Гил продолжал гладить ее спину, потом медленно расстегнул молнию на ее платье. Холодок пробежал по ее обнаженной спине, затем платье медленно спустилось с плеч. Но Оливия уже не обращала ни на что внимания. Тело ее трепетало, охваченное неукротимым желанием, которое только этот мужчина был способен разжечь в ней. Он позволил ей распрямиться, его язык нашел ее твердые коралловые соски и стал губами совершать вокруг них восхитительные круговые движения так, что Оливия едва не потеряла сознание от наслаждения.
— Оливия, скорее поедем домой! Сейчас! — прохрипел он, не отрывая губ от ее кожи.
— Да! О да, Гил! Поедем домой. Немедленно!
Домой! Оливия никогда не считала квартиру Гила своим домом. Неужели сегодняшний вечер все изменит? О Боже, как она мечтала об этом!
Пока Гил одевал снова платье на ее плечи, губы его покрывали мелкими сладострастными поцелуями лицо Оливии. Его безудержные ласки разжигали ее страсть, заставляли трепетать каждую клеточку ее тела и томиться по тому моменту, когда он заключит ее в свои объятия и между ними не останется никаких барьеров.
Они уже подошли к самой двери офиса, когда вдруг из кабинета Гила донесся телефонный звонок. Он был столь резким и пронзительным, что сразу заглушил их нежный шепот.
Не снимай трубку, хотела крикнуть Оливия, но она знала, что Гил не мог оставить чье-либо обращение без ответа. Это мог звонить и человек, имеющий отношение к их сегодняшней работе. Поэтому она не запротестовала, когда он убрал руку, обнимавшую ее за плечи и подошел к аппарату.
— Сусанна?!
Стоило ему произнести это имя и бросить странный взгляд через плечо в сторону Оливии, этого было достаточно, чтобы все очарование вечера исчезло.
На лице ее появилось выражение ужаса и отвращения. Сусанна Уитлоу! Неужели именно в это время они перезваниваются? Конечно, в это время в офисе обычно нет никого, кто мог бы помешать разговору, а Гил зачастую задерживается на работе до полуночи. Теперь ясно, когда голубки воркуют между собой.
Оливия почувствовала себя уязвленной в самое сердце. Ей не были слышны слова, произносимые Гилом, но она и не хотела их слышать. Единственным желанием было убежать от него… от них!
Сама не помня как, Оливия выскочила из кабинета и побежала к лифту. Она стояла на площадке возле лифта, когда до нее донесся голос Гила, выкрикивавшего ее имя. Но Гил опоздал. Она не намеревалась ждать его объяснений, видеть, как он лжет.
Оливия бросилась в кабину и нажала кнопку нижнего этажа.
Внизу, в полутемном холле Оливия на мгновение остановилась у комнаты ночной охраны. Один их охранников, заметив, что она одна, вежливо предложил:
— Не вызвать ли для вас такси?
Оливия отрицательно покачала головой.
— Нет… нет. Спасибо. Я, пожалуй, пройдусь пешком.
Холодный ночной воздух пронзил ее, словно нож. Оливия чувствовала себя так, словно до этого была пьяна, но теперь, оказавшись на улице, моментально протрезвела. Да, подумала она мрачно, я была пьяна, пьяна от любви к этому лицемеру.
Ей было все равно, куда идти, лишь бы находиться как можно дальше от Гила.
Оливия не знала, как долго она шла. Страха она не испытывала, погруженная в собственные мысли. Страх пришел, когда она забрела в незнакомый мрачный и темный квартал.
Где она находится? Куда идет? Оливия шла и боялась оглянуться по сторонам. Она побежала, и лишь услыхав за собой топот башмаков по тротуару, поняла — ее преследуют!
Затем чья-то рука опустилась ей на плечо и развернула на сто восемьдесят градусов. В ужасе Оливия вглядывалась в затемненное лицо преследователя. Она готова была уже закричать, но в этот миг он выдвинулся из тени в полосу лунного света. Гил!
— Ты напугал меня чуть ли не до смерти! — крикнула она.
— Так тебе и надо! Тебе еще чертовски повезло, что ты отделалась лишь испугом, — зарычал Гил. — Ты что, с ума сошла? — Он грубо схватил ее за плечи и потряс. — Отвечай, черт тебя подери! Почему ты убежала от меня? Я прочесал с десяток улиц, разыскивая тебя. Надеюсь, я заслужил хоть какого-то объяснения.
Ага! Значит, он считает, что заслужил объяснение. Вот оно что! А как насчет Сусанны Уитлоу? Собирается ли он давать объяснения по поводу этой особы? Оливия была так рассержена, что ее голос звучал хрипло и сдавленно.
— Я не просила тебя искать меня!
Руки Гила еще сильнее сдавили плечи Оливии. Он говорил ледяным тоном, и в голосе звучала угроза:
— Отвечай, Оливия, почему ты передумала? Я говорил по телефону, а ты вылетела в дверь, как будто за тобой гнался сам сатана. Почему?
Как будто он не знает почему? Что же она должна была делать, по его мнению? Терпеливо дожидаться, когда он закончит беседу со своей любовницей, а потом смиренно упасть к нему в объятия? Боже, какой же он негодяй!
— Ты лучше ответь, что хотела от тебя Сусанна в столь поздний час?
— Какое отношение имеет, черт возьми, этот телефонный звонок к нашим… — Гил внезапно умолк, глаза его сузились. Он заговорил, обращаясь отчасти к самому себе. — Неужели ты ревнуешь меня к Сусанне?
— Еще чего не хватало! Плевать я хотела на твою Сусанну.
Заявление Оливии было слишком уж резким. Таких выражений она сама от себя не ожидала.
Гил смотрел на нее во все глаза.
— Так значит, все-таки ты ревнуешь…
— Почему я должна ревновать к ней?
— Не проси меня растолковывать загадки женского ума. Мужчины складывают два и два и получают четыре. У женщин при таком сложении неизменно получается пять.
— И женщины при этом часто оказываются правы, — огрызнулась Оливия. Невыносимо слушать, как он пытается обвинить ее в том, что она делает ошибочные выводы. Она, Оливия, пришла к правильным выводам, и как раз это и не нравится Гилу. — Так что же все-таки ей было нужно?
— Это был деловой звонок.
— В такое время суток? — скептически ухмыльнулась Оливия.
— В Нью-Йорке в это время еще день, — напомнил ей Гил.
— Но у нас почти полночь!
— Сусанна работала моим личным секретарем. Она знает, что я нередко засиживаюсь допоздна в офисе.
— Кроме обязанностей секретаря, она оказывала тебе и более интимные услуги, не так ли? — горько сказала Оливия.
Слова вырвались у нее прежде, чем она смогла остановить их. Они долго сверлили глазами друг друга. Затем Гил нахмурился.
— Если бы я сказал тебе, что между Сусанной и мной ничего не было, я бы…
— Я не хочу ничего знать о твоей связи с этой потаскухой. Никогда! — закричала она, вырываясь из его рук.
Гил снова встряхнул ее.
— Почему же нет? Почему ты не хочешь выслушать правду? — Он прижал Оливию к стене. — Я тебе сейчас все расскажу, а ты будешь слушать — нравится тебе это или нет. Конечно, у меня были любовные связи. Мне тридцать три года, насколько тебе известно. И я никогда не был монахом. Но между Сусанной и мной все было кончено еще до того, как я приехал в Англию. Это — дело прошлого. И к нам с тобой это не имеет никакого отношения.
