переливающиеся на свету мыльные пузыри.
Но дни шли, и задания, что давали им старейшины, все усложнялись, а Регина, только-только ступившая на новую территорию, ничем не могла их порадовать. Успехи ее были слишком скудны, чтобы обернуться вдруг птицей и упорхнуть в небо или навести морок на оппонентку, чтобы та в ужасе брыкалась, распластавшись на каменной плитке.
Жестче всех оказалась в обучении Эдана. От той ослепительной, очаровательной брюнетки, чьи сахарные губы нашептывали ободряющие слова, на занятиях не оставалось ни следа: объясняла Эдана коротко и по существу, а на практических занятиях никого не щадила. Она была сильной ведьмой и потому не терпела отстающих, даже Регине она не давала никаких послаблений. Если Регина не могла выполнить указаний старейшины – становилась тренировочной грушей для остальных. К концу дня Регина выматывалась так сильно, изнуренная неприятными заклятьями других воспитанниц, что утром Кэссиди приходилось ее расталкивать и стаскивать с постели за ноги. Регина нехотя вставала и несколько минут разглядывала в зеркале огромные синяки на теле. Одни не успевали заживать, как на их месте расцветали синевой новые. Обучившись легкой магии исцеления, Регина вынуждена была сводить синяки колдовством.
Другое дело Керидвена. На ее занятиях Регина буквально отводила душу и отдыхала, не боясь стать посмешищем. Керидвена учила их магии трав и растений, а уж тут Регина могла проявить себя куда лучше: ей не нужно двадцать раз объяснять, почему ягоды рябины являются лучшим защитным оберегом, и что драконник способствует заживлению ран. Хоть все, чему в свое время научила Регину мать, казалось ей несерьезной чепухой, вроде гомеопатии, девушка помнила каждую мелочь, до единого слова, и потому быстро стала любимицей старейшины, достигнув определенных успехов.
Идальга давала им не менее полезные знания – обучала рунической письменности. На индивидуальных занятиях она помогла Регине создать собственный набор рунических камней и закалить их в священном огне, чтобы наполнить магией. У других девушек такие наборы уже имелись: у кого из речного камня, у кого из дерева. У Кэссиди был самый необычный набор, вытесанный из кости, но чьей – Регина спросить постеснялась. Конечно, основам научила Регину Кэссиди, но Идальга на общих занятиях открывала для них забытые мертвые языки, чтобы ведьмы могли произносить сильные заклятья вслух, ведь каждой колдунье было известно: истинная мощь магии сокрыта в словах, произнесенных и начертанных.
Понемногу Регина обвыклась среди своих сверстниц. Видя их каждый день, обучаясь мастерству с ними наравне, Регина чувствовала себя увереннее и свободнее. За ежедневными трапезами в столовой многих учениц она узнала ближе. Например, Имоджин с ее младшей сестрой Улой – потомки чистокровного рода ведьм, чьи корни уходят еще в давние времена племен-основателей. Ее отец был колдуном, но умер от старости, а мать до сих пор состояла в ковене и трудилась на кухне, помогая еще нескольким ведьмам кормить целый замок.
Фианна была достаточно замкнутой особой, неразговорчивой, каждое слово из нее приходилось вытягивать чуть ли не силой. Не без труда Регина узнала, что Фианну растил один отец, потому что мать бесследно пропала. Он был потомственным друидом, но даже древняя магия закрытой общины не помогла ему отыскать любимую. Тогда он самовольно отрекся от клана и вступил в ряды гончих Трибунала, где с той поры и пропадает в бесплодных поисках жены.
Анхелика была самой веселой и жизнерадостной из всех, заряжая своей энергией, словно батарейка. Ее младшая сестра, Эслинн, напротив, была скромной и предпочитала не выделяться, хотя это казалось невозможным: что старшая сестра, что младшая – обе были красивы. Зато с колдовством у обеих сестер не слишком-то клеилось: Анхелика была слаба в чарах, а сестра была никудышной травницей – из ее рук Регина не приняла бы ни одного пузырька с зельем.
Евгения и Наталка – нечистокровные ведьмы и даже не родились в Ирландии, но прибыли из разных концов мира ради одной цели: обучиться колдовскому мастерству и стать частью общины.
Столько удивительных судеб, столько историй… Многие из них были схожи: брошенные, беззащитные, не сознающие своего могущества, ведьмы нуждались в опеке и заботе. В своей разлуке с родным человеком Регина точно не была одинока и даже могла утешиться мыслью, что ее мать хотя бы жива и здравствует, пусть и не помнит о существовании дочери.
Ну а Кэсс… Просто была Кэсс, такой, какой Регина увидела ее в свою первую ночь в Кайллех-Хилле: все так же подрывала основы общинного быта и язвила всем напропалую. Пока все больше воспитанниц проникалось к Регине теплотой и интересом, без оглядок на ошибки Гвендолин, Кэссиди отталкивала их, насколько хватало сил, и даже не пыталась снизить градус неприязни. Несмотря на ее вызывающее поведение, Регина старалась угодить всем, сближаясь с другими ведьмами и продолжая дружить с соседкой по комнате. Но долго ли она сможет сидеть на двух стульях сразу?
Пусть занятия не длились до глубокого вечера, свободного времени у ведьм почти не оставалось, чтобы тратить его на сплетни. Ковен не только предоставлял свою опеку, но и требовал взамен выполнение некоторых обязанностей. Так, каждой ведьме, в соответствии с ее талантами и умениями, поручали вести хозяйство или ремесло: к примеру, Имоджин играла на флейте и сопровождала чарующей мелодией многие празднества; Эвелин рисовала картины, и часть из тех, что Регина видела в коридорах, вышла из-под ее кисти; Кэсс заведовала библиотекой и отвечала головой за каждую книгу; Наталка следила за скотом, дающим ковену молоко и мясо; Фианна же шила одежду, ту самую, что висела в шкафу Регины и других девушек, и так красиво садилась по фигуре. У каждой ведьмы имелось свое призвание. Зная о расположенности Регины к травам, Керидвена поручила ей заниматься их садом в теплое время и тепличной оранжереей – в холодное, поэтому любую свободную минуту Регина копалась в земле и общалась с растениями, столь необходимыми для колдовских практик. К ночи под ногтями ее скапливалась толща грязи, отмыть которую стоило больших трудов.
Одним пасмурным ноябрьским воскресеньем Регина, покончив с ежедневными обязанностями, прогуливалась в замковых окрестностях, кутаясь в шерстяной кейп. Изо рта на стылый воздух вырывался пар. В окружающем безмолвии ощущалась уверенная поступь приближающейся зимы.
Ноги успели довести ее до реки, еще не успевшей покрыться корочкой льда, когда в небе промелькнула чья-то тень.
С громким карканьем ей на плечо опустился ворон Кэссиди. Острые когти его вцепились в шерсть кейпа, но даже сквозь него Регина почувствовала колющую боль.
– Здравствуй, По! А где же твоя непутевая хозяйка?
Ворон неоднозначно заклекотал, после чего отцепился от нее и
