Они поднимаются на центральную башню замка, в центре которой скрыт гигантский шпиль. Генераторы гудят. Тысячи машин для переносов отпечатков сознания соединены с жителями города.
– Что это такое, черт возьми? – спрашивает Дюваль.
– Это генератор сознания, – говорит судья Амал. – Нашего сознания. – Он ищет среди машин управление той, что отвечает за сознание Дюваля. – Как ты думаешь, что будет, если я отключу тебя?
– Не надо, – Дюваль напуган. По его лицу катятся крупные капли пота.
– Ты уже видел это не один раз, но просил стереть твои воспоминания. Скоро твой дух Собо убедит тебя, что это война. Собо заставит тебя стать его солдатом.
– Я не верю в вуду. Уже не верю.
– Тогда почему ты испугался, когда я хотел отключить тебя от общего генератора? – судья ждет, но ответа нет. – Вуду не вокруг нас, Дюваль. Вуду внутри. В нашем городе нельзя купить оружие. Нельзя купить даже хороший нож. Единственное оружие – это твоя голова. Но ты слишком умен, чтобы поверить в это, и слишком умен, чтобы усомниться в этом, – судья улыбается и выключает машину для переносов, отвечающую за воспоминания Дюваля.
Дюваль кричит…
Вспышка…
Бой барабанов. Каменные стены. Главные залы замка заполнены людьми. Мужчины в костюмах. Женщины в платьях. Вудуистическая сантерия.
– Как мы вернулись сюда? – спрашивает Дюваль. Оглядывается, смотрит на часы. – Какое сегодня число? Мне стерли воспоминания?
– Только те, что ты хотел, – судья смотрит ему в глаза и говорит о кибердевушках, которых Дюваль должен отправить во внешний город. – Это первые образцы. За ними будут другие. Но мы должны узнать их недостатки.
– Когда-нибудь они заменят нас всех? – спрашивает Дюваль.
– Когда-нибудь они помогут нам избежать ненужных воспоминаний, – судья снова улыбается.
– Что было, когда вы отключили меня от машины переносов? – спрашивает Дюваль, наблюдая за любовной игрой людей в затянутом полумраком зале.
– Ты увидел жизнь такой, какая она есть на самом деле. Увидел и пожелал забыть об этом.
– А вы? Вы помните?
– Кто-то должен помнить. Не знающий сущности зла не знает, как с ним бороться. – Судья достает синтетическую сигарету. – А теперь забирай киберженщин и служи своему городу.
Вспышка…
Адио и Эну улыбаются. Им нравятся приведенные Дювалем девушки. Так же, как им нравятся сигареты и алкоголь, которые приносит Дюваль. Он говорит, что это настоящее, не синтетика, и они верят – он их друг, даже после того, как забрал руку кибермертвеца. Что касается Мейкны, то с ней он только потому, что знает – она не кибер. И дело не в том, что Дюваль знает с детства. Воспоминания можно подделать. Чтобы отличить кибера от человека, нужно пустить ему кровь. Дюваль проверял. У Эбел и Белен нет крови. У Мейкны есть.
Он режет ей кожу на руках каждый раз, когда они встречаются. Ей и себе. Мейкна не возражает. Дюваль убедил ее, что для него это важно. Убедил, когда делал ей вызов во внутренний город. Она приходила к нему на ночь, он отвел ее в клинику и записал новые воспоминания. С тех пор Мейкна думает, что резать друг друга перед сексом – для них это нормально. Это их маленькая тайна. Это его маленькая тайна. Как машина для производства синтетических наркотиков, которую ему дал судья, чтобы он испытал ее. Белый порошок приносит покой и прогоняет сомнения. Генератор в замке лорда Бондье работает исправно. Личные машины для переносов фильтруют сознания, читают воспоминания, исправляют мысли, чувства, желания. Не у всех, не всегда. Но этого достаточно, чтобы Дюваль каждое утро сомневался в окружающем мире, сомневался в самом себе. Но сомнения других его раздражают.
– Они – пушечное мясо, крестьяне, – говорит дух Собо. – Убей всех!
Дюваль сжимает зубы. Девушка, с которой он работает, тушит о его грудь синтетическую сигарету. Боль обжигает сознание и помогает отвлечься. Девушка смеется. Когда Мейкна режет его, она всегда серьезна. Он тоже серьезен. Но он знает, что когда-нибудь зайдет слишком далеко, и раны, оставленные им на теле Мейкны, станут глубже. Его Мейкны, которая давно не принадлежит ему одному. А девушка-коллега снова тушит о его грудь синтетическую сигарету и снова смеется. Смеется поддельно, потому что она возбуждена. Возбуждена и ждет, когда терпение Дюваля лопнет и он ударит ее, причинит ей боль. Ее садизм – фальшивка. Ее мазохизм – фальшивка. Но и нормальной она быть не может. На этой работе все относительно. В этом мире. В этой жизни. Подделка подделки подделки. Как дети, которых рожают женщины, – всего лишь мертвые комочки плоти. Дюваль видел это сотни раз. Художник тоже видел. Дюваль не знает откуда, но иногда эти картины появляются на рисунках художника.
Адио и его друзья считают художника почти пророком. Адио, которому уже столько раз стирали воспоминания, что Дюваль удивляется, как он еще помнит свое имя. И еще эти синтетические наркотики, поставляемые во внешний неспокойный город Дювалем. Наркотики, способные успокоить таких, как Адио. Дюваль никогда не принимает их сам. Он только наблюдает и делает выводы. Везде. Во внешнем городе. Во внутреннем. Даже в замке лорда Бондье. Все относительно. Вокруг одна большая война. Один большой сионистский заговор.
– Убей всех! – кричит дух Собо.
– Привяжи меня, – говорит Дюваль Мейкне.
Он увозит ее за город, в дом судьи. Увозит туда, где, как ему кажется, мир выглядит самым реальным.
– Теперь порежь меня! Порежь так сильно, как только захочешь.
– Давай я лучше приласкаю тебя.
– Чертова дура! – орет Дюваль.
Он разрывает веревки и бежит за Мейкной. Она кричит, но он не слышит ее, пока она не теряет сознание. Дюваль разжимает пальцы. На горле Мейкны остались синяки. Она не может говорить.
– Все будет хорошо, – обещает Дюваль и везет ее в клинику внутреннего города, чтобы стереть эти воспоминания. А потом она начинает встречаться с Эну, и он снова хочет ее придушить.
Снова вывозит ее за город, в домик судьи на берегу моря. Мейкна не возражает против поездки, но все время говорит о серьезных отношениях. Дюваль слушает и понимает, что больше не хочет убить ее. Он хочет заняться с ней сексом. Он хочет заставить ее страдать, унизить, услышать ее крики, увидеть слезы. Он хочет разрушить иллюзию счастья, о которой она говорит всю дорогу. И он знает, что он не остановится, пока не добьется цели…
– Ты псих, – говорит Мейкна, вытирая заплаканное лицо.
– Я знаю, – говорит Дюваль.
Он отвозит Мейкну домой, решив, что на этот раз не будет стирать ей воспоминания. Ему нравится идея, что она будет помнить. Нравится сама идея этой идеи.
– Растопчи всех! – говорит Собо. – Насади на штык своего единственного безотказного оружия…
Дюваль довольно улыбается…
Они не встречаются с Мейкной больше года, пока у нее не появляется ребенок и она не выходит замуж за Эну. Дюваль отвозит ее домой. Они вдвоем в его пневмоповозке. Дюваль не планировал этого специально. Просто так получилось.
– Спасибо, что не забываешь нас. – Мейкна улыбается и предлагает зайти. Говорит, что Эну еще долго не придет.
Дюваль смотрит на нее и пытается вспомнить, не стирал ли он ей сознания после последней поездки в загородный дом судьи. Не записывал ли ей что-то новое. Или же это он сам случайно себе когда-то что-то стер?
– Уже поздно, – говорит он.
– Тогда давай здесь, – предлагает Мейкна.
Она целует его, но он не отвечает на поцелуй.
– Ладно, – Мейкна снова улыбается, расстегивает ему ремень и говорит, что сделает все сама.
Дюваль не двигается. Вспоминает роды Мейкны и ее мертвого ребенка. Врачи уносят куда-то окровавленное тельце, а судья говорит ему отдать Мейкне экспериментального кибера. Точно такого же кибермладенца растит Адио и его кибердевушка Эбел.
Судья надеется, что когда-нибудь такие младенцы и семьи придут на смену поддельным воспоминаниям, которыми машины для переносов в главной башне замка лорда Бондье наполняют сознания каждой семьи, каждого дома. Дюваль хочет спросить судью, когда в последний раз был рожден живой ребенок. Хочет, но не спрашивает. Хочет спросить, сколько уже веков машины поддерживают жизнь в телах людей, живущих в городе, и сколько жизней прожил он сам. Хочет забраться в пневмоповозку и свалить подальше из города, туда, где генератор не сможет добраться до его сознания и он увидит жизнь такой, как она есть. Хочет, но не делает ничего.
– Как ты сегодня быстро, – говорит где-то далеко Мейкна. Дюваль смотрит, как она застегивает ему брюки. – Прощаемся без поцелуев, да?
– Убей их всех! – кричит Собо. – Освободи их всех!
Дюваль смотрит, как Мейкна идет домой. Он плачет, но ему кажется, что вместо слез из глаз течет кровь. Мозг пульсирует. Дюваль никому не говорит об этом. Никакой слабости. Никакой надежды тем, кто только и ждет, когда ты станешь слабее их. А потом он видит рисунок на тетрадочном листе в клетку. Человек без лица плачет кровью. Кровь течет из его глаз, из его ушей, рта, носа. Рисунок отвратителен и уродлив.
