для пунша, цветов. И кружевную скатерть, и свежие салфетки… Но даже половины этого я позволить себе не могла. Поскольку берегла деньги для главной покупки — подарка имениннику.
Мясо и рыбу я раздобыла легко. Оба торговца были друзьями старика.
— Самую нежную курочку для вас отложил! — похвастал мясник и достал из-под прилавка сверток, перевязанный праздничной ленточкой.
А торговец рыбой позволил мне выбрать любую из тех, что плескались в его ведре. Я выбирала долго и в итоге указала на большую, сантиметров под сорок, рыбину с пятнышками на спине.
— Отличный выбор, госпожа, — похвалил он меня. — У этой мясо плотное и нежное — пальчики оближете! Такие на крючок попадаются нечасто. Считайте, вам повезло…
Сказав так, он распластал трепетавшую рыбу на разделочной доске. Затем огрел ее по голове деревянной дубинкой и тут же очень ловко выпотрошил. Всю дорогу до дома я бережно прижимала ее к груди.
* * *
К началу вечеринки старик явился, не опоздав ни на минуту. Ради этого события он надел свой единственный пиджак, повязал галстук в полосочку, а волосы аккуратно зачесал назад и сбрызнул лаком.
— Как же я вам рада! — сказала я, открывая дверь. — Ну, заходите скорей!
Старик прижал руку к галстуку, словно проверяя, правильно ли тот повязан, и, смущенно кланяясь, вошел в дом.
Едва спустившись по стремянке в убежище, он тут же застыл в изумлении.
— Да это же… грандиозно!
— Тесновато, конечно. Но мы придумали, как всех разместить! — сказала я с гордостью.
Все, что не нужно для вечеринки, мы с R убрали на полку, кровать выдвинули, а под настенные полки втиснули узенький раскладной столик. За ним можно было сидеть втроем, хотя больше никакого места в каморке не осталось. На столике нас уже дожидалась еда — от блюд поднимался душистый пар. Меж тарелок красовались вазочки с букетами из засушенных трав и полевых цветов. Чтобы прикрыть все пятнышки на старой скатерти, пришлось выставить как можно больше тарелок сразу, а уже между ними втиснуть поэлегантнее вилки с ножами и салфетки с бокалами.
— Прошу, — пригласила я. — Место для именинника — здесь!
Разместиться втроем оказалось непросто. Чтобы не опрокинуть еду или цветы, нам со стариком пришлось балансировать чуть не на цыпочках. Галантно подав каждому руку, R усадил нас на кровать, а сам опустился в единственное кресло рядом.
Затем он открыл вино. Под стеклом старой поцарапанной бутылки оно походило скорее на мутную мыльную воду. Эту подозрительную жидкость гнали подпольно на задворках скобяной лавки, но никакого другого алкоголя я достать не сумела. Впрочем, уже разлитое по бокалам, оно заиграло в свете лампы приятными нежно-розовыми оттенками, и я смогла вздохнуть с облегчением.
— Ну, за именинника? — предложила я. Для тоста было достаточно приподнять бокалы над столиком совсем чуть-чуть.
— С днем рождения! — воскликнули мы с R.
— И за вас обоих, — добавил старик, и все три бокала тихонько звякнули друг о друга.
Что говорить — никто из нас так не расслаблялся уже давненько. R весь вечер болтал куда веселее обычного, старик то и дело жмурился от удовольствия, а я уже через пару глотков вина раскраснелась и чувствовала себя абсолютно счастливой. Все мы словно забыли, где находимся. И только после каждого взрыва смеха, спохватившись, переглядывались, шикали и прикрывали ладонями рты.
Даже разрезание рыбы превратилось в отдельную церемонию. Запеченная с саке и украшенная зеленью, она дожидалась своей минуты на специальном блюде.
— Боюсь, мне с этим не справиться, — призналась я. — Я неуклюжая, как бы в кашу ее не превратила. Может, кто из вас попытается?
— Не отлынивай, — засмеялся R. — Резать главное блюдо — задача хозяйки!
— Но какая рыбка… — восхитился старик. — Просто красавица!
— Не то слово! — подхватила я. — А какой узорчик на спине потеряла, пока запекалась…
— Только на голове какая-то вмятина, — заметил R.
— Это продавец ее дубинкой огрел. А еще совсем недавно она плескалась во всю прыть, так что вроде должна быть вкусной. Особенно если с сельдереем… — Я вздохнула. — Но сельдерея купить не удалось.
— Самый мягкий кусочек спинки — для именинника! — подзадорил меня R.
— Разумеется, — согласилась я и положила порцию старику. — Только осторожней с костями!
— О да… Благодарю!
Болтовня не стихала ни на минуту. Наши голоса, звон посуды, бульканье разливаемого по бокалам вина, скрип кровати — все эти звуки словно насыщали сам воздух, перемешиваясь друг с другом в крошечной тайной комнатке, из которой некуда убегать.
Кроме рыбы, мы угощались бобовым супом, свежим салатом, жареными грибами и куриным пловом. Все блюда были очень простыми, а порции крошечными. Мы с R следили за тем, чтобы тарелка старика не пустела, подкладывая ему что повкуснее от каждого блюда понемногу. Именинник пережевывал все со смаком и глотал далеко не сразу.
Когда все было съедено, мы сложили посуду под столик и расчистили место для торта.
— Уж простите, что не смогла испечь покрупнее, — сказала я и выставила перед стариком свой тортик. Совсем маленький — размером с мою ладонь. Без крема, без шоколада и без какой-либо ягодки сверху.
— Что ты такое говоришь?! — воскликнул старик, вертя перед собою блюдце и разглядывая мой тортик со всех сторон. — Торта прекрасней, чем твой, не найдется на всем белом свете!
— Но и это еще не все! — сказал R и достал из кармана три тоненькие свечки, что мы приготовили с ним заранее. Зажимая каждую большим и указательным пальцами, он начал с великой осторожностью втыкать их одну за другой в тортик сверху. Шутка ли! Одно небрежное движение — и вся эта конструкция просто развалилась бы у нас на глазах. Ведь окажись у меня хоть немного больше яиц, масла и молока — мой тортик не вышел бы таким вялым, хрупким и беззащитным, какой, увы, получился на самом деле.
R достал из кармана спички.
— Электричество долой! — объявил он, как только зажег все свечи, и потянулся к выключателю.
Погрузившись во мрак, мы невольно прижались друг другу еще теснее. Крохотные свечи горели так близко, что пламя согревало нам щеки.
Безысходная тьма простиралась за нашими спинами. Словно всю нашу троицу окутывал некий саван из черных теней, не пропускавший ни ветра, ни холода, ни звуков внешнего мира. Внутри же остались только наше дыхание и это дрожащее пламя.
— Дуйте, — сказала я.
— Да-да…
Очень мягко, словно боясь, что и торт, и сами свечки тут же куда-нибудь улетят, старик задул их одну за другой.
— С днем рождения! — воскликнули мы с R и захлопали в ладоши.
— Ну, а теперь, — сказала я, — у меня
