раз они была настолько сильными, что Жанна застонала, зажмурившись от боли. Нижнюю часть тела ломило и тянуло, мускулатура матки судорожно сокращалась. Она стиснула пальцы с такой силой, что на руках проступили вены.
Есин поднялся и шагнул к ней.
– Не подходи! – завопила Жанна, сверкнув глазами. – Убийца!
По заросшему лицу мужчины скользнула едва приметная тень, которая тут же исчезла. Глаза Юрия оставались холодными и настороженными.
– Что ты знаешь про убийство? – тихо спросил он.
– Не приближайся ко мне!
От криков Жанны проснулся Рэд, следом за ним – Алексей, он непонимающе крутил взлохмаченной головой.
– Что случилось? – сиплым голосом спросил режиссер.
– Она рожает, – пояснил Юрий.
Жанна в ужасе смотрела, как мужчины обступают ее со всех сторон. Недавний кошмар вернулся, похожий на карабкающийся из могилы гниющий труп.
* * *
«Седая ночь», 1995 г., действие шестое
«Мадам! Мадам! Мадам! Дай жару, в подъезде ори. Буду резать тебя до зари…» – продолжал реветь Боров.
Ольга, распластавшись, без движения лежала на полу. Весь рот и подбородок женщины были залиты кровью, один зуб прилип к нижней губе. После орального изнасилования, перед которым ей выбили почти все передние зубы, она потеряла сознание.
– Поставь воду на плиту, – скомандовал Фил другу, раскладывая на обшарпанном столе «инструменты», которые он после недолгих поисков обнаружил в доме, – два столовых ножа, вилку, тронутые ржавчиной ножницы, изоленту и вязальные спицы. – Нам нужен кипяток.
Обнаженное по пояс тело молодого человека блестело от пота, ноздри раздувались от возбуждения. Карпыч ушел на кухню, и вскоре оттуда донесся его голос:
– У них тут какая-то хрень. Плита не зажигается.
Выругавшись, Фил заглянул на кухню.
– Это ведь деревня, придурок. У них газовая колонка, видишь? Погоди, я сам зажгу…
Через минуту на плите грелась большая кастрюля с водой.
«…Два плюс два четыре бабы с ней, отпили мне мяса и костей.
Мадам! Мадам! Мадам! Стой шпана, дайте топор,
Сто старух прибью на забор… А ну давай потрошить!
А ну давай потрошить!..» – дребезжали и хрипели колонки «Шарпа».
– Пока мы были на кухне, я видел какую-то тень за окном, – поведал Карпыч. – Что… – Он быстро оглянулся, чтобы убедиться, что в доме никого, кроме них и бесчувственной хозяйки, больше нет. – Что, если они проникнут внутрь?!
– Надо как можно быстрее вытащить ребенка, – откликнулся Фил. – Смотри, что я нашел! На подоконнике лежала. – В его руках была ножовка, которой он воинственно размахивал в воздухе. – Как только ребенок дьявола окажется на воле, самку нужно уничтожить.
– А зачем нам вода?
Фил только загадочно улыбнулся.
– Увидишь, – сказал он. – Идем. Захвати веревку.
Когда они вернулись в комнату, Ольга открыла глаза.
– Почему она никак не начнет рожать? – спросил Карпыч, почесывая под мышкой.
– Дьявол все чувствует, – прошептал Фил, хрипло задышав. Его глаза, расширенные под воздействием наркотика, мерцали, как осколки зеркала на дне пруда. – И его отродье тоже. У них необычайная интуиция. Поэтому он не хочет вылезать наружу. Он понимает, что его ждет здесь, в этом мире.
– Умоляю… будьте людьми, – шепелявя, с трудом выдавила Ольга.
Фил наступил ей ботинком на выпирающий живот, слегка надавил. Женщина пронзительно закричала.
– Скоро, – с благоговением произнес Фил. – Я ощущаю, как он испуганно корчится внутри. Он знает, что его часы и даже минуты сочтены!
Карпыч захихикал.
«…Ем кишки и кровь я пью, все равно тебя убью!..» – не умолкала группа «Коррозия металла».
– Свяжи ей на всякий случай руки, – приказал Фил.
– Помогите… – застонала Ольга, когда парень начал заматывать ее руки веревкой.
– А давай ей еще раз присунем, – предложил Карпыч. – В попку, например. Ведь есть еще время?
Фил посмотрел в сторону зашторенного окна.
– Есть, – великодушно разрешил он. – Переворачивай самку.
– Я видел мед на кухне.
– На хер нам мед?
– Хорошая смазка. Сладкая, – объяснил Карпыч, и Фил, подумав, кивнул.
Не переставая кричать, Ольга забилась, как пойманная рыба.
* * *
Теплая жидкость уже не просто сочилась между ног, она текла ручьем, пропитывая трусы Жанны. Спину простреливало, будто под кожу раз за разом впивались рыболовные крючки.
«О боже… вот и началось…» – лихорадочно забилась в мозгу роженицы мысль.
Ее бросало то в озноб, то в горячий пот. Острая, как ланцет, боль сотрясала поясницу, судорога сводила ноги. Таз онемел, казалось, еще немного, и ее разорвет от неимоверного давления.
Юрий присел на корточки и бегло оглядел женщину, которая дрожала, как мокрая собачонка.
– Это твои первые роды? – спокойным тоном полюбопытствовал он.
– Вто… вторые, – выдохнула Жанна.
– Значит, будет легче.
Она застонала, заколотив пятками по стальному полу. Боль от схватки нарастала, вспухала огненным шаром, сводя мышцы, затем спадала до следующей схватки. Они накатывали друг за другом, словно громадные штормовые волны.
– Дыши свободнее. Тебя ведь учил врач? – спросил Юрий, мягко положив ей руку на плечо, и Жанне стоило огромных усилий, чтобы не сбросить ее.
Несмотря на происходящее, слишком яркой оставалась дикая картина из сна – трое психопатов, намеревающихся вырвать у нее ребенка и съесть.
– Ты что… принимал роды? – задыхающимся голосом спросила она.
– Приходилось, – коротко ответил Юрий, принявшись снимать с нее нижнее белье. – Ноги шире!
Слова прозвучали как приказ, который не подлежал обсуждению, и она беспрекословно подчинилась.
– Я могу чем-то помочь? – задал вопрос Рэд, наблюдавший за происходящим.
– Можешь. Приготовь воду и подложи ей что-нибудь под задницу.
Рэд растерянно оглянулся, и его взор уперся в собственный пиджак, который он еще несколько дней назад сам отдал Жанне. Аккуратно свернув его, он подсунул его под ягодицы вздрагивающей женщины.
– Ох-х-х-х, черт, – простонала Жанна. – Больно!
– Извини, дорогая, анестезии нет, – без тени улыбки ответил Юрий.
Она машинально слизнула каплю пота, которая повисла на верхней губе. Сила схваток стала неимоверной, ей чудилось, будто ее лупили палкой по обожженной спине. Давление внутри постепенно нарастало, и Жанне казалось, что еще немного – и она лопнет, как перезрелый арбуз.
– Попробуй потужиться. – Голос Юрия донесся до нее, словно из глубокого тоннеля. – Как будто ты в сортир хочешь.
– Я знаю… что такое… тужиться, – сердито выговорила она.
– Посмотри на это дело по-другому. Представь себе, что твое тело – спящая роза. Вышло солнце, и ты распускаешься, как бутон.
Жанна не могла поверить своим ушам. Неужели эти слова принадлежат Юрию, этому прожженному до мозга костей, ехидно ухмыляющемуся цинику?!
Боль от схваток нарастала, теперь женщину будто остервенело хлестали плетью по трепещущей плоти, лишенной кожи.
– Тужься, – повторил Юрий, и она, зажмурившись, напрягла все свои мышцы.
«…Мы просто съедим его… Мы устраиваем мясной хардкор в прямом эфире…» – гундосый бубнеж Рэда из ночного кошмара оглушил ее, словно скалкой по затылку,
