Боже, помоги!
— А ну цыц! — рявкает названный Петровичем, оглядывая подельников. — Сначала мы с Юль Санной разберемся с нашей маленькой недостачей. Правда, Юленька?
Он походит ближе и, крепко ухватив меня под локоть, тащит в гостиную. Не могу даже сопротивляться, всё, на что сейчас есть воля, это переставлять одеревеневшие ноги.
В гостиной коробки все перевернуты, вещи раскиданы по полу. Меня трясет крупной дрожью, когда затылком чую, что эти двое следуют за нами.
Петрович швыряет меня на диван. Кулем валюсь на подушки, но тут же отползаю в самый дальний уголок, обхватив колени руками.
— Смотрю, уже ремонт забацала, а говорила, что денег нет. Нехорошо врать, — под злобные смешки Петрович грозит мне пальцем.
Рядом плюхается желтушный извращенец и пытается меня приобнять:
— Не ссы, куклёха, сейчас побазарим и пойдем с тобой пружины на новом матрасе проверять! — Наглая лапа стискивает грудь, и я с остервенением скидываю эту руку, пропахав когтями по ладони. Майка трещит по швам. — Ай! Вот же сука!
Успеваю увидеть только замах руки, а потом кубарем качусь с дивана. Колени больно ударяются об пол, щека пульсирует огнем. В ушах противно звенит, а во рту собирается кровь. Слезы брызгают из глаз, когда меня кто-то хватает за волосы.
Больно!
Мамочки!!!
А потом я снова валюсь ничком, получив свободу. Кругом грохот и крики:
— Никому не двигаться! Лежать! Я тебе, блять, говорю!.. Мордой в пол!
Рядом возня, маты, топот ног. Кажется, что сюда прибыла добрая сотня людей, но не могу открыть глаза. Скулю побитым щенком, свернувшись комочком на полу, когда плеча касается кто-то. Вздрагиваю всем телом, ожидая боли. Пожалуйста, нет!
— Юля, всё закончилось. Всё хорошо. Меня зовут Андрей. Я здесь, чтобы тебе помочь. Я работаю в полиции. Всё хорошо. Слышишь? — Он повторяет это «всё хорошо» еще несколько раз, с разной интонацией, пытаясь до меня достучаться.
Подняв опухшее лицо, смотрю на своего… спасителя?
21.4
Русый ежик волос, красная клетка рубашки, в вырезе крупная цепочка из белого металла. Почему-то она цепляет. А потом решаюсь поднять взгляд выше. Внимательные зеленые глаза смотрят участливо. Андрей не улыбается, губы сжаты в одну линию, но от него я не чувствую угрозы.
— Всё хорошо. Всё закончилось. Ты молодец, Юля. Слышишь?
Бездумно киваю на последний вопрос. В голове полная каша.
Андрей хвалит меня? Какая еще молодец? Умная бы посмотрела в глазок. Умная бы никого не пустила. Она осталась бы в своей неприступной крепости за сейфовой дверью и семью замками. А я же… Я просто дура!
Крупная дрожь сотрясает тело, зубы стучат так, что даже не могу ничего сказать.
— Давай я тебя подниму? Мир уже едет. — Эта фраза срабатывает, как катализатор. У меня будто прилив сил случается.
«Мир едет! Он скоро будет здесь!» — держусь за эту мысль. Кровь набатом бьет в висках.
Хватаюсь за протянутую ладонь, прикрывая разорванную на груди майку. Кругом столько людей. Они во всем черном. Выхватываю детали: балаклавы, бронежилеты, тяжелые ботинки, оружие. Где-то мелькает полицейская форма, и слышно шипение рации.
Проследив за моим взглядом, Андрей со смешком говорит:
— Вся конница и вся королевская рать. Летели к тебе как на крыльях. Этих, — кивает на лежащих на полу, — персонажей сейчас окольцуем и повезем оформлять.
Эта фраза вдруг пугает.
«Нет! Не оставляйте меня здесь одну!» — хочется закричать, но голоса нет, и я только сильнее стискиваю в кулаке рубашку Андрея.
Он понимает меня без слов.
— Я сегодня только наблюдатель. Если ты не возражаешь, подождем Соболя вместе.
Часто киваю, а потом разлепляю пересохшие губы.
— Спасибо.
Оглядев меня повнимательней, Андрей стаскивает с себя клетчатую рубаху, оставшись в черной майке. Прикрыв мои обнаженные плечи, он ведет меня прочь от того ужаса, что случился здесь минуту назад.
Оказавшись на кухне, заворачиваюсь поплотней в ткань и отхожу подальше от выхода. Дрожь постепенно утихает, и на ее место приходит дикая жажда.
Андрей выходит в коридор, подняв во мне новую волну паники, но тут же возвращается обратно с бутылкой воды.
— Представляешь, на автомате захватил с собой… — Ерошит ежик волос и протягивает мне бутылку.
Я пью жадно, захлебываясь, будто скиталась неделю по самой жаркой пустыне. Утолив жажду, спрашиваю первое, что пришло в голову:
— Почему на автомате?
Хмыкнув, Андрей поясняет:
— Привык к весу табельного в руке. А сегодня я в «гражданке». Не положено… Вот и бежал, как олень, с бутылкой в руке. — Он выглядит настолько озадаченно этим фактом, что не могу не улыбнуться в ответ.
Краем глаза замечаю движение, но Андрей шагает ближе и закрывает мне обзор.
— Нечего там смотреть. Еще придется увидеться в суде. Пока ребята их упаковывают, побудем здесь? Всё нормально?
Киваю на оба вопроса.
Входная дверь хлопает, и мы остаемся в тишине. Поежившись, бросаю взгляд на микроволновку. В квартире еще не вся техника подключена, но сегодня зачем-то выставила правильное время.
С момента моего разговора с Миром прошло двенадцать минут. Они мне показались вечностью.
— Так всегда, — нарушает тишину Андрей. У меня напрочь вылетела из головы его фамилия. — На адреналине восприятие меняется. Минуты растягиваются в часы…
— Откуда ты знаешь? — вопросительно смотрю на него.
— Поведение в таких… стрессовых… кхм… экстремальных ситуациях — с риском для жизни — у большинства людей похоже. Когнитивные функции тормозятся всплеском гормонов. Угнетается речь, память…
В этот момент вновь хлопает входная дверь, и Мир, по инерции сделав пару шагов, застывает. Мои когнитивные функции, определённо, не в порядке, потому что я не могу издать ни звука.
Перед глазами всё расплывается, когда муж сгребает меня в объятия. В груди натягивается толстая колючая нить, царапая горло. Хватаю ртом воздух.
Мир осыпает мое лицо поцелуями, а я чувствую, как невыносимо тянет в груди. Вздохнув глубоко, вдруг ощущаю, как эта нить лопается, и выпускаю с рыданиями наружу весь ужас пережитого.
Утыкаюсь в грудь мужа, подвывая. Стискивая его изо всех своих сил, а в голове на репите крутятся всего два слова: «Он понял».
Глава 22. Долго и счастливо?
Юля
Если вы никогда не стояли перед дверьми ЗАГСа, старясь незаметно вытереть вспотевшие ладони, то у вас всё еще впереди.
Нет, в самом ЗАГСе нет ничего плохого, но осознание, что три года назад именно в этом здании нас с Миром развели, а теперь мы решили дать нашей семье второй шанс, приводит меня в состояние отчаяния.
Как назло, сегодня ночью мне не спалось, в голову лезли самые сумасшедшие мысли. А что, если что-то случится? Потоп, пожар, я вдруг ляпну вместо согласия «нет», Мир передумает и сбежит к своей секретарше, уволенной со всеми «почестями»…
Ведь не зря же есть выражение, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды.
Перевожу взгляд на мужа, то есть жениха. Соболев излучает в пространство такое феноменальное спокойствие, аж завидно… и треснуть хочется! В отличие от невесты, он продрых до самого утра… И теперь бодр, свеж и незыблем, как скала.
Да, вопреки всем приметам мы провели ночь в одной постели, а не порознь, как того требуют традиции. И даже с утра жених видел невесту в том самом платье, которое не должен видеть до свадьбы.
Правда, я не рискнула заматываться в слои фатина или атлас, побоялась искупать шлейф в лужах.
Август ознаменовался грохочущими громовыми раскатами и ливнями, и сегодня свежо после дождя. Небо с утра затянуто свинцовыми тучами, угрожая новой порцией воды с небес.
Перевожу взгляд на жениха.
Мир, как всегда, не изменяет себе — в рубашке с закатанными рукавами, светлых брюках и накинутым небрежно не плечи тонким пуловером он будто сошел с картинки модного журнала про успешных и знаменитых яхтсменов. Я же отдала предпочтение удлиненному светлому жакету и хлопковому белому комбинезону. В сочетании с босоножками умопомрачительного цвета фуксии это смотрится стильно и ярко. Последние должны дополнять мой букет невесты… которого все еще нет.
