигом скрутил крышку, отбежал в сторону и вылил содержимое под кусты.
Продавщица охнула. Витька взвизгнул по-девчачьи.
– Ты чего сделал?! Я пить хочу!
– Перебьёшься. Некогда.
– Мальчик, ты здоров? – спросила удивлённая продавщица.
Матвейка дёрнулся нервно.
– Мне нужна пустая бутылка!
– Сказал бы, я б тебе пустую нашла. Забесплатно. Зачем добро переводить. Она, конечно, гадость несусветная, но денег стоит.
– Ты зачем вылил! Я бы выпил.
Матвейка сунул бутылку под майку, поправил цепь, вскочил на велик.
– Из родника попьёшь. Ты и так мокрый.
– На мои деньги купил и вылил всё.
– Я же сказал, отдам! – отрезал Матвейка, неистово накручивая педали.
– Да-а… я пить хочу! – гундосил Витька. – Из меня вся вода вышла…
– Отстань!
– Не отстану, пока деньги не отдашь! – кричал Витька вслед.
– Как хочешь, – ответил Матвейка, не оборачиваясь.
Он изо всех сил катил обратно, к лесу. Через минуту-другую ошарашенный Витька пришёл в себя и, несмотря на то, что силы почти оставили его, последовал за другом.
Продавщица высунулась в окошко.
– Ишь, и жара им нипочём. Кросс у них, что ли… Мучают ребятишек почём зря.
11
Как только мальчишки подъехали к ельнику, Витька критически расслабился – повалился в изнеможении на знакомый бугорок и ухватился за живот.
– Всё… умираю… иди один… а я здесь… подожду…
Солнце спряталось за одинокую, неизвестно откуда взявшуюся, тучку. Свет приугас. Подул слабый ветерок. Стало легче дышать.
Матвейка сплюнул, положил велик на землю. Затем лёг на спину, раскинул руки и сказал с затухающей интонацией:
– Привал… пятнадцать минут….
Витька лежал рядом и некоторое время косился на торчащую из-под майки друга бутылку. Майка вылезла из штанов, и бутылка наполовину оказалась на свободе. И с каждым выдохом высвобождалась всё больше и больше, издавая от трения пластика о живот жалобно-визгливый звук. Матвейка лежал неподвижно, как убитый. Вдруг он застонал и прошептал «мама!», очевидно во сне.
– Мотя… – тихо позвал Витька.
Матвейка не отозвался. А бутылка, уже почти целиком высвободившаяся из-под майки, сползала к земле. Неожиданный порыв ветра отделил её от Матвейки и покатил с бугорка в сторону дороги.
Витька напрягся, сел, поглядывая то на Матвейку, то на бутылку. Матвейка спал, и так глубоко, что, казалось, не дышал. И Витька решился. Вскочил, побежал за бутылкой. Поднял её, оглянулся. Матвейка лежал в той же позе. Тогда Витька по высокой нехоженой траве, росшей по ту сторону дороги, поскакал к оврагу и забросил вожделенный сосуд в непроходимые заросли крапивы. Затем быстрым шагом, зигзагом, вернулся на прежнее место.
Надо сказать, в этой невинной (невинной, по его, Витькиному разумению) шалости не было ничего предосудительного. Ну, схитрил мальчик немного. Что в этом особенного? Просто он очень устал, и ему захотелось домой. А стремлению Матвейки добыть живую воду он изначально не придавал существенного значения. Ну, прогулялись немного, пора и честь знать. И нельзя же, в самом деле, всерьёз думать, что будто бы где-то на свете есть такая вода, которая способна оживлять мертвецов. Сказки всё это!
Витька удовлетворённо шмыгнул носом, потёр ладони и закрыл глаза. И на его лице нарисовалась едва заметная улыбка.
Солнце снова выплыло из-за тучки, продолжая жарить обезвоженные мальчишеские телеса. Матвейка очнулся, взглянул на блаженную физиономию друга, шлёпнул по его животу. Витька испуганно согнулся.
– Ты чего?!
Матвейка вскочил на ноги.
– Хорош дрыхнуть, подъём!
Витька изобразил просыпание: с недовольным видом потянулся, вынудил себя на зевок.
А Матвейка деловито заправил майку в штаны и вдруг спохватился, стал ощупывать себя, словно не веря своим глазам. В горле образовался ватный ком.
– Где? – выдавил он почти беззвучно.
Витька состроил удивлённые глазки.
– Чего?
– Бутылка где? – вскричал Матвейка.
– А я откуда знаю! Я спал…
Матвейка бегал кругами по бугорку, надеясь отыскать пропавшую бутылку.
– А когда ложился, она была при тебе? – с интонацией сочувствующего следователя спросил Витька.
– Не помню…
– Значит, по дороге выпала.
– А всё ты виноват!
– А я-то тут причём?
– «Умираю»! «Иди один»! Нечего было валяться тут! Только время потеряли!
– Да никуда он не денется твой родник! Завтра приедем, сумку возьмём и бутылок сколько хочешь, – Витька поднял велосипед и поставил его рулём в сторону дома.
– Мне сегодня нужно! Завтра будет поздно!
На дороге показался дачник в белой панаме. Он, было, проехал мимо, но вдруг остановился в отдалении, повернулся к друзьям, снял очки, спросил просто:
– Какие-то проблемы?
– Да нет, – ответил Витька, мельком взглянув на Матвейку. – Никаких.
– Живой воды набрали?
– Да нет… не во что…
Дачник в панаме надел очки, развернулся, подъехал к друзьям. Удушливо запахло одеколоном.
– А говорите, нет проблем. У меня посуды всякой завались. И банки, и бутылки. Могу презентовать.
– А из-под «кока-колы» есть? – не выдержал Матвейка.
– Да хоть из-под «спрайта», хоть из-под «швепса», хоть из-под «пепси». На любой вкус. Я когда-то увлекался этими напитками. В результате печень сорвал. А теперь поумнел. Только проверенную минералочку употребляю. У вас как со здоровьем? В порядке?
Матвейка пожал плечами. А Витька ответил:
– В порядке.
– Ну и отлично! Ну что, поехали? Тут рядом. И километра не будет. Дам хоть с десяток.
– Забесплатно? – поинтересовался Витька и машинально ощупал свой карман.
