котомкой паломника и по-хозяйски уверенно развязал, заглянул внутрь. Ферка их появление напугало, но получилось пересилить себя и подать голос:
— Это мое, не трогай.
— А ты-то кто? — хрипло спросил первый. Он заметил лежавшую на земле шляпу с венком. — Пилигрим?
— Да.
— Разве тебя не учили, что в дороге принято делиться?
Крестьянин пристыженно опустил глаза. Незнакомец был прав. Ему самому за недолгий путь неоднократно помогали чужие люди. Тем временем второй воин вытащил из котомки репу и перебросил первому. Тут Ферку пришлось сделать над собой усилие и прийти к мысли, что происходившее не было актом взаимопомощи. Его попросту грабили.
— Кашей-то угощайтесь, но это мои припасы. Все не забирайте.
Мужчины заговорщицки переглянулись, но на требование не обратили внимания и продолжили спокойно потрошить котомку. Ферк вскочил на ноги, стараясь скрыть дрожь в руках. Он не знал, как будет давать отпор, но просто сидеть и смотреть не мог.
Воин с мечом быстро поднялся на ноги и оказался рядом. Прежде, чем паломник успел среагировать, коротко ударил кулаком под дых. Больше чтобы осадить и унизить, а не причинить боль.
— Сиди, целее будешь. Мы за него воюем, понимаешь ли, кровь проливаем. А этот захребетник для нас еды пожалел.
Задыхаясь, Ферк почти упал на землю.
— Не, надо его за дерзость все-таки наказать.
Воин с топором поднял шляпу паломника и бросил в костер. Отсыревшая солома продержалась дольше, чем стоило ожидать, но все-таки занялась огнем. Ферк видел, как сворачивались оставшиеся лепестки ириса и ложной сирени.
— Чего у тебя в руках? — уже дружелюбнее поинтересовался первый.
Ферк показал наголовье святого Веспасиана.
— Где взял шлем?
— Нашел.
— Значит, ты еще и мародер? — вкрадчиво спросил второй, уже закончивший с котомкой.
Ферк молча помотал головой. Конечно, он действительно снял шлем с могильного креста. Исключительно потому, что следовал воле архангела Ларуила, а не из своей алчности. Но не стоило пытаться объяснить это чужакам.
Первый подошел и взялся за стальную полу шлема. Потянул на себя, но паломник не отпускал. Тогда мужчина замахнулся кулаком и пришлось сдаться и разжать пальцы.
— Дай сюда. Тебе оно без толку, а нам на войне пригодиться.
Он скептически осмотрел вмятину, провел ладонью по стали и небрежно бросил поверх своих вещей. Это послужило последней каплей для Ферка. Он был готов потерпеть обиду сам, но нельзя отдавать явным злодеям вещь святого.
Паломник затравленно переводил взгляд с одного дезертира на другого. Еще раз внимательно осмотрел каждого. Явно городские, а не их крестьянского сословия. Вспомнил короткое путешествие со студентами. И понял, как можно попробовать спастись.
— Кашу нужно помешать, — в пустоту сказал Ферк.
Он поднял брошенную на землю ложку, вытер о рукав и размешал поспевавшую кашу. Наклонился над котомкой, вслепую пошарил ладонью, нащупал искомое и зажал в кулаке. Мародеры внимательно за ним следили, но не вмешивались.
— И приправу добавить.
Пилигрим мелко разорвал листья и бросил сверху на кашу. У мужчин это не вызвало никаких возражений. Крестьянин вернулся на место, пока одеяло, на котором он сидел, не заинтересовало мародеров.
Прежде, чем каша приготовилась, все стоящие вещи Ферка оказались в поклаже мужчин. Он смиренно на это смотрел и нашел в себе силы порадоваться, что его больше не били.
— Готово. Вы мне хоть поесть дадите?
— Оставим, не трусь, — пренебрежительно ответил первый.
Обжигаясь, мародеры стали поочередно черпать кашу ложками. Ферк варил с расчетом, чтобы одному хватило на пару дней пути. Поэтому сейчас в горшке было достаточно для ужина трем взрослым мужчинам. Но мародеры оказались слишком голодны и обещания не сдержали. Сначала каши осталось меньше половины, потом меньше четверти и наконец она полностью закончилась.
Но крестьянин на это и рассчитывал. Под видом приправы Ферк покрошил в кашу весь имевшийся запас листьев сонницы. Он надеялся, что во время варки усыпляющий эффект не пропадет. И не знал, что будет с человеком, который съест слишком листьев.
Первые минуты паломник сидел смирно, опустив взгляд под ноги. Мародеры вполголоса переговаривались. По обрывкам фраз Ферк понял, что они решали его судьбу. Но речь их постепенно становилась все тише и медленнее. Первый уже лег на землю рядом с костром.
Пилигрим осмелел и пристально, как филин на добычу, смотрел на мужчин. Второй успел осознать подвох, но слишком поздно. Попытался встать, но не смог удержаться на ногах и повалился на землю. Медленно закрыл глаза и больше не двигался. Но, приглядевшись, Ферк увидел, что он дышал.
Нужно было действовать быстро. Паломник подкинул хвороста в костер, чтобы лучше осветить поляну. Первым порывом Ферк хотел бросить все и бежать сломя голову. Но сумел остановиться и подумать. Все же стоило вернуть свое. И обезопасить остальных путников.
Осторожно прошел к спящим мужчинам, наклонился и поднял боевой топор. От обычного крестьянского инструмента он отличался длинной, фута в два, рукоятью и меньшим размером лезвия. Самое навершие не превышало половину ладони. Достаточно тяжелое, чтобы нанести смертельную рану, но которое можно удержать в руках и долго орудовать в бою.
Ферк встал над первым мужчиной, расставил ноги на ширину плеч и поднял топор над головой. Эти двое были явными злодеями. Мародерами, дезертирами и шкуродерами. Они без малейших сомнений обобрали встреченного на дороге паломника, который оказался слабее. И они, если услышал верно, всерьез обсуждали возможность убить Ферка, чтобы тот не навел на них преследователей.
И просто уйти — значит обречь на подобную судьбу следующих несчастных, попавшихся на пути мародеров. Самым правильным поступком будет оборвать их жизнь. Ферк долго стоял с занесенным оружием. Он шепотом обратился к архангелу Ларуилу с просьбой указать верное решение.
Но ответа не последовало. Ферк чувствовал, как затекли руки и плечи. Наконец, признал, что не сможет отнять жизнь другого человека и отбросил топор в сторону. Но сразу осознал напрасность поступка. Он мог хотя бы разоружить этих двоих.
Подобрал топор и пояс с мечом в ножнах. Крестьяне не имели права ходить с настоящим оружием вне армии сеньора. Если его поймают, то осудят и скорее всего на смертную казнь. Паломник замотал трофеи в одеяло, засунул в суму. Они наполовину высовывались наружу, но уже не было столь заметно при мимолетном взгляде. Потом вытащил из поклажи мародеров свои вещи. Немного подумав, бросил в огонь оба холщовых мешка, в котором мужчины несли пожитки.
По окончанию сборов оглядел поляну еще раз. Мародеры пребывали в глубоком неестественном сне. Паломник
