— Вам будет здесь так одиноко. Давайте я пару дней посплю в большом доме?
— Нет. Мне очень хорошо, честное слово, — заверила Оливия добрую женщину.
— И телефон вдобавок не включен. Вы не сможете никому позвонить в случае чего.
— Ничего страшного, — засмеялась Оливия. — Я просто буду кричать во все горло, если вдруг в дом полезут воры.
— Ну, смотрите. Коль вы уверены, что все будет в порядке, я оставляю вас устраиваться. Если что-нибудь понадобится, зовите нас, не стесняйтесь. Я кое-что подкупила из еды, а на плите еще теплый легкий ужин. Я загляну утром и приберусь в доме.
Оливия тепло улыбнулась, наблюдая, как миссис Макдуглас вперевалку засеменила по подъездной дорожке назад в свой охотничий домик. Эта добрая пожилая женщина принимает жизнь такой, какая она есть, не мудрствуя лукаво. Господи, но почему же Оливия, наоборот, все усложняет?..
Она вздохнула, закрыла дверь и пошла по коридору на кухню, где миссис Макдуглас оставила на тихом огне огромный котел с жарким. Оливия подозревала, что это и был тот самый «легкий ужин», упоминавшийся ранее. Жаркого хватило бы на целую роту солдат. Миссис Макдуглас явно рассчитывала на приезд обоих молодоженов. Эта мысль согнала последнюю тень улыбки с лица Оливии. Что он делает сейчас, подумала она и сразу же отбросила эту мысль в сторону. Ей-то что? Гил ничего не предпринимал, чтобы связаться с ней, с той минуты, как уехал. О нем сообщала Ванесса: из Парижа он благополучно долетел до Токио…
Оливии он ничего не передавал, и она специально не интересовалась ничем. Их развод казался уже свершившимся фактом.
Неожиданно для себя Оливия хорошо выспалась и проснулась на следующее утро, готовая во всеоружии встретить день грядущий. И с того момента, как она поднялась, хорошее настроение не оставляло ее.
В первой половине дня вместе с мистером Макдугласом Оливия обошла дом и сад, отмечая, где здание нуждалось в ремонте, затем договаривалась с мастерами о проведении ремонтных работ. А после обеда она отправилась на большую прогулку по вересковым полям. Ветер буйствовал в ее волосах, а солнце — на лице. Вереск расцветал, и многочисленные болота превратились в море багрового цвета. Все кругом было так прекрасно, так мирно, что Оливия шла и шла, пока не почувствовала, что ноги ее подкашиваются от усталости.
Ей и хотелось довести тело до полного изнеможения. Может быть, тогда умолкнут другие чувства?
Вечером, вернувшись в дом, она ощутила себя более спокойной, чем много дней подряд до этого. Руки и ноги гудели от усталости, но это было даже приятно. Все, чего хотелось Оливии сейчас, это принять горячую ванну, поужинать и завалиться спать. Она подумала, что могла бы, пожалуй, проспать целые сутки без просыпу. Хорошо бы вообще пожить здесь с недельку, но ей предстояло возвращаться в Лондон уже на следующий вечер.
Выйдя из ванной, Оливия надела длинную шелковую ночную рубашку, а поверх нее просторный китайский халат, затканный райскими птицами. Никуда выходить она уже не собиралась.
Она только закончила ужинать, как вдруг дверной молоток застучал у парадного крыльца. Это, должно быть, один из супругов Макдуглас. Хотят удостовериться, не нуждается ли она в чем-нибудь еще.
Открыв дверь, Оливия чуть не упала в обморок от изумления: на пороге стоял Гил.
— Что… Как ты здесь оказался? — стала заикаться она. — Насколько мне известно, ты должен быть в Японии.
— Ну, как видишь, меня там нет, — мрачно произнес Гил, и наперев на нее всей грудью, ввалился в прихожую.
— Я не ждала тебя, — заявила Оливия, тщетно пытаясь вытолкать его обратно. Ей, конечно, не удалось сдвинуть Гила ни на дюйм.
— Но я уже приехал, — сдержанно сказал Гил и захлопнул за собой дверь.
Она долго смотрела на него: лицо осунулось от усталости, костюм помят. Мысли ее разбегались в разные стороны.
— Что ты тут делаешь? — холодно спросила Оливия.
— Я мог бы задать тебе тот же вопрос. Ты знаешь, как чертовски трудно было разыскать тебя? Никто не знал, где ты.
Зачем ему потребовалось разыскивать ее? Чтобы сообщить о своем согласии на развод?
— Я оставила свой адрес Сьюзан.
— В конце концов, я это узнал. Но ты еще не объяснила мне, что ты делаешь здесь?
— Я приехала, чтобы проверить, в порядке ли дом, — прошептала Оливия, как бы оправдываясь.
— И все?
Оливия уже давно устала от бесконечных стычек. Ей хотелось, чтобы все поскорее кончилось и было забыто.
— Я захотела переменить обстановку. Все кончено, Гил. Я оставляю тебя, — безжизненным голосом произнесла Оливия.
Выражение лица Гила оставалось мрачным.
— О нет! — воскликнул он. — Ты не можешь уйти, ничего не объяснив.
На самом деле никакие объяснения ему не нужны. По-настоящему он хочет заполучить только ее акции. Что ж, пусть забирает их все до последней.
— Не волнуйся. Пусть мои акции достанутся тебе. Мне они больше не нужны, — заявила Оливия с горечью.
— Мне тоже.
— Нет, тебе-то как раз они нужны позарез. Ведь именно из-за них ты женился на мне.
— О чем ты говоришь, черт возьми?
— Сусанна мне рассказала все, Гил. Пожалуйста, не делай вид, будто не понимаешь, о чем я говорю.
Наступила короткая пауза. Лицо Гила исказила гримаса злости.
— Сусанна? Когда вы разговаривали с ней? На свадьбе?
— Да, предположим. Так или иначе, я все знаю.
Глаза Гила стали совсем черными.
— Что она тебе натрепала своим змеиным языком?
Ну, зачем заставлять ее пересказывать все это? Чтобы умышленно усилить ее страдания?
— Она сообщила мне о твоих акциях в «Бофоре» и о том, что ты мечтаешь прибрать к рукам и мои акции, чтобы обеспечить себе контрольный пакет.
— Ты ведь мне говорила, что еще до нашей свадьбы тебе было известно о наличии у меня акций «Бофора». Разве не так?
Оливия опустила руки. Пора, наконец, сказать Гилу всю правду.
— Я не имела представления о твоих акциях, пока Сусанна не просветила меня. Узнав о причинах, побудивших тебя жениться на мне, я была вне себя от обиды и злости. Наверное, мне захотелось как-то отомстить тебе. Потому я и сказала, что вышла за тебя замуж по той же причине, по которой ты женился на мне. Я солгала тебе. Ну вот, теперь ты все знаешь…
— Так все же, почему ты вышла за меня? — тихо спросил Гил.
Пожалуй, надо быть честной до конца, подумала Оливия.
— Я любила тебя, только и всего!
Оливию била дрожь, когда она делала это признание. Помолчав немного, Гил подошел к ней, взял за руку.
— Сусанна обманула тебя, Оливия. Да, я владею двадцатью процентами акций компании. Твоя бабушка подарила их мне еще пять лет назад. Она сказала, что они принадлежали Филиппу, но поскольку его уже нет в живых, она хочет передать эти ценные бумаги мне. В тех обстоятельствах я не мог отказаться. Знали об этом немногие. Вивьен и я согласились, что лучше будет записать их на имя моего английского поверенного в делах, а не на меня, чтобы предотвратить сплетни насчет имевшихся якобы у меня намерений устроить слияние «Бофора» и «Россаро Эдвертайзинг». Вивьен знала, что я на это не пойду. Ты понимаешь теперь, что эти проклятые акции никакого отношения к нашему браку не имеют?
