Она сидела перед компьютером, повернувшись к нему спиной. Он отметил короткие черные волосы, короче, чем у него. Увидел шею, плечо.
Хозяйка кабинета поняла, что кто-то вошел, и повернулась.
Высокий лоб, широко расставленные глаза, высокие, почти азиатские скулы, широкий, полный рот, крепкий подбородок. Доктор Босхофф оценивающе оглядела его с ног до головы. Глаза у нее были карие, лучистые.
— Я Матт Яуберт, — представился он, и ему отчего-то стало неловко.
— По телефону голос у вас как у старика, — заметила она, развернувшись в кресле.
Яуберт увидел, что фигура у нее крепкая. На ней было короткое платье. Он с трудом отвел взгляд от полных загорелых ног.
Когда хозяйка кабинета встала, оказалось, что она высокая — почти одного роста с ним.
— Давайте присядем, — предложила она и пошла к маленькому письменному столу, стоящему в углу просторного кабинета.
Яуберт невольно обратил внимание на ее крепкие, литые икры. Потом он обвел взглядом весь кабинет. Здесь было не прибрано. Повсюду груды книг. Маленький стеллаж у стола завален ими. К одной стене прислонен гоночный велосипед. Единственное кресло — то, в котором она сидела за компьютером. У другой стены, под окном, стояли коробки, набитые документами. Анна Босхофф повернулась и села на одну из коробок, вытянув перед собой длинные ноги. Рукой — Яуберт отметил отсутствие обручального кольца — она указала ему на другую коробку:
— Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома.
Он передвинул пистолет поудобнее и сел.
— Значит, правду говорят о мужчинах с большими пистолетами?
Яуберт изумленно вытаращил глаза. Доктор улыбнулась полными красными губами.
— Я… м-м-м…
Боже, как она сексапильна!
— Замечательный ответ, — хихикнула доктор Босхофф.
— Ну, я…
— Что вам от меня нужно, Матт Яуберт?
— Я…
— Я имею в виду — в связи с расследованием?
— Да, мне…
— Статистические выкладки? Да, иногда они пригождаются. Помогают составить общее впечатление. Но это американский подход. У них неплохая раскрываемость массовых убийств. А мы движемся по их следам. Маленькая Америка — вот кто мы такие. Итак, повторяю, цифры иногда пригождаются. Знаете, на сколько вырос процент массовых убийств за последние двадцать лет? Рост показательный. Настоящее обвинение против западной цивилизации, Матт Яуберт. — Говоря, она смотрела на него — в глаза, сосредоточенно, словно просвечивала его.
— А…
— Опираясь на данные статистики, можно предположить, что ваш убийца — мужчина. Выходец из среднего класса, не молодой, не старый. Почему мужчина? Потому что большинство серийных убийц — мужчины. Они с трудом находят себе место в жизни, в своей среде. Часто воспринимают жизнь как тюрьму. Сейчас мы учим сыновей добиваться результата, быть лучше других, богатеть… Почему убийца — представитель среднего класса? Потому что большинство людей — выходцы из среднего класса. Разве не любопытно? В прежние века немногочисленные массовые убийцы были, как правило, родом из низов. Рабы, проститутки и подонки общества. В наше время убийцы — выходцы из среднего класса. Иногда они находятся на нижней границе среднего класса, как Чарлз Старквезер, иногда — на верхней границе, как Тед Банди. Биографии могут варьироваться. Знаете, сколько среди массовых убийц усыновленных детей? Кэллинджер. Бьянки. Эрл Нельсон. Много и незаконнорожденных. Некоторые психологи склонны полагать, что Тед Банди убивал, потому что знал о своей незаконнорожденности. Бэвид Берковитц был и усыновленным, и незаконнорожденным. Среди убийц также много сирот или детей из семей, живущих на пособие. Фиш. Кемпер. Олсон. Панцрам. Бонин. Они убивают, пытаясь закрепиться в обществе, найти свою нишу. Прискорбно, правда?
Он записывал. Так легче занять глаза и руки.
— Но знаете, Матт Яуберт, что мне не нравится в вашем случае? Орудие убийства и жертвы. Маузер слишком криклив. Слишком мужественный, я бы сказала. Игрушка для мачо. Он нужен для самоутверждения. Вот почему я беспокоюсь. Мне чудится какой-то сексуальный подтекст. Длинный ствол. Я видела фотографию того самого маузера. В книге Йена Хогга «Немецкие пистолеты и револьверы». Длинный ствол… Фаллический символ! Символ мужчины. Значит, у вашего убийцы есть проблемы на сексуальной почве. Все жертвы — мужчины. Тоже не очень хорошо. Мужчина с сексуальными проблемами истребляет других мужчин. Но жертвы не геи.
— Они… Один из них был геем, — громко сказал Яуберт.
— Один? Всего один, Матт Яуберт? Вы уверены? Вы знаете это наверняка?
— Уоллес был неразборчив в связях, но гетеросексуал. Уилсон — гомосексуалист. Феррейра… не знаю. По словам его жены, он любил порнофильмы. А Макдоналд, которого нашли сегодня утром… Его обвиняли в изнасиловании. Но потом потерпевшая отозвала иск.
— Оказывается, вы все-таки умеете говорить, — полунасмешливо-полусерьезно заявила доктор Босхофф.
Интересно, может быть, она специально наводит его на разговор о сексе?
— По моему мнению, Матт Яуберт, все жертвы являются скрытыми гомосексуалистами. Знаете, сколько мужчин подавляют свою гомосексуальность с помощью беспорядочных половых связей? Кстати, изнасилование тоже свидетельствует в пользу моей версии. Может быть, он хотел доказать самому себе, что он мужчина. Да что там, готова поспорить, что ваш убийца тоже окажется голубым. Все сходится. И маузер тоже. Убийца пытается что-то сказать. Его убийства носят сексуальный подтекст. Скорее всего, ваш маньяк — гомосексуалист.
— Выходец из среднего класса. Усыновленный в детстве, — сказал Яуберт, хмурясь, как она хмурилась совсем недавно.
— А у капитана, оказывается, есть чувство юмора! — заметила Анна Босхофф, обращаясь к велосипеду. Потом она снова посмотрела на Яуберта. — Что вы делаете сегодня вечером? Вы — такое чудо, что не хочется вас отпускать.
— Доктор, трудность в том, что…
— Прошу, не называйте меня доктором. Зовите как угодно. Хоть «конфеткой». Но не доктором. Как по-вашему, я — конфетка? Кстати, почему у вас такое странное имя — Матт? Сокращение от Мэттью?
— Да, — сказал Яуберт, чтобы сэкономить время.
— Да, я — конфетка, или да, Матт — сокращение от Мэттью?
На столе, невидимый под завалами, зазвонил телефон. Она проворно встала, подскочила к столу. Начала доставать телефон из-под книг и бумаг. Яуберт наблюдал за ней, пораженный ее красотой и смелостью.
— Анна Босхофф, — раздраженно бросила она в трубку. — Секунду! — Она протянула трубку своему гостю. — Это вас, Мэттью.
Он встал, положив блокнот на коробку, и взял трубку. Ему звонил управляющий подразделением Премьер-банка. Руководство разрешило расставить полицейских в штатском во всех отделениях банка. Но директора настоятельно просят ЮАПС беречь жизнь и безопасность клиентов и сотрудников банка. Яуберт заверил управляющего, что так и будет сделано.
— Можно позвонить? — спросил он, оглянувшись.
Она снова сидела на коробке, скрестив ноги, и листала его блокнот.
— У вас ужасный почерк. Какие длинные петли у «у», «р» и «д»! Они указывают на сексуальную неудовлетворенность. Так и есть? Вы уже звоните по моему телефону, Мэттью. Так что не стесняйтесь, продолжайте.
Он набрал номер и постарался сосредоточиться. Похлопал себя по нагрудному карману в поисках сигарет. Потом вспомнил, что они остались в кармане куртки. Очень хотелось курить. Ему хотелось чем-то занять руки, чтобы скрыть, что ему ужасно неудобно и неловко. Де Вит ответил, как было предписано указанием окружного комиссара:
— Отдел убийств и ограблений. Полковник Барт де Вит, добрый день.
Он рассказал де Виту о решении, принятом руководством Премьер-банка. Де Вит обещал связаться с бригадиром Брауном и обо всем договориться.
— Где вы сейчас, капитан? — спросил де Вит.
— В Стелленбоше, полковник. С криминальной… то есть с криминалистом.
— Пресс-конференция назначена на 18:00. В кабинете генерала. Пожалуйста, не опаздывайте.
— Слушаюсь, полковник.
Он посмотрел на часы. Придется поспешить.
— Фрейдистская оговорка, Мэттью? — спросила Анна Босхофф. Теперь она сидела сблизив колени — поза почти целомудренная.
— Нет, все дело в пресс-конференции.
— Я говорю о том, что вы назвали меня «криминальной». Вы ведь сейчас разговаривали с Бартом де Витом?
Он кивнул.
— Я его знаю. Он одно время преподавал в Открытом университете «Униса». Мы с ним вместе были на нескольких конференциях. Классический образчик маленького мужчины. У него была кличка — Брюзга. Он и похож на Брюзгу из комиксов, маленького человечка, который подпрыгивает, пытаясь заглянуть, что там за стеной. И еще нос… Ему просто не хватает нужных гормонов. Ни разу не пытался ко мне приставать. Что наводит на определенные мысли.
