для вас подарок. Очень скромный, но… надеюсь, вам понравится.
Пока R искал выключатель, чтобы снова зажечь свет, я нащупала подарок, припрятанный загодя под его покрывалом. Это был керамический станок для бритья в наборе с мыльницей и тальковой пудрой — роскошная вещь, которую я нашла в бакалейной лавке.
— Ну, вот… — смущенно забормотал старик. — Еще и подарок придумала… Зачем же так тратиться?!
Как и всегда, когда я дарила ему что-нибудь, он принял набор обеими руками и на секунду замер, будто собираясь возложить его к алтарю.
— Очень модная штука! — сказал R, одобряя мой выбор.
— Буду счастлива, если вы поставите это в умывальне у себя на пароме, чтобы пользоваться по утрам…
— О, разумеется! С удовольствием! Только ради бога объясните старому дуралею, что это за воздушный порошок? — уточнил старик, с удивлением заглядывая в пудреницу с тальком.
— Это защитит вас от порезов. Вот так! — сказала я и попробовала нанести немного пудры на его подбородок. Он тут же зажмурился и поджал губы, будто я его щекочу.
— Надо же… Как приятно!
И старик потер пальцами кожу, проверяя, не останется ли пудра там навсегда. R засмеялся и вынул из торта погасшие свечки.
Мы разделили тортик на совсем крохотные, по три укуса, дольки и проглотили их, запивая чаем, по чашке на каждого.
— А ведь у меня для вас тоже найдется подарок! — неожиданно сказал R.
Старик был просто ошеломлен.
— Да вы с ума сошли… Вы сейчас должны беспокоиться о себе и не отвлекаться на стариков!
— Но я просто обязан поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали! Конечно, в другой ситуации я нашел бы для вас что-нибудь посолидней…
Повернувшись в кресле на пол-оборота, он извлек из ящика письменного стола деревянную коробочку — совсем маленькую, никак не больше испеченного мною тортика — и выставил перед нами. Старик удивленно вскрикнул, и мы стали разглядывать ее с нарастающим любопытством.
Коробочка была покрыта темно-коричневым лаком, испещрена гравировкой — геометрическими узорами из составленных уголками ромбов — и стояла на четырех миниатюрных ножках в виде кошачьих лап. В центре крышки, закрепленной на крохотных петельках, красовалась стеклянная бусина в форме фасолины, цвет которой менялся от угла зрения. И хотя в таком дизайне я не видела ничего уникального, от самой коробочки веяло чем-то настолько родным и близким, что очень хотелось поскорее взять ее в руки, открыть крышку и посмотреть, что внутри.
— Я пользовался ею очень много лет, — сказал R. — Хранил в ней запонки и булавки для галстуков… Уж простите, что дарю подержанное. Но сегодня такую вещь не найдете ни в одном магазине, сколько бы ни искали. Потому что она — из другого мира.
Сказав так, он открыл крышку. И тут мне почудилось, будто сами руки его вдруг вспыхнули каким-то теплым сиянием. Переглянувшись, мы со стариком затаили дыхание. Петли крышки тихонько скрипнули, а еще через миг из коробочки полилась музыка.
Впрочем, можно ли назвать это музыкой, я не знала. Изнутри коробочку устилала фетровая ткань, а в крышку с изнанки было вставлено квадратное зеркальце. Внутри же коробочки мы не увидели ничего, что издавало бы звук. Ни крутящейся пластинки с записью, ни спрятанного там музыкального инструмента — вообще ничего. Но странная мелодия не утихала.
Мелодия эта напоминала мне то ли колыбельную, то ли песенку из старого кинофильма, то ли церковный гимн. А может, и то, что когда-то почти неслышно мурлыкала мама — сейчас уже и не вспомнить что именно. Но что за инструменты играли эту мелодию, я понять не могла. Не струнные, не духовые… Сами звуки простые, но выразительные. Легкие, как бормотание, но отнюдь не расслабленные. И чем дольше я в них вслушивалась, тем глубже меня затягивало в бездонный омут моего сердца, где после каждого исчезновения что-нибудь утопает навеки бесследно.
— Но… откуда это звучит? — спросил старик, опередив меня: я хотела спросить то же самое.
— Из нее, — ответил R, кивнув на странный подарок.
— Но это же просто пустая коробочка! — воскликнула я. — Стоит на месте, никто ее не трогает… В чем же дело? Какой-то фокус?
Но R лишь молча улыбнулся в ответ.
Постепенно ритм у музыки замедлился, а ноты начали зависать и спотыкаться одна о другую. Старик, склонив голову набок, с тревогой уставился в зеркальце. Очередной такт мелодии вдруг оборвался на середине, и каморку затопила привычная тишина.
— Неужели сломалась? — спросил старик, явно расстроившись.
— Нет-нет, все в порядке! — ответил R.
Перевернув коробочку, он трижды прокрутил ключик, встроенный в ее днище, и мелодия зазвучала вновь, куда громче и энергичнее прежнего.
— О-о?! — хором выдохнули мы со стариком.
— Просто магия какая-то! — добавил старик. — Даже не знаю, как такой подарок принять… Неужели это чудо и правда достанется мне?
Несколько раз он протягивал руки к подарку, но тут же отдергивал — так, словно боялся спугнуть волшебство.
— Ну, не то чтобы магия… — улыбнулся R. — Когда-то это называлось «оругору»[12].
— Ору… — попытался повторить старик.
— Гору? — закончила я за него.
— Верно.
— Какое чудесное имя!
— Будто редкий цветок… или даже зверек, — добавил старик.
Мы оба прошептали это слово по нескольку раз, чтобы лучше запомнить.
— Музыкальная шкатулка, проще говоря. Механизм, который работает от пружины. Не вспоминаете? Даже когда смотрите на нее? А ведь и в этом доме наверняка была такая же, а то и не одна. Стояла где-нибудь на каминной полке, стеллаже или трюмо. И время от времени кто-нибудь заводил ее, чтобы услышать старую добрую мелодию…
Я очень хотела порадовать R хоть каким-нибудь воспоминанием, но сколько ни таращилась на эту самую оругору, ничего из прошлого в голове не всплывало.
— Иными словами, это то, что уже исчезло? — уточнил старик.
— Именно, — кивнул R. — И очень давно. С детских лет я стал замечать, что не забываю ничего, как другие. Сколько мне было тогда, уже и не помню. Но, думаю, как раз когда исчезли оругору… О своей тайне я никому не рассказывал. Кожей чувствовал, что об этом лучше помалкивать. Но тогда же решил, что буду по мере сил собирать и прятать исчезнувшие вещи. Никак не мог заставить себя вот так запросто всё выкидывать. Прикасаясь к тому, что исчезло, я все время хотел убедиться в том, что мое сердце еще на месте. Первой исчезнувшей вещью, которую я сберег, и стала вот эта шкатулка. Распорол днище у спортивной сумки, спрятал ее туда, а сумку зашил обратно…
Он поправил указательным пальцем очки на носу. Вокруг шкатулки тулились чашки, из которых
