– …и едут за ней в специальных белых костюмах, мандрах, – завершила рассказ Николетта, – ты тоже наденешь такой. Сейчас принесу!
Спустя полчаса, взяв с полочки ключи от машины, я окинул взглядом процессию. Николетта, Вера и Николай походили на привидения, все в белом, с бледными лицами и горящими глазами, впрочем, я и сам выглядел не лучше. Просто парад сумасшедших, сбежавших из поднадзорной палаты.
Глава 20
Слава богу, на улице было темно, а в окнах нашего дома не светились огни. Мне очень не хотелось, чтобы соседи увидели странную группу людей, садящуюся в мою машину.
Николай умостился было на заднем сиденье, но потом вдруг воскликнул:
– Какой номер у этого автомобиля?
– Не волнуйтесь, – успокоил я целителя, – никаких чертовых дюжин. Сто тридцать два.
– Ладно, – пробубнил Николай, – это ничего, хотя первые две цифры все же единица и тройка, ох, плохая примета!
Я молча сел за руль. Спокойно, Иван Павлович, Николай человек со сдвинутой психикой, бесполезно ждать от него адекватности.
– Стойте! – вдруг заорал мужик.
Я вздрогнул, слава богу, что не успел двинуться с места!
– Сделайте одолжение, не кричите так на дороге, в аварию можем попасть!
– Мы и так в нее угодим, – закаркал Николай.
– Что за глупости? – я начал потихоньку выходить из себя. – Вы же верите во всякие приметы. Неужели никогда не слышали такое высказывание: не зови беду, а то придет.
– Ни за какие сокровища не останусь более в этой машине, – принялся дергать дверь Николай, – все, поездка откладывается.
Я очень обрадовался, но все же не утерпел и спросил:
– Чем вам не угодила моя скромная лошадка? Конечно, это не дорогая иномарка, но вполне приличный российский автомобиль, совершенно новый… Вожу я аккуратно, не лихачу.
– С таким номером вас ничто не спасет, – заявил Николай.
– Чем вас отпугнула цифра сто тридцать два? – изумился я.
– Если ее на два поделить, выходит число зверя, – сообщил целитель, – шестьдесят шесть.
На секунду все замерли, потом Вера попыталась образумить супруга.
– Вообще-то шестьсот шестьдесят шесть.
– Шестьдесят шесть тоже плохо, – уперся Николай.
– И что делать? – заломила руки Николетта.
– Идти домой и ждать следующего года!
– Ужасно! – завопила маменька. – Вава! Ну с какой стати ты согласился на такой номер! Все из-за тебя.
Вот и славно, нашли того, кто является корнем зла.
– Совершенно нормальное число, – я попытался привести в чувство Николая.
– Нет, я не поеду.
Николетта принялась громко причитать, Вера молча сидела на заднем сиденье, Николай, сопя, стал вылезать наружу. И тут Вера сказала:
– А что, если снять табличку с номером и так поехать?
Николай посмотрел на жену.
– Ну… тогда ничего.
– Ваня, – приободрилась маменька, – быстро отдери номера, и в путь.
– Нельзя, – вздохнул я.
– Почему?
– ГАИ не разрешает.
– Вава! – завопила Николетта. – Сейчас ночь! Ни одного постового на дороге! Немедленно делай что говорят!
Можете считать меня тряпкой и подкаблучником, но уже через четверть часа мои «Жигули», лишенные всяких опознавательных знаков, летели по шоссе в сторону области. Путь был недолог. В трех километрах от МКАД расположен не слишком большой погост, на котором, по заверению Николая, растет мандрагора.
Когда я уже почти докатил до Кольцевой дороги, Николай снова закричал:
– Стой!
Нога нажала на тормоз.
– Что на этот раз?
– Мы забыли съесть сахар, – вздохнул целитель.
– А зачем нам лакомиться рафинадом? – тоном нянечки, служащей в интернате для умственно отсталых детей, спросил я.
– Вава! – с укоризной перебила меня Николетта. – Объясняла ведь тебе! Мандрагору можно выкапывать лишь в белом костюме, поев сладкого. Неужели забыл?
Да нет, просто не услышал. Долгая жизнь с маменькой приучила меня никогда не вслушиваться в ее речи, главное, во время пространных монологов кивать головой и изредка с самым заинтересованным видом говорить:
– Да, да!
– Едем домой, – велел Николай, – значит, не судьба!
– Вон ларек стоит, – спокойно сообщила Вера, – Иван Павлович, купите сахар.
Я добрался до торговой точки и узнал, что рафинада нет.
Услышав это, маменька и Николай снова впали в истерику, но Вера опять проявила разум.
– Возьмем конфет! Леденцов, там один сахар в составе.
Я принес пакетик.
– Нет, – взвыл Николай, – только не такие!
Целитель начал меня утомлять.
– Чем они плохи? Цифр на пакетике нет, одни буквы!
– Они зеленые!
– Ну да, ментоловые, освежающие.
– Мандрагора боится цвета травы! Можно только красные или белые.
Пришлось снова сгонять в ларек и поменять зеленые на малиновые.
– Всем съесть по четыре штуки, – голосом маршала, готового вступить в бой, объявил Николай.
Маменька и Вера послушно запихнули в рот конфеты, я тоже положил на язык леденцы. Ей-богу, большей гадости я не пробовал, отчего-то сразу началось слюноотделение, как у ротвейлера. Судя по чавкающим звукам, доносившимся с заднего сиденья, у остальных членов отряда возникла та же проблема.
– У тебя есть бумажные платки? – спросила Николетта.
– Закончились, – ответил я, осторожно вытирая губы тыльной стороной ладони.
Маменька принялась возмущаться.
– Налево, – скомандовал Николай, – теперь прямо, прибавь скорость!
– Тут знак, больше тридцати нельзя.
– Ерунда, мы опоздаем! – воскликнул целитель.
– Вава, жми!
– Иван Павлович, поторопитесь…
Я прибавил газу и тут же услышал оглушительный свист. Можете мне не верить, но на пустынной дороге, ночью, оказался гаишник, наверное, такой же ненормальный, как и наша компания.
Парень подошел к машине и рявкнул:
– Сержант Самойлов. Почему нарушаем?
Я полез в бардачок за документами.
– Извините, я очень тороплюсь.
– Куда?
– На кладбище.
– Издеваетесь, да?
– Что вы, чистая правда, – начал оправдываться я, роясь в бардачке.
– Нам надо до рассвета успеть! – вякнула Николетта.
– До крика петухов, – поправил Николай, – как только «ку-ка-ре-ку» раздастся, пиши пропало.
– Жди потом целый год, – вздохнула Вера, – нам только раз в двенадцать месяцев можно предпринять подобное путешествие.
– А почему номеров нет? – вдруг тихо спросил сержант.
– Там число зверя, – пояснил Николай.
Я, не найдя документов, повернулся к гаишнику и, вылезая из машины, сказал:
– Сейчас покажу, они в багажнике лежат.
Луч карманного фонарика ударил мне в лицо, потом переместился внутрь салона. В ту же секунду гаишник по-детски ойкнул и опрометью бросился к своей машине.
– Эй, вы куда? – удивился я. – Подождите, сейчас номера покажу, а потом документы отыщу, они небось за аптечку завалились.
Но сержант двумя огромными прыжками преодолел расстояние до бело-голубой «девятки» и был таков. Полный изумления, я сел на водительское место и спросил:
– Что это с ним?
– Может, его куда-нибудь вызвали? – предположил Николай. – Ваня, чем ты перемазался?
Я глянул на целителя и ахнул. Кожа вокруг его рта была интенсивно-красного цвета. Очевидно, леденец окрасил губы Николая, и целитель, наверное, как и я, вытер их рукой и размазал слюни. Теперь понятно, отчего гаишник задал стрекача. А вы бы как поступили, встретив глубокой ночью на глухой дороге машину, набитую странными людьми в белых одеяниях, с кроваво-красными пятнами вокруг рта, спокойно сообщающими, что им во что бы то ни стало следует попасть на погост до того, как прозвучит первый крик петуха?
Лично я бы унесся прочь на своих двоих, забыв про автомобиль.
– Так мы едем или нет? – начала возмущаться Николетта.
Я воткнул первую передачу, «жигуленок» бойко запрыгал по бетонке.
Естественно, ворота кладбища оказались закрыты на замок.
– Тут должен быть сторож, ну-ка позовите его, – велел Николай.
Все уставились на меня.
– Понятия не имею, где следует его искать, – попытался сопротивляться я.
– А вон там у оврага избушка, – указал Николай, – постучись, дай ему на водку, он и отопрет.
– Отчего бы вам не сходить самому? – Я окончательно вышел из себя.
– Ваня, – неожиданно ласково протянул Николай, – я сейчас буду готовиться к обряду, это дело непростое, энергии понадобится много. Сделай одолжение, пригласи сторожа.
Когда люди разговаривают по-человечески, я моментально иду у них на поводу, поэтому и поспешил к ветхой избенке, больше похожей на собачью будку, чем на жилище человека двадцать первого века. Привратник не боялся лихих людей, дверь в его конуру оказалась незапертой. Я вошел сначала в невероятно грязную кухоньку, заставленную пустыми бутылками всех калибров, затем оказался в комнатенке и понял, отчего хозяин не опасается разбойников. Просто у него нет вещей, на которые может польстится вор. Из обстановки тут были кособокий допотопный гардероб и железная кровать с никелированными спинками.
