Свекры взирали на наше буйство с умильными улыбками, а кошка, осмелевшая на даче настолько, что перестала реагировать на старого алабая Андрея Сергеевича… снова сбежала.
И на этот раз по-настоящему.
Мы искали эту засранку двое суток, периодически пугая соседей криками — «Боряяя, иди сюда… кис-кис-кис». А на третий день, когда я готова была сгрызть свои руки до локтей от нервяка, Борис как ни в чем не бывало зашла на веранду и принялась загребать из миски корм.
Эта бесстыжая черная морда щурила на меня голубые глазищи, пока я распиналась о том, что впредь за город хвостатых и усатых мы не берем.
«Ладно тебе, дочка, загуляла поди с соседским рыжим котом. Он такой у них красавец!» — утешала меня тогда мама Таня. — «А, может, и с тем, черным. Живет тут один, в паре домов от нас…»
В общем, мы теперь ждем, какой же приплод принесет эта гулена. Мир болеет за команду рыжих, свекры за черного, а я все надеюсь, что нас пронесло. Но, судя по тому, что Боря стала есть, как не в себя, ждать нам осталось недолго.
Янка предлагала устроить тотализатор, но быстро сникла, когда итогом ее брокерской деятельности стали дырка от бублика и шиш с маслом.
После окончательного разрыва с Пашей сестра неожиданно для всех вернула себе натуральный цвет волос, оставив в прошлом увлечение всеми цветами радуги на голове. Хотя ее ультракороткий ежик всё еще при ней.
Ира познакомилась с привлекательным итальянцем и теперь собирается в страну вечного лета и сиест.
«Пока на пару месяцев, а там посмотрим», — загадочно улыбаясь, говорила нам на девичнике, организованном в честь ее отъезда.
Я искренне желала ей обрести там свое счастье и гармонию. Янка втюхивала в попутчики крошку кактуса с женским именем Маруся, в очередной раз доказывая, что даже у гениев бывают сбои в матрице. А Светка снова гадала.
Красавиной выпала карта императрицы, которая чаще всего говорит о скором пополнении, и мы дружно подкалывали подругу с именами наследника итальянской мафии.
Янка, фыркая, отпихивалась от грядущих перемен и стрел Амура в сердце. Грозилась уйти в монастырь… но почему-то мужской. В общем, жгла, как обычно.
За этими гаданиями мы потеряли счет времени. Света ловко тасовала колоду и вытаскивала карты судьбы. И выходило у Войновой это так гладко, что я решилась.
«Луна, восемь мечей и обнаженная женщина, льющая воду на землю, в ярком свете звезды. Смотри, Юль, ни одной перевернутой. Луна означает притаившуюся опасность, скрытых врагов. Эта карта говорит, что тебя ждут неприятности. Девушка и восемь мечей вокруг нее символизируют беспомощность, страх. Но последняя карта нам говорит, что есть надежда, и всё закончится благополучно».
Светины слова посеяли тогда в душе тревогу.
И пусть я не просила ничего определённого, но выпавший расклад напугал до чертиков. Какие еще неприятности? Неужели мало их было?
21.2
Отвлекает входящий вызов, с улыбкой отвечаю своему Дейлу:
— Привет, соскучился?
На том конце провода слышится шумный вздох.
— Пипец просто! Семейство Ктоян от меня теперь никак не отцепится.
Сона, узнав о планах Совета сократить штатку, подключила самую тяжелую артиллерию, и теперь большинство акций и, как следствие, вес голоса в Совете у Вагика Ктояна, решившего переквалифицироваться из мецената в управленца.
Всё бы хорошо, если бы не застрявший между молотом и наковальней новый исполнительный директор. Миру нелегко дается роль миротворца, но пока не жалуется.
Только вздохи всё матерней становятся.
Хмыкнув, покалываю:
— А мог бы сейчас сидеть в удобненьком кресле в Москве, никто бы на мозг не капал…
— Курьер приехал? — Мир с легкостью переводит тему.
Недавно на такой же вопрос, что было бы с нами, останься он в Москве, Мир ответил просто: «Я там, где должен быть».
— Еще нет, но думаю… — Меня прерывает трель дверного звонка. Спешу открыть дверь. — А вот и он!
Слова застревают в горле, а по спине прокатывается волна обжигающего холода. Если Мир решил так пошутить, то мне совсем не смешно.
У моей двери столпились трое незнакомых мне мужчин. Мечусь взглядом между ними. Эти точно не из курьерской службы доставки. Прямо в лицо мне смотрит дуло пистолета. Боже! Во рту резко пересыхает, и я не могу издать ни звука.
Мир что-то продолжает спрашивать, но смысл его слов не доходит.
Ладонь так взмокла, что телефон выскальзывает из ослабевших пальцев.
Бритоголовый крепыш, качнув пистолетом, протягивает исколотую татуировками ладонь за гаджетом.
Сглотнув, сиплю еле слышно:
— Я… я потом тебе позвоню, мам. Борис пришел. — И отключаюсь.
Мысли бьются в панике.
«Мамочки! Надеюсь, Мир догадается. Боже, пусть он догадается! Мир, спаси меня!!!» — кричу мысленно, онемев от ужаса происходящего.
Пальцы деревенеют, когда я передаю единственное средство связи в руки чужака. Телефон тут же исчезает в кармане. Спрятав пистолет за пояс, лысый и самый старший из троицы толкает меня плечом и проходит в квартиру. За ним вваливаются и остальные.
Прыщавый парень черной кепке — по возрасту младше их всех — закрывает дверь.
На ватных ногах отступаю от него на крошечный шажок, а тот похабно щерит желтые зубы, раздевая меня глазами. Прикрываюсь руками, остро жалея, что не в скафандре. Тонкая майка и короткие шорты не спасают от липкого взгляда.
Его дружки расхаживают по квартире, будто у себя дома.
— Ну, чо, Юль Санна, вот и увиделись. — Сглатываю, узнавая голос.
Эти ведь те самые неадекваты, что требовали вернуть долг Тоцкой.
Лысый буравит меня отнюдь не радостным от встречи взглядом. Его дружок скрывается в гостиной, до слуха доносятся глухие удары и шорох. Наверняка добрался до коробок и теперь развлекается. Плевать, лишь бы ушли.
— Уходите. Я буду кричать, — стараюсь вложить в свой каркающий голос уверенности, но он испуганно дрожит.
— ПОМОГИТЕ! — неожиданно сзади вопит прыщавый, и я подпрыгиваю от испуга.
— УБИВАЮТ!!! — будто издеваясь, вторит ему тот, что проводит инспекцию коробок в соседней комнате. И вся троица начинает ржать.
От громкого хохота мне становится жутко. Потому что никто из соседей в здравом уме не придет ко мне на помощь. Вся надежда на Мира.
Ну где же ты?!
Боже, у них же оружие с собой!!!
21.3
Парализованная ужасом, смотрю на бритоголового. У него нос свернут набок, шрам на подбородке, а еще колючие злые глаза. Он больше не улыбается. Достает из кармана мой телефон, непрерывно вибрирующий.
— Дейл какой-то тебе звонит. Иностранец что ли?
Хватаюсь за возможность оттянуть время, как за спасительную соломинку.
— Это п-партнер с работы. М… М-могу я ответить? — протягиваю дрожащую ладонь. — Нужно согласовать п-план. Пож-жалуйста…
Ну давай же, Мир!
— Не в этот раз, Юль Санна, — мобильник летит на пол, а потом лысый топчет его подошвой берца. Когда он убирает ботинок, от телефона остается только разбитый погасший экран, а бритый переводит взгляд на меня.
— Чо ж ты так, Юль, гостей дорогих плохо встречаешь, а? Ни хлеба, ни соли…
— Ни водочки, — перебивает третий, появляясь из гостиной с моим бельем в руках. — Зачетные у нее труселя! А как пахнут…
Он прижимает кружево к носу и громко втягивает воздух, а я чувствую подкатывающую к горлу дурноту. Этот, третий, с рыбьими глазами навыкате и вытянутым лицом с желтушной кожей похож на извращенца. Прикрываю ладонью рот, чтобы сдержать всхлип.
— Эй, дай мне! — Сзади возится прыщавый, и я, вздрогнув, отступаю от него подальше, в самый угол.
— Петрович, дай с ней пять минут наедине, а? Яйца аж дымятся, такая сладкая сучка! — ноет извращенец. А у меня дрожь прокатывается по телу, все волоски встают дыбом.
Нет! Нет, ни за что! Живой не дамся!
Зажатая ими в ловушке, чувствую, как первая слеза катится по щеке. Смахнув ее, с надеждой смотрю на их… главаря? Лидера?
