Одна из стен содрогнулась, будто от удара, и пошла трещинами. Кир? Если это он за мной вернулся, больше никогда не буду называть его козлом. Честно-честно! Обои с треском лопнули. Сердечки, словно скверно приклеенная аппликация, полетели на пол. За ними последовали целые пласты штукатурки, обломки камня. Все это падало на ковер, разбавляя розовые тона приятным серым. А проем ширился, радуя глаз чернотой провала.
Я, вскочив с кровати, на всякий случай, вооружилась банкой с присыпкой и со смесью страха и надежды уставилась в темноту. Наконец, в образовавшийся пролом протиснулась рука. А потом все стены разом зашатались и рухнули, сложились, будто карточный домик (слава богам, не на меня!). И в окружении этого бедлама остались стоять только две фигуры: я и гай Светлоликий. С радостным визгом отшвырнув в сторону импровизированное оружие, я бросилась на шею мужчине, стремясь покрепче оплести ее своими чересчур гибкими руками. Какого же было мое удивление, когда этот могущественный разрушитель «розовых тюрем» шарахнулся от меня, как черт от ладана. И, отступив в спасительную темноту, проворчал:
— Спокойно, Зоя. Нам еще выбираться отсюда… желательно в дееспособном состоянии.
И что, хотелось бы знать, он имел под этим в виду? Я, невольно обидевшись, собралась было уже задать Сэн несколько вопросов, как услышала за спиной:
— Вот скажи мне, Ашенсэн! Почему, приходя в гости, ты вечно крушишь в моем доме именно то место, где самые мощные замки?
Резко обернувшись, увидела Красотку, а рядом с ней и призрачного Кира. И, если собачья морда просто-таки лучилась радостью, то белое лицо стража казалось каменным.
— Потому что именно там ты обычно прячешь самое важное, — спокойно ответил сильнейший.
— Учту на будущее, — кивнула полосатая псина и подмигнула красным глазом… почему-то мне.
— Учитывай, — милостиво разрешил гай. — А нам с сейлин пора возвращаться, — и поманил меня жестом к себе.
— Я без Кир-Кули не пойду, — заявила решительно и метнулась к стражу. — Да и связь у нас с ним… которая эо, — добавила, оплетая черными руками-плетями призрачное тело своего брата крови, словно дерево лианами. Аше-ар, в отличие от сильнейшего, от меня не шарахался, что радовало. — Не получится покинуть бездну кому-то одному.
— Я не идиот, девочка, — одарив нас мрачным взглядом зеленых, как и в реальной жизни, глаз, сказал призрак Сэн.
— На это и весь расчет, гаюшка, — кивнула головой Красотка, с явным удовольствием наблюдая за тем, как кривится от ее обращения маг. — Что придумала твоя светя… эм, светлая голова?
Мне показалось, что я услышала, как он скрипнул зубами. Хотя сам факт этого, учитывая нашу бестелесную форму, был странен. С другой стороны, могли же мы говорить. Так почему не издавать и другие звуки?
— Ни я, ни сейлин никак не привязаны к бездне, — тем временем заговорил Сэн. — Проблема в эйсарде.
— Это мы и без тебя знали, гаюш-ш-шка, — с нажимом на последнее слово, прошипела мирд. — А как насчет новых идей?
— Их три, — одарив Красотку не самым добрым взглядом, сказал маг. — Первая: открыть отсюда портал в Неронг, забрать туда Зоину душу и… удерживать ее в качестве магнита для духа Кир-Кули. Сама она, будучи более слабой в их связке, противостоять притяжению своего эо не сможет, но с моей помощью… вдруг? Хотя… — он замолчал, но слова нам и не требовались. Все и так прекрасно понимали шаткость данного плана.
— Второй вариант? — подал голос молчавший до этого момента страж. И от тона его веяло зимним холодом. Что ж такое сотворила с моим братцем крови проклятая Красотка?!
— Я отдам тебе одну из моих духовных сущностей, — нехотя проговорил сильнейший, — на время. Она сделает тебя не совсем аше-аром, что позволит уменьшить притяжение бездны.
— Правильно! — радостно оскалилась двухвостая тварь. — Так и поступим. Кир-Кули сущность, Зойку в Неронг… две идеи соберем в одну — и что-нибудь да сработает.
— А третий вариант какой? — осторожно спросила я, когда собака закончила вопить.
— Плюнуть на все. Оставить вас обоих тут, и заняться воспитанием новой сейлин.
— А есть и такая? — пробормотала, ошарашено глядя на него.
Но Сэн не ответил, только улыбнулся. Снисходительно так. Мол, неужели ты, девочка, сомневалась в моей расчетливости, запасливости и непоколебимых целях? Я не сомневалась, нет. Просто… надеялась на что-то… совсем другое, наверное.
Время тянуть не стали, ибо, как туманно намекнула Красотка, времени этого у нас в мире живых не так и много. Призрачное тело Сэн стало стремительно затягивать густым золотистым туманом. Через минуту на его месте образовался светящийся кокон. Несколько секунд ничего не происходило, а потом вершина странной конструкции треснула. Золотые нити начали стремительно чернеть, разрываясь. И вскоре на месте одного кокона оказались два.
Их снова окутала туманная дымка. Когда она рассеялась, рядом с сильнейшим стояла его копия. Вот только если первый Сэн выглядел, как и прежде, то второй был весь черный, словно его тень, только не плоская, а объемная. Почти как я сейчас. Но подумать о нашем внешнем сходстве мне не довелось, ибо за спиной черной фигуры распахнулись огромные крылья, мужская голова поплыла, став птичьей, а над образовавшимся клювом распахнулись два золотых глаза с узкими зрачками. Посмотрев на второго гая, поняла, что и его глаза сменили цвет.
— Зоя, отойди от эйсарда! — скомандовал он.
Я не шелохнулась, зачарованно глядя на новую версию Кааса. Ибо другого ворона в непосредственном окружении мага мною замечено не было. Окружении, ха! Да я идиотка просто. Они ведь… его сущности, части… он сам в ином облике. И птица и… Таас.
— Отойди, айка, — более мягко повторил требование Кир-Кули и чуть подтолкнул меня, побуждая к действиям.
Словно очнувшись, я отступила. А гигантская полуптица, выпустив когти, напротив, двинулась к аше-ару. Не в силах на это смотреть, закрыла глаза. Почему-то казалось, что милым процесс их слияния не будет. И, судя по полурыку-полустону моего эо — так оно и вышло.
Через несколько секунд все было кончено. Получив короткий щелчок по черному носу, я открыла глаза и увидела перед собой собачью морду.
— Все, можешь смотреть! — торжественно сообщила мне эта разговорчивая бестия. И я тут же покосилась на Кира. Но на его месте сидел огромный ворон с ярко-голубыми глазами.
— Это… ты… а…
Птица кивнула, не дожидаясь, когда я смогу нормально сформулировать мысль. Да и зачем дожидаться? Если он эти самые мысли читает.
— А… — начала «рожать» очередной важный вопрос я, но Красотка перебила:
— Да временно-временно это! Ашенсэн же говорил. Выберетесь из бездны, а потом сущность сама вернется к истинному хозяину.
— Проход откроешь, хвостатая? — как-то устало спросил Светлоликий, не проявив никакого интереса к теме нашего разговора. — Или нам самим до ближайшего разлома добираться?
— Открою, конечно, — засуетилась мирд, явно желая вытурить нас со своей территории и поскорее. — Исключительно по-дружески! — ухмыльнулась псина, пропарывая когтем каменный пол, словно непрочную ткань.
Между разошедшимися краями, где-то глубоко внизу забурлило что-то похожее на кипящую лаву. Ну точно загробный мир! Для определенного контингента, правда. А чудовищные псы, видать, роль чертей исполняют.
— А если… — снова заговорила я, но на этот раз меня оборвал сильнейший:
— Все потом! — отмахнулся он и, подойдя, крепко взял за предплечье. — Пора просыпаться, сейлин, — добавил тише, а потом резко швырнул меня в огненный пролом. Я и не знала, что приведения могут так громко визжать…
В золотом зале нижнего города…
Я медленно приоткрыла глаза и тут же снова сомкнула их из-за яркого света. Веки были тяжелые, но ресницы не слипались. С пятой попытки мне все же удалось проморгаться, чтобы развеять странную пелену, мешавшую видеть и привыкнуть к освещению. Прямо надо мной висел механический зубастый шар. Я зажмурилась, но летающий робо-колобок не исчез. Он все так же скалил зубы, «улыбаясь» мне.
Слева раздался характерный для выдыхаемого воздуха шум. Запястья коснулось что-то холодное. Шар метнулся в сторону звука. Я с трудом повернула тяжелую голову и проследила за тем, как белесое облачко дыма исчезает в зубастой пасти «колобка», посмотрела чуть ниже и уперлась взглядом в холодные серо-голубые глаза, внимательно изучающие меня из-под косой светлой челки.
В большом кожаном кресле сидела молодая женщина в белоснежной одежде. Аккуратное карэ стального оттенка, полное отсутствие макияжа и цвет просторного костюма делали ее лицо совсем бледным. Зажатая в длинных пальцах трубка добавляла образу «ледяной леди» какую-то неправильность, а летающие вокруг «лангольеры» — фантастическую нереальность. Решив, что я либо застряла в иллюзиях бездны, либо банально сплю, спросила первое, что пришло мне в голову:
