не знал главной цели наших действий. Проносясь по Прибалтике, как метеоры, они не оставляли никакого после себя следа и не создали никаких организованных аппаратов. Есть нагромождение отдельных лиц, иногда с совпадающими задачами, которые сохнут от тоски, вызываемой безделием, неясностью своего положения»[475]. Были среди этих лиц и люди с темным прошлым.
Главной задачей Махин считал «внесение организационного начала в назревающее народное движение в России»[476]. Для этого требовалось издавать брошюры, вербовать сотрудников, организовывать народное движение в военном отношении. Целью была антибольшевистская революция в России.
Структуру организации Махин видел в создании в подчинении центрального органа содействия революции («Административного центра») двух областных органов — Северного и Южного с центрами в Риге и Львове. Северному подчинялись бы местные органы в Финляндии (Выборг), Эстонии (Ревель) и Латвии (Двинск), а южному — в Польше, Галиции и Причерноморье. Для северной организации требовалось восемь сотрудников, включая самого Махина. Готовились выехать, по данным Махина, В.М. Зензинов, В.И. Лебедев и Л.В. Россель. Могли подойти также И.М. Брушвит, И.П. Нестеров, В.О. Фабрикант и Е.Ф. Роговский[477]. Такой коллектив, как считал Махин, позволил бы развернуть работу. Руководство движением предлагалось из удаленного от советских границ Парижа перенести в Прагу. Подытоживал Махин тем, что «без утверждения этого плана у меня будет потеряна вера в успех, а теперешняя картина положения заставляет опускать руки»[478]. При этом безденежье было таково, что Махин занимал средства у редакции[479].
Сложно сказать, на чем основывалась вера Махина в успех. Лейтмотивом его первого донесения была просьба о выделении денежных средств. В приложенной к письму записке об обстановке в Прибалтике он отметил, что никаких баз в Советской России организация не имела. Исследование границы на предмет создания активных ячеек в приграничных советских районах едва началось[480]. Определенная подготовка в этом отношении велась только в Ингерманландии. Махин был убежден, исходя из сообщений информационных агентств, что в Петрограде назревают волнения, однако в его распоряжении ни людей, ни средств для организации движения не имелось. Для работы требовались еще два офицера Генерального штаба[481]. Кроме того, перспективным направлением работы Махин считал сотрудничество с эстонским Генеральным штабом в вопросах борьбы против большевиков, в том числе на случай советского вторжения в Прибалтику. Также предполагалось вести работу среди интернированных и собирать под свои знамена все демократические силы.
В своей речи на процессе эсеров в Москве обвинитель Н.В. Крыленко цитировал, видимо, одно из перехваченных писем Махина неизвестному адресату: «Начать военную подготовительную работу можно только тогда, когда будут созданы предполагаемые органы содействия революции; шансы на успех могут быть тогда, когда мы разовьем свою деятельность на фронте от Выборга до Двинска. Дипломатическая подготовка, по-моему, должна быть. Она должна быть построена на нашей готовности помочь латышам и эстонцам, в случае движения на них большевиков, и на нашей работе среди населения. Я думаю, что с местными Генеральными штабами можно договориться о содействии»[482].
21 мая 1921 г. в письме Е.Е. Лазареву Махин сообщал: «Дорогой Егор Егорович!
Приехал сюда и нашел дело в плачевном состоянии. Главное, не осталось здесь с отъездом А.Е. Малахова никаких руководителей, ни денег. Между тем в Петрограде неспокойно, идут забастовки, митинги, стрельба по рабочим, в воздухе носятся события очень серьезные. Может быть, все это окончится ничем, а может и развиться в крупное движение. У нас же налажена только кой-какая передача литературы в Сов[етскую] Россию, далеко в недостаточном размере. Назрела необходимость в создании здесь на месте революционных органов, которые бы видели перед собой одну задачу — поддержку народного движения, из лиц, которые могли бы заниматься только этим одним делом.
Быть может, некоторое время им придется заниматься только, так сказать, черной работой, но нет сомнения, что настанет и такая пора, когда им нужно будет выйти на широкую арену.
Я написал доклад об этом А[дминистративному] ц[ентру] с просьбой ознакомить с ним всех товарищей, Вы можете у них попросить его для прочтения.
Вы оказались правы в том отношении, что действительно нужно было бы захватить денег из Праги, т. к. здесь никаких свободных ресурсов нет. В случае движения большевиков можно оказаться без всяких средств на выезд. Судя по разговорам с высшими военными лицами эстонской армии, такого положения в скором времени не предвидится, хотя большевики пускают слухи, что в половине июля пролетариат эстонский начнет борьбу против буржуазного правительства. Быть начеку необходимо.
Пишите, Егор Егорович, что у Вас нового, как обстоит дело с денежными средствами.
Поклон Росселю, Сухомлину и прочим.
Ваш Ф. Махин
Адрес пишите на редакцию Народного дела Ф.Е. Устинову»[483].
Второе донесение Махина в «Административный центр» датировано 30 мая. Он сообщал, что удалось установить живую связь с ЦК партии эсеров в Москве через прибывшего в Ревель представителя ЦК, бывшего военного. Обсуждался вопрос отправки в Россию литературы и взаимодействия[484]. Установление такой связи позволило конкретизировать планы работы, в том числе внутри Советской России. Теперь Махин предлагал действовать в трех районах: 1) Прибалтика; 2) Витебская, Смоленская, Орловская, Тульская, Калужская губернии; 3) Украина. В Прибалтике партийные организации эсеров были слабы и едва функционировали. Во втором районе якобы существовали активные силы эсеров и сильные организации. Наконец, на Украине партия эсеров также якобы росла и увеличивалась за счет рабочих[485]. В Петрограде, по полученным данным, партийный центр был разгромлен. Однако надежды возлагались на приграничные районы в связи с наличием в Лужском уезде Петроградской губернии очага действий «зеленых» в несколько тысяч человек. Махин уже видел новой целью работы подготовку вооруженного восстания, выдвигал лозунг «все для фронта» и требовал перевода всех эмигрантских сил «на новую линию, непосредственно соприкасающуюся с Россией, чем будет создан первый этап обратного движения демократ[ической] эмиграции в Россию, получится возможность подать руку помощи нашим товарищам, изнемогающим от тяжелого большев[истского] режима»[486]. Какие основания для этого существовали, кроме рассказов эмиссара Москвы, неизвестно. К сожалению, данных об эмиссаре установить не удалось. Неизвестно и то, не был ли он советским агентом.
Махин рассчитывал из Прибалтики организовать поддержку «зеленых» по другую сторону границы, готовить кадры из местных лиц для дальнейшей борьбы и переправлять часть людей через границу для партизанской работы и сплочения «зеленых». На других участках он намеревался действовать через партийные ячейки, создавая очаги восстаний. Успех этого предприятия Махин считал историческим долгом эсеров[487]. Махин признавал второстепенность значения Прибалтики и недостаточность работы в отношении одного лишь Петрограда. Вопрос сотрудничества
