и она закричала, больше не в силах терпеть всепоглощающую боль.
– Эй! Эй, немедленно выпустите нас! – заорал Алексей. Кинувшись к стеклу, он забарабанил по нему кулаками. – Женщина рожает, ей нужна помощь!
Однако его вопли были бесполезны, Ох на связь не выходил. По другую сторону «кинотеатра» царило полное спокойствие.
– Угомонись! – рявкнул Юрий. – Здесь это не работает, Карпыч.
Алексей зло харкнул в стекло, и желеобразный комок слюны, задержавшись, медленно пополз вниз.
– Давай, детка! – воскликнул Юрий. – Вон, уже головка показалась! Тужься!
– Мать вашу раздери… – застонала Жанна. Давление стало невыносимым, будто ее пытались надуть, как резиновую куклу. Как назло, в памяти пронеслись обрывки «Седой ночи», когда несчастную женщину избивали ногами, выдавливая из нее ребенка, и в какой-то ужасный миг ее посетила совершенно безумная мысль: Дима знает, что ждет его снаружи, и цепляется за нее из последних сил, не желая покидать материнское чрево. Замутненным мысленным взором Жанна видела своего мужа: он стоял в дверном проеме, с упреком глядя на нее. И тут же он исчез, оставив после себя слепящее белое пятно.
«Я убийца! – ухнуло в голове, будто молотком ударили. – Мы все убийцы, и никто из нас не выйдет отсюда…»
– Дыши ровнее, – услышала она над собой хладнокровный голос Юрия, и, как ни странно, это ее немного успокоило. – Осталось совсем немного.
Расширенные глаза Жанны, красные от полопавшихся капилляров, уставились в стальной потолок.
«Он сейчас смотрит на меня, – почему-то подумала она. – Этот чертов ублюдок Ох или его кошмарный помощник в маске „смайла“»…
– Не останавливайся, – прикрикнул Юрий. – Дыши и тужься!
И Жанна дышала. Дышала и тужилась, судорожно вцепившись в руку Юрия. Ноющая боль между ногами и в пояснице достигла своего апогея, и она, уже никого не стесняясь, кричала во весь голос. Бедра тряслись от колоссального напряжения, все губы Жанны были искусаны.
– Похоже, он застрял, – послышался голос Алексея, и Юрий издал резкий смешок.
– Все потому, что у кого-то очень узкие двери, – добавил Алексей.
– Заткнись!.. – яростно выпалила Жанна, и тот осекся, нервно улыбнувшись.
Не прошло и минуты, как она ощутила, как ребенок выходит.
– Давай! Не останавливайся! – возбужденно подбадривал Юрий.
Жанну скрутило от очередного спазма, поясницу сводило горячими конвульсиями. Одновременно с этим она почувствовала, как бедра чуть отпустило, и это едва заметное облегчение воодушевило ее, придав дополнительные силы.
– Вытри ей лицо, – велел Есин, и Алексей, помешкав, несколько раз провел рукавом пиджака Рэда по лбу роженицы.
А на экране, как и было обещано, продолжался беспрерывный показ фильма «Седая ночь».
– Он выходит, – произнес Рэд. Режиссер стоял поодаль, глядя на Жанну со смешанным чувством испуга, любопытства, сострадания и растерянности.
Жанна с такой силой вцепилась в руку Юрия, что тот даже изменился в лице. Буквально каждой клеткой своего измученного и уставшего тела женщина ощущала, как от нее медленно, миллиметр за миллиметром, отделятся крошечное существо, которое росло и развивалось внутри нее в течение восьми с половиной месяцев.
– Поднажми, детка, – скомандовал Юрий, и Жанна напряглась из последних сил. Мускулы ее спины продолжали дергаться и сокращаться, и вдруг она услышала влажный всасывающий звук.
– Еще! Еще совсем чуть-чуть! – взревел Юрий.
Жанна снова закричала.
Шлеп. Глаза заполнили слезы, женщина издала глубокий вздох, чувствуя, как Дима выходит наружу.
Прозвучало очередное «шлеп», и вслед за ним – громкий, пронзительный крик.
– О боже… – пролепетала она.
– Вот твой спиногрыз, детка, – сказал Юрий, и на разбухшую грудь Жанны осторожно опустилось нечто кричащее и скользкое, покрытое красными и блекло-синими разводами. Густо пахло околоплодной жидкостью и кровью.
– Сын, – прошептала Жанна, с величайшей осторожностью прижав его к себе. – Сынок…
– Ладно. Надо перерезать пуповину, – сказал Юрий. – Карпыч, приготовь йод и нитки, я там где-то видел. А ты, Рэд, давай сюда свои очки.
– Зачем?
– Затем, что в этих стенах это единственный острый предмет! – рассердился Юрий. – Не хочешь – можешь перегрызть пуповину зубами. Или ты, Карпыч. Я пас.
Желающих это сделать не нашлось, и когда Рэд протянул Юрию очки, тот положил их на простыню. Затем взял у Алексея нитки, ловкими движениями перевязав пуповину в двух местах.
– Сейчас бы пригодилась твоя водка, Фил, – сказал Алексей с озабоченным видом. – Здесь не стерильно.
– Хватит болтать под руку, – оборвал банкира Юрий. Закончив с перевязкой, он смочил кусок стекла водой и перерезал пуповину между нитками.
– Йод, – потребовал он, и Алексей мгновенно сунул ему в руку пузырек.
Когда срез пуповины был обработан, Юрий вытер взмокший лоб тыльной стороной ладони и вздохнул.
Жанна настороженно наблюдала за ним. Невзирая на бесценную помощь, которую Есин оказал ей при родах, в голове занозой застрял ночной кошмар.
Между тем Юрий положил младенца головой вниз – чтобы вышла околоплодная жидкость из носа и рта. После этого он оторвал кусок от простыни и водой сполоснул ребенка, смывая с него слизь, и только после этого вернул его Жанне. Она тут же завернула ребенка в остатки простыни и прижала к себе.
– Сейчас бы покурить, – мечтательно сказал Юрий, вытирая руки грязно-красной тряпкой.
Балашов что-то озабоченно спросил, он коротко ответил. Затем задал какой-то вопрос Рэд, Юрий хохотнул.
Жанна не слышала их, она молча прижимала к себе Диму. Он продолжал голосить, но это был самый прекрасный звук на свете, который ей доводилось слышать. Она нежно гладила ребенка, ощущая подушечками пальцев его худенькую спинку, лопатки, плечики…
«Сын… у меня родился сын…» – безостановочно крутилось в голове, и осознание того, что она стала матерью, заставило где-то глубоко внутри вспыхнуть робкому огоньку надежды. Теперь все иначе. Она мать, и у нее – маленький ребенок.
Может быть, теперь их все-таки отпустят домой?!
* * *
«Седая ночь», 1995 г., действие седьмое
Воды у Ольги отошли лишь в половине третьего утра. Началась волна схваток, они нещадно бились раз за разом, как злые волны в скалу. К этому времени ее успели изнасиловать дважды. Несколько раз женщина теряла сознание, но каждый раз ее приводили в чувство холодной водой.
– Ты обещал добавки, – напомнил Карпыч резким отрывистым голосом. Уголки опущенных губ молодого человека блестели от слюны.
Фил с сомнением посмотрел на друга.
– Думаю, нам хватит одного колесика на двоих, – решил он, сунув руку в карман светло-голубых джинсов.
Ольга кричала, катаясь по полу. Ее раззявленный беззубый рот напоминал мокрую рану.
Поделив таблетку, приятели проглотили каждый свою дозу.
– Пожалуй, события придется форсировать, – заявил Фил, делая глоток пива, которое ему услужливо поднес Карпыч. – Эти твари… С ними всегда проблемы. Сделай погромче музыку – у меня от ее воплей уши закладывает.
Карпыч увеличил звук у магнитофона,
