Она надеялась, что утром все будет по-другому. Все изменится, и ей не придется никуда уезжать. Мысль о том, что придется оставить Дэвина наедине с Вороньим королем, внушала Джемме холодный липкий ужас. Она не знала, что может сделать и как заслонить от тьмы того, кто переплелся с ней настолько тесно, как Дэвин, который всю жизнь работал с некротическими полями, но покинуть его было невозможно.
Кажется, Дэвин сидел рядом и каким-то не своим, слишком растерянным жестом гладил ее по волосам, но Джемма не знала этого точно. Сон вынес ее в сад. Джемма снова сидела на дереве, там, где позировала Матиасу, но теперь ни художника, ни мольберта не было. Сад тонул в тумане, и Джемма невольно этому радовалась — туман скрывал то, что неторопливо шло к дому со стороны леса.
Джемма чувствовала, что не одна. До нее доносился звук негромких, но уверенных шагов по траве, легкое дыхание, прохладный шелест одежды.
Когда ждать стало нестерпимо, она едва слышно позвала:
— Кто здесь? Выходите!
Почему-то Джемме вспомнился болотный бес: она сейчас точно так же сидела и не могла убежать: тело словно не принадлежало ей.
— Кто здесь? — уже тверже повторила Джемма.
Из молочного сумрака донесся мягкий смех.
— Это я, — услышала она, и Вороний король вышел из тумана.
У него было лицо Дэвина, темные одежды Дэвина, но Джемма прекрасно видела, что это лишь маска. Подлинный облик Вороньего короля был намного страшнее — она знала, что умрет от ужаса, как только взглянет на него. В глазах, смотревших на нее с искренним теплом, плескалось расплавленное золото. Тяжелая корона лежала на голове, врезалась в кожу — Джемма видела выступившие капли крови. Но нет, это была не кровь, а ягоды клюквы.
— Уходи, — прошептала она.
Джемма понимала, что надо молиться, надо воззвать к богу, и он обязательно спасет, но ни одно слово из выученных с детства молитв не приходило в голову. Странное и грешное чутье подсказывало ей, что у бога нет власти в этих краях. Это были земли Вороньего короля, он ими владел, карал здесь и миловал.
— Я не уйду. — Вороний король прислонился к дереву, сложил руки на груди. — Это мой мир, и врата скоро откроются. И я наконец-то выйду.
— Я боюсь, — призналась Джемма.
Вороний король усмехнулся.
— Тебе ничего не угрожает. Тебя мне обещали, и ты сядешь рядом со мной на каменном троне в ледяных скалах. Скоро воздвигнется тьма… Ты ведь веришь в судьбу, Джемма?
Когда-то об этом спрашивал Дэвин. Джемма с трудом могла поверить, что это было совсем недавно. Возможно, Вороний король заглянул в память Дэвина и вытащил из нее это воспоминание.
— Да, — ответила она. — Верю.
— Судьба отдала тебя мне и привела сюда, — сказал Вороний король и холодно потребовал: — Посмотри на меня, Джемма.
Джемма хотела закрыть глаза или выцарапать их, лишь бы не видеть его, но голова повернулась будто бы по собственной воле. Черты лица Дэвина, которые сперва казались чужеродными, украденными, сейчас сгладились и смягчились. Если бы не корона и золотые глаза, это был бы тот самый Дэвин, за которого Джемма вышла замуж, которого полюбила.
Страх постепенно разжимал пальцы, и это помогло Джемме опомниться. Сквозь наносную беспомощность стало пробиваться что-то похожее на понимание.
— Ты был здесь раньше? — спросила она.
Вороний король кивнул.
— Очень давно. Мир тогда был совсем другим.
Джемма увидела, как туман расступился, словно кто-то поднял серый занавес. Теперь перед ней не было сада — вместо него воздвиглись рыжие скалы, поросшие стройными деревьями, которые отдаленно напоминали сосны, а неподалеку серебрилось огромное озеро. Выбежал олень с пышной короной рогов, в воде плеснула крупная рыба. По небу разлилось синее и изумрудное зарево, словно выступило огромное, хорошо вооруженное войско.
— Северное сияние, — узнала Джемма. — Отец рассказывал мне о нем.
Вороний король усмехнулся.
— Да, твой отец успел о многом узнать. О сиянии, о тайных знаках на скалах, о мертвом воинстве в разрушенных башнях. — Он мягко провел ладонью по воздуху, и лес с озером растаяли в туманной дымке.
А Джемма вдруг поняла…
— Башни! — воскликнула она. — Башни, ну конечно же! У тьмы нет власти!
Мрак вскипел, охватив ее ледяными крыльями. Уши наполнило треском, визгом и хлопаньем, и в следующий миг Вороний король исчез, а Джемма с криком проснулась и села в постели.
Наступило утро — судя по маленьким изящным часам на прикроватном столике, Джемма проспала до девяти. Из сада слышалось щелканье ножниц: садовник подравнивал кусты, и в этом беззаботном звуке была надежда на то, что все еще можно исправить. С первого этажа доносился запах кофе, и Джемма подумала, что Дэвин не стал ее будить и пошел завтракать один.
— Сторожевые башни, — повторила она, словно боялась, что понимание, которое пришло к ней во сне, способно растаять и не вернуться.
Сейчас сторожевые башни лежали в руинах. Когда-то там были воины и маги, которые укротили его мощь и запечатали во мраке. Но годы шли, люди забыли о тьме под болотами, покинули ставшие ненужными башни, и Вороний король вернулся. Его некому было остановить.
— Мой отец знал об этом, — промолвила Джемма, выскользнув из-под одеяла.
Одеться, быстрее одеться и идти к Дэвину. Если взять из архивов бумаги отца, то они сумеют найти ответы. Вороний король останется во тьме. Он больше никого не убьет.
Переодевшись и умывшись, Джемма быстрым шагом спустилась в гостиную. Понимание того, что ей не придется уезжать, подгоняло и заставляло сердце стучать с утроенной скоростью. Конечно, это будет очень трудно, но Дэвин — могущественный маг, он справится, он оживит сторожевые башни и снова запрет тьму в болотах.
Гостиная была пуста — Джемма прошла в столовую и увидела, что слуга накрывает стол к завтраку. Она словно наткнулась на невидимую преграду. Где Дэвин?
— Доброе утро, ваша светлость, — поклонился слуга.
— Доброе утро, — растерянно кивнула Джемма. Где Дэвин, куда он ушел? Почему ничего не сказал ей? — Где его высочество?
Слуга пожал плечами, и Джемма вдруг подумала, что с этим парнем что-то не так. Он старался держаться спокойно и не выказывал волнения, но выглядел так, словно ему что-то мешало, — Джемма не знала почему, но ей вдруг показалось, что в эту минуту тихий голос пел ему песню, и он не мог ни закрыться, ни уйти от нее.
— Я не знаю, ваша светлость, он ушел рано утром. Господин Артур вернулся час назад, господин Штрубе рисует в саду. А господин Тернер…
— Уже здесь, — услышала Джемма и обернулась. Тернер стоял рядом с ней с самым дерзким и независимым видом. Причесанный, выбритый, одетый с иголочки — ведь и не скажешь, что провел ночь, ворочая бревна на пепелище. — Доброе утро, Джемма.
Слуга дотронулся до виска, поморщился и ушел на кухню.
— Доброе утро, — кивнула Джемма и вдруг подумала, что как раз Тернер и может ей помочь. — Мне нужно поговорить с вами.
Тернер нахмурился. Джемма невольно задумалась, что он сейчас может чувствовать. Вдруг на него именно в эту минуту обрушивается та вечная любовь, которую все так ждут? Ей сделалось не по себе. В груди снова ожило тепло — неприятное, колючее.
— К вашим услугам, — чопорно сказал следователь, — но давайте хоть чаю выпьем.
После того как служанка внесла дымящийся омлет с грибами и беконом, Джемма спросила:
— Вы упоминали о том, что работы моего отца засекречены. У вас есть к ним доступ?
Тернер ковырнул омлет и ответил вопросом на вопрос:
— Почему вы решили, что он должен быть?
— Вы человек короля.
Тернер усмехнулся.
— Да, это многое объясняет, — ответил он. — Что именно вы там хотите найти?
— Во-первых, все, что написано о сторожевых башнях, — призналась Джемма. — Вы можете не верить в Вороньего короля, господин Тернер, но это способно его остановить.
Тернер пожал плечами, отправил в рот кусок бекона и некоторое время смотрел в окно: Матиас стоял под яблонями и что-то рисовал с задумчивым видом. Джемма вдруг подумала, что он тоже слышит странное: художник хмурился и то и дело дотрагивался до виска.
