яйца, как минимум наполовину её заслуга.
Сейчас я практически вижу по её глазам, как в голове у неё вращаются шестерёнки.
Сми словно ожившая шахматная доска, а я очень люблю шахматы.
– Я спасла ребёнка, – подтверждает она.
– Чтобы наследие Питера Пэна и Дарлингов существовало и дальше?
– Чтобы сохранить статус-кво, – отвечает она. – И потому, что возвращение в мир смертных было для этого ребёнка самым безопасным вариантом. Я пообещала Венди, что спрячу еë дочь, и я это сделала. Но Питер Пэн всё же нашëл её. К сожалению, я недооценила его способности к поиску девушек Дарлинг.
– Но ты всё это время проверяла, как дела у Дарлингов, верно? – Это даже не вопрос.
– Я делала всё, что могла.
Я киваю и раскалываю ещё один арахис.
– Я бы ему не говорил.
– Почему?
– Потому что он рассердится на тебя, а потом отправится за ней, и тогда мне придётся его убить.
Я отправляю в рот орех, размалываю зубами и подмигиваю Сми.
Она хмуро смотрит на меня.
Думаю, если бы она могла, меня бы она заколола следующим.
Глава 27
Крюк
Не так уж трудно догадаться, где Черри.
Я нахожу сестру в её старой комнате – она рассматривает картинки, развешанные на стенах. Она любила вырезать их из иллюстрированных сказок и книг по рукоделию.
– Ты оставил всё, как было, – озвучивает она, заметив меня в дверях.
– Конечно.
Она обходит комнату по кругу.
Когда я строил этот дом, я позволил ей выбрать, какую комнату она хочет. Она выбрала одну на первом этаже, подальше от пиратов, их пьянок и буйства. Я был только рад её решению.
Я не собирался брать её с собой в это путешествие. В судьбоносное путешествие, в котором мы свернули не туда и очутились на островах.
Я собирался плыть на Карибы.
Но так и не доплыл.
Когда я обнаружил Черри, прячущуюся в трюме корабля, у меня возникла мысль развернуться и отвезти её домой. Но потом я вспомнил, почему я сам оставил дом, почему так отчаянно хотел сбежать.
Я не мог оставить её одну с нашим отцом.
Черри садится на свою кровать, и вверх поднимается облако пыли. Сестра разгоняет его руками. Солнце ещё не взошло, поэтому на стене виден лишь янтарный отсвет лампы.
Я присаживаюсь рядом с Черри и пытаюсь отыскать среди своих безбрежной вины и стыда слова извинения, которые не будут звучать, как будто я оправдываюсь.
Она прислоняется головой к моему плечу, и у меня щиплет в носу.
Я беру её за руку.
– Почему мы продолжаем любить тех, кто нас ненавидит, Джез? – спрашивает она.
Я думаю, она имеет в виду Вейна, но мы оба слышим неназванное имя – коммандер Уильям Г. Крюк. Наш отец.
В юности я ненавидел его и в равной мере жаждал его признания. До сих пор в случае любого провала я часто слышу у себя в голове его осуждающий голос, говорящий, что я облажался.
Черри не видела от нашего отца худшего, но и лучшего ей тоже не доставалось.
– Не знаю, – отвечаю я и сжимаю её руку. – У нас, похоже, какая-то нездоровая жажда наказания.
Однажды ночью, в конце ноября, очень давно, наш отец застал меня в конюшне с одним из слуг.
– Ты позор семьи! – кричал он, хлестая меня ремнём. – Позор всему дому!
В ту ночь он избивал меня ногами до трещин в рëбрах.
Я до сих пор помню Черри, съёжившуюся под столом.
Бедняжка морщилась и вздрагивала от звука ударов.
Она не должна была становиться свидетельницей насилия ни за что, но тем не менее встречается с ним снова и снова.
Не то чтобы она отворачивалась и делала вид, что ничего не видит.
Три дня спустя я увидел, как она подмешивала что-то отцу в бренди.
Отец провёл в беспамятстве ближайшую неделю.
Возможно, это был самый тихий и спокойный отрезок нашей юной жизни.
– Я хочу домой, Джез, – говорит сестра сейчас, в настоящем.
– Нашего дома больше нет.
– Мне всё равно, где он и как он выглядит. Я хочу домой.
Я примерно понимаю, о чём она просит: о покое, о месте, где её будут любить.
– Я найду тебе дом, – говорю я ей. – Как твой старший брат, обещаю искупить все мои прошлые проступки.
Она поднимает на меня большие, широко распахнутые глаза. У неё веснушки, как у матери, и такие же рыжие волосы.
Черри почти не помнит мать, но я помню.
Она тоже любила того, кто её ненавидел.
Может быть, это наше наследие. Сводящее нас с ума.
– Не нарушай это обещание, – требует сестра. – Иначе я никогда тебя не прощу.
Наклонившись, я целую её в макушку.
– Я тебя не подведу.
Глава 28
Рок
Хольт появляется в доме Крюка насквозь мокрым от дождя, и это какая-то зловещая сырость.
Его сопровождают оставшиеся стражники, их немного. Рядом с ним по-прежнему остаётся Матье.
Младший кузен Ремальди выглядит так, будто слишком много нюхал вечнопыль, – но кто я такой, чтобы его осуждать?
Заметив меня в баре, Хольт бросается на меня с кинжалом наголо, швыряет в стену и приставляет клинок к бьющейся артерии у меня на шее.
– Ты чёртов предатель! – Глаза у него красные, налившиеся кровью. Он правда плакал или просто не выспался? Он всегда мечтал о троне и теперь получил его по праву. Скорее, он должен благодарить меня. Хотя не то чтобы я имел какое-то отношение к смерти его сестры.
– Будь так любезен, убери свой клинок, – вежливо прошу я.
– Или что? – На его лбу набухает вена.
– Или я тебя съем.
Он в гневе раздувает ноздри. Не может понять, шучу ли я. Я не шучу.
Давление исчезает, и он отшатывается назад.
Я поправляю одолженную рубашку.
– Хольт, если ты хочешь вернуть свою тень и закрепить за собой трон, начни вести себя как король, а не как брошенный мальчишка.
Королева фейри осматривает комнату, крылья трепещут за её спиной.
Что я говорил о том, будто недооценивал всех в Неверленде? Это, возможно, применимо и к ней.
Она упорная. И, видимо, наблюдательности в ней больше, чем безрассудства.
Она борется с Питером Пэном так же долго, как и Крюк. Но ни один из них не выиграл. Трудно спорить с фактами.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – приглашает Джеймс, кивая в сторону круглого стола.
Его пираты рассредоточились по комнате, по несколько человек у каждого входа и выхода. Похоже, среди них всё-таки есть бойцы, в то
