— Не похоже, чтобы у убийцы дрогнула рука. Маньяк специально отстрелил жертве яйца. — О'Грейди откусил еще кусочек нуги. — Интересно, он его сначала убил, а уже потом?.. Наверное, ужасно больно, да, капитан?
— Похоже, его застрелили с порога. Видимо, первый раз убийца выстрелил в шею. Посмотри, сколько крови на стене. Так бывает, если пуля пробивает сонную артерию. Потом он упал. А потом убийца выстрелил в него второй раз.
— Прямо по яйцам. Вот ведь несчастный!
Их негромко окликнул поднявшийся на крыльцо констебль. Яуберт выглянул за дверь.
— Капитан, похоже, прибыли ваши коллеги. — Констебль ткнул пальцем в сторону улицы.
Яуберт посмотрел, куда тот показывал. На улице стояло восемь машин без опознавательных знаков. Сотрудники отдела убийств и ограблений столпились у калитки, словно команда по регби, которая позирует для группового снимка. Яуберт подошел к сослуживцам.
От имени всех к нему обратился единственный цветной офицер в отделе, лейтенант Леон Петерсен.
— Капитан, нас прислал полковник. Вам в помощь. Сказал, что окружной комиссар звонил начальнику уголовного розыска, а начальник уголовного розыска позвонил ему. Они все как будто проснулись, узнав об этом, — Петерсен указал на дом, — происшествии. Велел оказывать вам помощь. К следствию привлекают детективов с мест, особенно для черновой работы. Ну и мы тоже не остаемся в стороне.
— Спасибо, Леон.
Яуберт понимал: все дело в огласке. На полицейское начальство тоже давят, причем и сверху и снизу. А уж репортеры совсем ошалели от запаха крови.
Он объяснил приехавшим, что до приезда экспертов хочет сохранить место происшествия — дом и участок — в неприкосновенности. Потом приказал приехавшим разделиться на пары и обойти все соседние дома, навести справки о покойном.
Примчалась полицейская бригада видеосъемки. Яуберт попросил их подождать, чему они не обрадовались. Потом Яуберт поманил к себе участкового сержанта:
— Где женщина, которая нашла труп?
— Сидит в полицейском фургоне, капитан, — ответил сержант.
— В полицейском фургоне?! Для перевозки заключенных?
— На всякий случай, — пояснил сержант, видя неодобрение Яуберта.
— Пожалуйста, приведите ее сюда.
Чернокожая толстуха обидчиво поджимала губы — нечего сказать, хорошо с ней тут обходятся! Яуберт придержал для нее калитку, пропуская ее на участок.
— Извините за причиненные вам неудобства, — сказал он на африкаансе.
— Я говорю только по-английски.
Яуберт повторил извинение.
Толстуха пожала плечами.
Они обошли дом и поднялись на заднее крыльцо. Там стояла старая мебель: диван и два продавленных пластмассовых стула.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Яуберт.
Он позвал Снимана и О'Грейди. Когда все собрались, он спросил толстуху, как ее зовут.
— Я его не убивала.
Яуберт кивнул: да, да, разумеется, ее ни в чем не подозревают. Но ей придется дать свидетельские показания.
— Меня зовут Мириам Нгобени.
— Где вы живете?
— Да здесь и живу, на Карбонкелберге, в барачном поселке, — ответила толстуха. Действительно, «приличный» белый квартал окружали стихийно возникшие поселки, населенные в основном чернокожими.
— Пожалуйста, расскажите нам как можно подробнее о том, что случилось сегодня утром.
— Я пришла убираться как обычно, где-то около половины восьмого. Дверь была открыта. Я заглянула и увидела хозяина в луже крови. Ну, я перепугалась и побежала к соседу.
— Вы кого-нибудь видели? Заметили что-нибудь подозрительное?
— Нет. Можно мне теперь уйти?
— Да, если вы ответите еще на несколько вопросов. По словам местных полицейских, фамилия убитого — Макдоналд. Вам известно его имя?
— Все звали его просто Мак.
— Вы знаете, где он хранил свои документы, например удостоверение личности?
— Нет. Дома он их не держал. Может быть, на дизеле.
— На чем?
Оказывается, Макдоналд являлся владельцем двух малых рыболовных судов. Уборщица никогда не бывала в бухте и судов не видела, зато пожаловалась на то, что ей приходится каждый день вручную отстирывать одежду Макдоналда от рыбного запаха. Да, вручную, потому что стиральной машины у него отродясь не было. А, скажем, складывать одежду в корзину и стирать раз в неделю невозможно — вонь жуткая.
— Макдоналд жил один?
— Да, один. — Уборщица оживилась. Иногда по понедельникам ей приходилось убираться вдвое дольше, потому что, судя по всему, хозяин в выходные уходил в загул. Везде пустые бутылки, окурки, пятна от пролитого спиртного, прожженные пятна на столах, стульях, на полу, на ковровых дорожках. Иногда постель в спальне смята. Но вообще-то постоянной женщины у Макдоналда не было. Да и вообще она видела хозяина редко. Раз в неделю, по субботам, она приходила за деньгами. Но Макдоналд ее в дом не пускал, приходилось стоять на крыльце.
— Какой он был?
— Белый.
— Что вы имеете в виду?
— Тяжелый он был человек. Вечно ругался да ныл, что, мол, слишком много мне платит. Да еще обвинял, что я краду у него виски и шарю по карманам, пока его нет.
— Значит, он вам не нравился?
— Ничего подобного. Просто он такой же, как и все белые.
— Спасибо за то, что ответили на наши вопросы. Если подождете еще немного, мы подвезем вас до дому.
— Нет уж, не надо.
Яуберт объяснил, что им надо еще осмотреть дом и детективам понадобится ее помощь. Он попросил ее внимательно осмотреться и сказать, не пропало ли что-то из вещей.
— А пока мне что, опять сидеть в полицейском фургоне?
— Ну что вы! Если угодно, подождите на заднем крыльце.
Толстуха кивнула в знак согласия.
Они обошли дом кругом и подошли к калитке. Яуберт увидел целую толпу. Прибыли представители прессы. Одних фотографов он насчитал человек десять. Засверкали вспышки камер.
— Подозреваемые есть? — выкрикнул кто-то.
За ним закричали другие. Журналисты рванулись к воротам. Полицейским едва удавалось сдерживать натиск.
— Капитан, я пропустил экспертов, — доложил констебль, карауливший калитку.
— Спасибо. Пожалуйста, проследите за тем, чтобы журналисты не входили на участок.
Снимана и О'Грейди Яуберт отправил в порт — провести обыск на судах Макдоналда и побеседовать с членами экипажей. Потом вернулся в дом и сказал экспертам, что обыскивать придется не только сам дом, но и участок. Эксперты не обрадовались. Когда же Яуберт попросил их управиться поскорее, потому что он никого не может пропустить на место происшествия, криминалисты возмутились еще больше.
Яуберт подошел к окну и выглянул на улицу. Место преступления… Все они выглядят одинаково. И в бедном пригороде, и в богатом квартале. Группка зевак, жадных до подробностей, переговариваются негромко, прикрыв рот рукой, словно боятся потревожить мертвеца. Желтые патрульные машины с синими проблесковыми маячками. Красно-белые маячки «скорой помощи». Если убийство громкое, к месту преступления съезжаются журналисты — подвижная, шумная толпа, почти как передвижная фондовая биржа. Иногда здесь же присутствуют ближайшие родственники покойного. Они сбиваются в кучку, испуганно жмутся друг к другу и смотрят на следователя большими глазами. Как будто что-нибудь может быть хуже того, что уже произошло.
Патологоанатом уверенно расчищал себе дорогу в толпе; у калитки он показал свое удостоверение констеблю. Потом прошагал через заросший сорняками палисадник и вошел в дом.
Увидев труп, он присвистнул сквозь зубы. Потом заметил Яуберта.
— Приятного мало, — сказал профессор Пейджел. Тут он увидел вторую рану в паху Александера Макдоналда. — Вижу, дело принимает новый оборот.
— Да. — Яуберт вздохнул. — Новый оборот.
Из-за калитки на участок вошли фотограф, бригада видеосъемки и кинологи. Им придется подождать. Конечно, они будут недовольны, но ничего не поделаешь.
Яуберт закурил, вышел на крыльцо. Внезапно ожила рация, висевшая у него на поясе. Де Вит срочно вызывал его к себе. Яуберту показалось, что он знает, зачем его вызывает полковник.
25
Окружной комиссар полиции, генерал-майор, был низкорослым и широкоплечим. Черные волосы он густо смазывал бриолином и зачесывал назад. Кроме того, он носил чаплинские усики. Начальник уголовного розыска, бригадир, был, наоборот, высоким и рослым, с заметной плешью на голове. Они были похожи на южноафриканский вариант комиков Лорела и Харди. С одним исключением: в их присутствии Барт де Вит не веселился. Хотя де Вит растянул губы в улыбке, Яуберт видел, что полковнику не по себе.
Они сидели в кабинете окружного комиссара. Кабинет был просторный, красивый: стены обшиты панелями темного дерева, против входа — письменный стол, посередине — круглый стол для совещаний, вокруг которого расставлено десять стульев. Они сидели за круглым столом. Яуберту уже приходилось здесь бывать. Больше трех лет назад комиссар награждал отличившихся сотрудников, в том числе и его. За прошедшее время кабинет совсем не изменился. Зато изменилось много другого.
