Санти решительно направился к стойке, но садиться не стал.
— Тимми, что они пьют?
— Мириться пришел? — с иронией спросил медведь, ставя три бутылки темного пива перед ашуртом.
— Иногда мне кажется, что ты моя мама, — хмыкнул тот.
— Был бы я твоей мамой, живым бы тебе не ходить, — проворчал оборотень, по привычке протирая полированную стойку.
— Тогда мне несказанно повезло, — сделал вывод Сантилли.
Бармен принял его карточку:
— Удачи, трепло ходячее, хоть и герцог.
Медведь никогда не страдал боязнью авторитетов, титулов и прочей дребеденью.
— Тимми, — демон доверительно навалился грудью на стойку, сложив на нее руки, — будь человеком.
— Ну? — усмехнулся оборотень.
— Не говори об этом никому, — он загадочно блеснул глазами и отошел от ухмыляющегося бармена.
— Как-то не похоже на тебя, — вместо приветствия кивнул на выпивку Эдингер, — Маловато.
— А я не пить пришел, — спокойно отозвался герцог, стараясь не смотреть в сторону Ласа, равнодушно хрустящего орешками, и опустился на свободный стул с короткой стороны стола.
Советник иронично приподнял брови:
— Тогда тем более не хватит.
— Эджен пропала, — выдал ашурт первое, что пришло в голову. Хоть с чего-то начать.
Дракон, хмыкнув, посмотрел в сторону двери, и Санти невольно повернул голову: у лестницы, ведущей наверх, стояла сестра, а вот рядом с ней… Вардис. Он что-то говорил демонессе, но та, казалось, не слушала, глядя мимо него пустыми глазами и зябко стягивая полы жакета. Князь осторожно взял ее за плечи, развернул и вывел из бара.
— Не ходи, — остановил герцога Эдингер, — Она большая девочка, сама знает, что делает, и Влад не тот демон, который может воспользоваться ее состоянием.
— По крайней мере, мы знаем, что она в надежных руках, — тихо проговорил Лас, бросив на ашурта пронзительный взгляд.
Короткая «История любви», да, Ласти? Герцог пересилил себя. Он не за тем сюда шел, чтобы снова ссориться.
— Лас, хорошо, давай поговорим, — Санти понял, что боится посмотреть другу в глаза.
Принц откинулся на спинку стула, но промолчал, ожидая продолжения.
— Мне уйти? — поинтересовался Эдингер.
Ашурт пожал плечами:
— Ты не мешаешь.
Лас беззвучно хмыкнул и равнодушно заскользил по залу глазами. Никчемный разговор. Они все равно ни к чему не придут, потому что бывший друг бурлит от ненависти. И не просто бурлит, а захлебывается в ней, стремясь сдержать, но, не смотря на все его старания, она перехлестывает через край, столько ее накопилось. Пустой разговор.
Эдингер окинул Сантилли насмешливым взглядом:
— Тогда можно вопрос — совесть замучила?
И герцог неожиданно для себя успокоился.
— Моя совесть живет в маленьком сгоревшем домике. У нее ярко-зеленые глаза, в которых никогда не было укора.
Зачем он стал рассказывать это, он так и не понял. Может быть, накипело.
— Это было незадолго до похищения. Отец взял меня тогда в мой первый рейд. Мы наткнулись на них в заброшенном доме у реки. Защищались они отчаянно, но их было мало. После короткого боя, отец приказал поджечь дом вместе с трупами убитых. Понятия не имею, где она пряталась, но выскочила прямо на меня. Рефлексы — сильная штука. Я сначала бросил нож, боковым зрением заметив движение, и только потом понял, что зря. Ей было всего лет пять — шесть. И мне до сих пор снятся ее удивленные глаза. Она так ничего и не поняла. Даже не успела испугаться перед тем, как умереть. Обычная маленькая девочка, может быть дочь одного из тех, кто ее так яростно защищал. Моя первая жертва. Она — моя совесть. Вот перед ней я хочу опуститься на колени, чтобы вымолить прощение, — герцог повернул голову к йёвалли, — А у нас с тобой обычное недоразумение.
— Ты так думаешь? — спокойно удивился Лас, скрещивая руки на груди, — Представляешь, ашурт, — Сантилли невольно вздрогнул, друг никогда так его не называл, — ты ошибся. Дважды. Насчет совести и насчет нас с тобой. Дин, потом заскочишь? — йёвалли поднялся, чтобы уйти.
Дракон кивнул.
— Сменил друга? — не сдержавшись, едко поинтересовался герцог.
— Нет, — отрезал Лас, — Я тоже ошибался. С другом, — сказал, как выплюнул он, — Тимми, счастливо.
Медведь кивнул, провожая уходящего демона проницательным взглядом.
Эдингер поднял руку, подзывая служанку, чтобы расплатиться.
— Это не недоразумение, Санти, — тихо сказал он, — Это предательство, извини за откровенность. Не знаю, как ты будешь вымаливать прощение. Только на колени не вставай, — дракон хлопнул ашурта по плечу, — Не оценит. Удачи.
Ин Чу расплатился и ушел, герцог тоже не стал задерживаться, спиной чувствуя осуждение оборотня.
Не умеет он просить прощение, и, наверно уже никогда не научится. И к дьяволу все! Всех к дьяволу!
— Он совсем никого ни во что не ставит? — сердито спросил Алексей у Ласайенты, зайдя в бюро во время перерыва.
Ребята, бывшие там, сразу тихо вышли.
— Приходит, когда хочет. Уходит — не предупреждает. Свободный художник, черт возьми, — директор смерил помещение шагами и остановился перед йёвалли, — Что у вас происходит? Неужели нельзя договорится между собой?
— Получается — нельзя. Не получается, — он равнодушно пожал плечами.
— Ты можешь мне сказать как мужчина, — Алексей запнулся, поморщился, но продолжил, — как мужчина мужчине: ты действительно в нее влюбился?
— Нет, — демон криво улыбнулся, — Зачем?
— Тогда я совсем ничего не понимаю.
— Он никого не хочет слушать, кроме себя, Алексей Владиславович, — принц вздохнул и сгорбился, — Сегодня на него накатывает раскаяние и он приходит, чтобы поговорить, но через минуту взрывается. Завтра он всех ненавидит и кидается, как зверь. Я устал от всего этого. Просто устал. Ничего не хочу.
Алексей сел рядом:
— Может, съездишь куда-нибудь, развеешься?
— Куда? — хмыкнул Лас, — От себя все равно не убежишь.
— Подумай. Я тебе выходные дам, сколько надо. Смени обстановку, — он похлопал демона по плечу и вышел.
На следующий день Лас зашел на квартиру Эджен с твердым намерением увезти ее в Париж. Демонесса сидела на подоконнике, обняв колени, живо напомнив своей позой друга. Йёвалли присел рядом, стряхнув ненужные воспоминания.
— Жени, хватит хандрить, — он сжал пальцы девушки, — Там, — принц кивнул за окно, — интереснее.
— Люди, — обронила она и замолчала.
Демон непонимающе посмотрел на нее.
— Бегают, суетятся.
— Ценят каждое мгновение, — возразил он.
— Ни черта они не ценят, — невесело ответила Эджен, — Мелочные мыслишки, мелочные делишки, мелочные желания, — она неопределенно повертела кистью руки и уронила ее, — Насекомые.
