продолжал вести войско против общего врага — большевиков»[421].
Существует даже легенда об убийстве Махина в Харбине сибирскими офицерами. Эта легенда, приведенная в мемуарах генерала К.Я. Гоппера, сопровождалась подробнейшим описанием преследований Махина по его приезде в Омск. Сложно сказать, насколько достоверно описание событий в Омске, которое оставил генерал К.Я. Гоппер. Сам Гоппер долгое время сотрудничал с эсерами. В своих воспоминаниях он написал, что приказ убить Махина был фактически санкционирован начальником штаба Колчака Д.А. Лебедевым в присутствии генерал-квартирмейстера Ставки полковника З.Ф. Церетели. При всех профессиональных недостатках Лебедева, в это невозможно поверить. Особую роль в организации убийства Махина якобы играл некий полковник Деммерт[422]. Вероятно, речь шла об артиллеристе, полковнике Р.А. Демерте, служившем в антибольшевистских формированиях Востока России[423]. Впрочем, по данным картотеки бюро учета потерь в Первой мировой войне, уроженец Казанской губернии, офицер 35-й артиллерийской бригады Р.А. Демерт в чине штабс-капитана умер от туберкулеза легких в октябре 1915 г.
При том, что свидетельство Гоппера в целом носит фантастический характер, оно содержит отдельные достоверные детали, позволяющие предположить, что какими-то подлинными данными о Махине мемуарист все же располагал: «Практиковались еще и другие способы искоренения инакомыслящих. Об одном таком случае мне стали известны даже мелкие подробности, почему и расскажу его тут. Бесследно исчез из Омска популярный в Народной армии полковник Ген[ерального] штаба Махин. Он был арестован в Уфе после омского переворота и обвинялся в принадлежности либо в сочувствии партии правых эсеров, а по доставлении в Омск был освобожден и жил на частной квартире. В начале декабря один из офицеров отряда Ставки, штабс-капитан Д., был вызван в Ставку, где в присутствии начальника штаба генерала Лебедева и ген[ерал]-кварт[ирмейстера] полковника Церетели полковник Деммерт предложил ему организовать убийство полковника Махина, объяснив, что последний является опасным государственным преступником, но предание его суду нежелательно, чтобы не придавать делу широкой огласки. Поэтому необходимо его убрать, чтобы никто не знал. Штабс-капитан Д. ответил, что он как офицер исполнит все, что ему будет приказано. Через несколько дней была организована облава на квартиру полковника Махина. Ночью на 3-х санях вооруженный отряд около 10 чел. подъехал к квартире полк[овника] Махина, но встретил вооруженное сопротивление нескольких человек. Произошла перестрелка, в которой со стороны охраны полк[овника] Махина было убито 3 человека. После этого ворвались на квартиру, но шт[абс]-кап[итан] Д. полковника Махина там не нашел. Убитые были подобраны и привезены в Ставку во двор и спрятаны там. Впоследствии похоронили их под видом убитых во время Рождественского восстания. Полковник Махин, однако, был каким-то образом арестован, и спустя несколько дней тот же шт[абс]-кап[итан] Д. получил снова от полк[овника] Деммерт поручение конвоировать Махина до Владивостока, но по дороге убить его. По некоторым признакам, шт[абс]-кап[итан] Д. усомнился в действительной виновности полковника Махина и потому прежде, чем отправиться исполнить поручение, посоветовался со своим ротным командиром. Последний посоветовал ему уклониться от этого темного дела, почему Д. подал рапорт о болезни. Тогда полковник Деммерт то же поручение предложил еще 2-м офицерам отряда Ставки, которые также уклонились; наконец, исполнить это поручение взялся некий подпоручик Степанов и, в компании с еще одним агентом из контрразведочного отдела Ставки, отправился конвоировать полк[овника] Махина во Владивосток. По возвращении Степанов заявил товарищам, что он доставил Махина во Владивосток, и показывал расписку в приеме его комендантом Владивостока; но впоследствии уже на фронте у Степанова были замечены вещи полк[овника] Махина, причем Степанов признался, что он действительно поручение выполнил в гор[оде] Харбине, застрелив Махина по пути с вокзала в город, куда Махин отправился, поверив уверениям Степанова, что тот его не тронет»[424].
На самом деле Махина никто не убивал. Как сообщала выходившая в Красноярске газета «Енисейский вестник», «с последним омским экспрессом во Владивосток… прибыл полковник Генерального штаба Махин, в сопровождении конвоя, во главе которого находится штабс-капитан Степанов, известный своей борьбой с большевизмом. Полковник Махин выселяется за границу»[425]. В эмигрантской анкетно-регистрационной карточке, заполненной Махиным в Праге 13 апреля 1923 г., отмечено, что Россию он покинул 17 января 1919 г., имея заграничный паспорт, выданный омским областным комиссаром 23 декабря 1918 г.[426]
Сведения о первых годах эмигрантской жизни Махина отрывочны. Видимо, это связано с активной подрывной деятельностью Махина против Советской России в тот период. Известно, что с Дальнего Востока Махин в январе 1920 г. выехал в Японию. Вероятно, о нем генерал В. Г. Болдырев упомянул в своих дневниковых записях: «Токио. 30 января. Заходил Махин. Он встревожен падением Оренбурга и другими неблагоприятными сведениями из Сибири. Опять уговаривает меня поехать в Париж, где, по его мнению, мой голос авторитетного военного и бывшего члена правительства имел бы большой вес»[427]. Затем, по свидетельству его товарища генерала П. С. Махрова, уехал в Америку[428], после чего перебрался в Англию и во Францию (Париж).
Находившийся в Лондоне общественно-политический деятель, присяжный поверенный М.С. Маргулиес встретил там Махина 14 мая 1919 г. и зафиксировал их встречу и разговор в дневнике: «Встретил полковника Генерального штаба с.-р. Махина, сражавшегося на противо-большевистском фронте на Волге, на юге (Оренбургский участок). Он не верит в успех Колчака. Окружают Колчака очень негосударственные элементы… Министры его — маленькие местные люди без широкого кругозора. Атмосфера вокруг Колчака очень скверная. В тылу у Колчака — враждебный ему [Г.М.] Семенов, — по-видимому, японский агент. Японцы женили Семенова на русской танцовщице из Харбина, всецело находящейся в их руках. Махин с ней встречался в Иокогаме, куда она поехала продавать какую-то богатейшую концессию; она показывала ему свое богатое колье»[429].
В начале июля 1919 г. Махин написал письмо, в котором изложил свои мытарства. Предположительно послание адресовано генералу В. Г. Болдыреву (хотя некоторые особенности этого документа вызывают сомнения как в авторстве Махина, так и в том, что адресатом мог быть Болдырев — например, незнание автором письма имени и отчества адресата, несмотря на недавнюю встречу): «Многоуважаемый генерал (очень извиняюсь, что не знаю имени отчества[430]). После странствий я добрался до Парижа, был проездом в Лондоне. В Париж я приехал в конце мая. Как здесь, так и в Лондоне официальная ориентация — колчаковская. Члены Директории, по-видимому, раскололись во взглядах на русскую политику, часть склонна помириться с Колчаком, другая занимает позицию — ни Ленина, ни Колчака. К сожалению, как показали события, Колчак оказался не в состоянии спасти страну. Мне думается, что Деникина постигнет та же участь. Ни Колчак, ни Деникин не могут создать массовых движений народа,
