Никто меня не убедит, что эти различия – случайны, или тут сыграло свою роль воспитание. Глупости!
Кто либо мне сможет доказать, что находясь в чреве матери, раб и господин неотличимы друг от друга. Мол, эти эмбрионы одинаковы. Я взвесил все, все факты, элементы. Проанализировал результаты анатомических исследований. И вот вывод: нет никакого сходства между детьми из двух разных слоев общества. (Несколько раз подряд растягивал эспандер перед грудью).
Предоставь их самим себе, пусти на самотек, и ты увидишь, что ребенок из высшего общества думает и видит по другому, чем люмпен, крестьянин. И ты поразишься несходству их чувств и ощущений.
А теперь проведи такое же исследование над животными (с одышкой). Возьми какаду и сокола. Какаду – самая мыслящая и умная птица из всех летающих существ. Сокол же – наоборот, тупая птица. Тем не менее, сокол парит выше, летит быстрее.
Но нет от этого проку! Сколько бы он не летал, он брошен на произвол природы.
Какаду же рядом с человеком. Ему лететь не надо, нет необходимости.
Живет он как царь в клетке, кушает голландский сыр, слушает он джаз, и даже учит слова. И так будет всегда. А сокол добывает себе пищу сам, летая в одиночестве.
Обычный человек – это просто вид, который чуть выше шимпанзе. Шимпанзе, в отличие от человека умеет прыгать по деревьям. Между ним и человеком из высшего класса – огромная пропасть.
Так для чего установила Природа столько различий и оттенков? Неужели одинаковы все растения? Конечно же, нет. Разве все животные обладают одинаковой силой или похожи друг на друга внешне? Тоже нет. Разве тебе придет в голову сравнивать жалкий кустарник с величественным тополем, дворнягу с гордым сенбернаром, сиамского кота с обычной котярой?
Вспомни латинскую пословицу:
Homo homini lupus est.
Человек человека съест.
Ох (положил на землю эспандер, и начал отжиматься с земли). Видишь, сколько различий в одном только виде, так почему не признать такие же различия между людьми? Имаму место не на троне! Где угодно, но не там.
– Не понял а разве не ты сам заварил эту кашу с самозванцем?
– Я! Да, я заварил. Но я не думал, что будет так серьезно. Да, ты прав!
Мы далеко зашли. И в плане трона, президентства я точно вижу то, что Имам – это человек с улицы. Он не родился с жопой, годным для трона. Это не высший класс, это не порода.
Пойми, наконец, что если Природе было угодно, чтобы мы по рождению принадлежали к высшему классу человеческого общества, надо извлекать выгоду и удовольствие из своего положения и давить на чернь. Заставлять служить нашим страстям и прихотям.
Так что, пошли. Пошли, пошли! Сейчас сам убедишься.
Закончив утреннюю зарядку, Сулейман уверенно зашагал в сторону бывшего Райкома. Исаак поплелся за ним. Они оба пошли по размытой ночным дождем дороге. Небо было грязно малиновым, висело низко.
Сулейман подошел к площади, там еще шумела толпа. Она требовала увидеть нового короля своими глазами. Сулейман приблизился поближе, поднялся на трибуну, облокотился о барьер, стал кричать.
– Люди! Слушайте же меня! Только что мы из Баку получили известие.
Президент отрекся от престола. Уже он не Президент! Да здравствует Имам!
Поприветствуем же нашего нового правителя, Имама. Ура!
Народ молчал. Стало тихо. Сулейман посмотрел в сторону Исаака, искал его взглядом, но не увидел. Сулейман стал дергаться.
– Эй, вы, толпа! А ну кричите, да здравствует Имам!
Молчал народ.
ВскочилиСтолпилисьСлетела посудаКак мертвая груда,Застыли и ждутИ отперлись двериИ черные звериПо лестнице темной идут!
15.
Исаак упорно работал над своими духами. Сидел на даче в Нардаране, смотрел в окно, усиленно трудился. До их изготовления уже осталось мало.
Перебирал, наливал, смешивал в склянках, ставил их в микроволновку, потом опять спаривал, смешивал, смотрел под микроскопом. Потел, пыхтел, слишком усердно работал.
Он взглянул в сторону моря, вышел на веранду. На него пахнул морской бриз. Вдруг Исаак резко вспомнил своего деда Меера. Помнится, как после войны, сидя на этой веранде, дед ему рассказывал про один случай, который с ним приключился в конце 70 годов. А точнее, случилось это весной 1978 года.
Дело было так. Однажды дедушка Меер шел по городу Баку. Озираясь по сторонам, он с удивлением смотрел, как сильно изменился родной город с того времени, когда он в нем был последний раз. Старик был не похож на своих ровесников.
Он выглядел моложе своих лет, осанка еще была гордой, да и одет он был не в пример нашим старикам. Старик был необычным, больше походил на иностранца, но еврейские черты лица его выдавали. Проборчик, аккуратно стриженая бородка клинышком (как у Ленина), усы вразрез, дорогой костюм, шляпа-котелок.
Он прогуливался по праздничному городу, по главной его улице, но девятое мая старик за праздник не считал. Он с иронией смотрел на то, как праздновали этот день. В основном это была молодежь, которая пришла на площадь, чтобы познакомится и выпить. В ушах стоял звон разбитого бутылочного стекла, кое – где шли драки. «Нет уж, это не для меня, – подумал немолодой мужчина. – Пойду в Нагорный парк, на фуникулере. Давно я не был там». Это был Меер Елизарович.
Как все-таки в его стране жизнь изменилась. Там где он жил сейчас, у него была своя машина, да и на такси ему хватило бы денег, но все же решение было принято ехать на фуникулере. Меер Елизарович дождался «своего автобуса» и тихо доехал до нужной остановки. Потом на фуникулере поехал наверх.
Пахло клево от него. Он весь хрустел, лощенным был. Пассажиры оборачивались на него, и в фуникулере и в автобусе. Так он и доехал до парка.
Парк был немного запущен, но его аллеи остались на своих местах, осталась такой же самая первая планировка. Даже каменные лавочки были на тех местах, где были. Вот только они были тяжелые и без спинок.
Дойдя до нужной лавки, на которой он любил сидеть с друзьями, сел. Рядом сидел один мужик, читал газету. Увидев Меера Елизаровича, он принюхался, потом удивился, вытаращил глаза, и ушел оттуда прочь.
Закурив, Меер Елизарович достал из кармана деревянный футляр и вынул из него пистолетный патрон. Пристально всматриваясь в него, старика потянуло в воспоминания. Патрон рисовал в его мыслях картины прошлых лет
***
Меер Елизарович открыл глаза, в горле стоял ком. Сглотнув воздуха, старик сделал глубокий вздох. Выдохнув, он услыхал приближение какой-то шумной компании. Шло человек десять, девушки и парни. Они громко галдели, увидев старика, переглянулись и направились в его сторону.
Скамейка была достаточной, чтобы разместить на ней всю компанию и Меера Елизаровича.
Молодежь смеялась громко, и делали все, для того чтобы разозлить какого-то незнакомого деда. Дед не обращал на них внимание, а потом и вовсе встал и собрался уйти, как вдруг к всеобщей радости встал их заводила.
Он подошел к деду со спины и плюнул ему на шляпу. Меер Елизарович не мог поверить, что его так унизили. Спокойно сняв свой котелок, он выбросил его в урну, стоявшую возле лавки. Затем достал из кармана жилетки золотые часы, поглядел на них и быстрой походкой зашагал в глубь парка.
– Бля, часы золотые!!! – просиял недоносок, плюнувший на деда.
– Намек понял, – сказали еще двое, слезая с лавки.
Девушки пытались уговорить их не делать глупостей, но все же они поспешили догнать деда, пока тот не скрылся из виду. Странное дело, как только они его догоняли, он исчезал, как только теряли из виду – появлялся. Погоня продолжалась около двух минут.
В конце концов, как показалось им, старик был окружен. Он стоял, держа руки в карманах на остатках какой-то беседки.
– Дед, отдавай часы, – грозно сказал обидчик. – Останешься цел. Бля, как от тебя шикарно пахнет! Чем это ты надушился?
Меер Елизарович стоял с каменным лицом, буравя взглядом троицу. Наглой походкой обидчик пошагал в сторону деда. Следом направились двое его друзей.
Вдруг дед полез во внутренний карман, что вызвало у недоносков улыбки.
Они остановились. Но вот бывший разведчик вытащил не то, что они ожидали. Это были не часы, а старый трофейный «маузер». Западня была что надо!
Парни боялись. Дальнейшие события длились две секунды. Старик выстрелил два раза. Первые пули попали не в обидчика, а в его друзей, которые стояли по бокам. Дружки упали на сырую землю, схватившись за развороченные колени.
Старик быстрой походкой почти вплотную подошел к обидчику и выстрелил еще два раза. Он уже действовал открыто, нараспашку. На этот раз друзья обидчика, валялись на земле с простреленными головами. Взглянув в ему глаза, Меер Елизарович, рявкнул:
– На колени, гнида!!!
– Простите – выпалил он, опуская голову.
– Хочется быть добрым, а из-за таких как вы, ничего не получается – выпалил Меер Елизарович.
