— Уйдешь? — Черные брови Тамары взлетели вверх. — Ты и правда сможешь это сделать?
— Смогу. Меня ведь не насильно там держат.
— Да, но Королев…
— Что Королев?
Тамара потупила взгляд.
— Ничего. Просто я очень боюсь его.
Петр Алексеевич провел ладонью по мягкой щеке жены:
— Глупышка. Тебе нечего бояться. — Он лукаво улыбнулся. — Кстати, как ты относишься к ресторанному бизнесу?
И вновь это удивление в бархатных глазах жены. Бойков почувствовал себя хозяином положения, настоящим «крутым мужиком», какими их показывают в фильмах.
— Ты не ослышалась, — сказал он. — За последние годы я скопил приличную сумму и теперь подумываю — не открыть ли нам с тобой небольшой ресторанчик? Ты бы сама составила меню, пригласила бы дизайнеров. Кажется, у тебя есть подруга, которая занимается дизайном интерьеров?
Тамара наклонилась к Бойкову, нежно поцеловала его в губы и сказала:
— Это было бы здорово, милый…
С этого все и началось. Да, именно с этого. Легко сказать — увольняюсь, но как это сделать? Для начала Петр Алексеевич купил этот ресторанчик в Тушине, на который давно уже положил глаз.
Тамара взялась за дело с необыкновенным энтузиазмом. Она сама нашла шеф-повара, сама (не без советов подружки) разработала дизайн ресторана.
Однако время шло, а из фирмы Бойков не уходил. Тамара молчала, но ее взгляды были куда красноречивее слов.
Итак — уйти. Король наверняка обидится. Он очень ценит верных людей и предпочитает, чтобы его окружали друзья, желательно — друзья, которых он знает с детства. Тем более что сейчас Король переживает не самые лучшие времена. Вписаться в современную действительность оказалось сложнее, чем он ожидал.
На дворе 2005 год. Время бандитских разборок давно прошло. Сейчас выживают расчетливые и изворотливые. И, самое главное, те, кому удалось заручиться поддержкой властей. Королю, с его независимым, угрюмым характером, тяжело давались все эти унизительные заигрывания с властью. Уйти сейчас — это значит воткнуть ему нож в спину.
Остаться? Черт, но ведь он уже дал слово Тамаре! Она ждет. Бойков знал, что она ждет этого — каждый день, каждый час, каждую секунду.
Нет, остаться не получится. Да и медлить больше нельзя. Нужно собрать волю в кулак и сделать это! Как там говорил отец? «Мужик решил — сделал». Кажется, так…
Королев сидел в кресле и пил кофе из большой кружки, предварительно плеснув в нее изрядную долю коньяка. Он любил кофе с коньяком, называя его «забористым», и вслед за ним кофе с коньяком полюбили все его «опричники» (а «опричник» Калачев даже стал пить чай с водкой, утверждая с идиотской улыбкой на пухлых губах, что «эта штука посильнее „Фауста“ Гете»).
Завидев вошедшего Бойкова, Королев приветливо помахал ему рукой и указал на стул:
— Садись, Петро. Гостем будешь.
Петр Алексеевич подошел и сел. Король прищурился и насмешливо посмотрел на Бойкова:
— Что это у тебя с лицом, Петро?
— А что у меня с лицом?
— Как будто ты узнал, когда умрешь. — Ухмылка Короля стала кривой. — Ну вот, еще бледнее стал. А ты, часом, не болен?
Бойков покачал головой:
— Нет. Я здоров.
— Ну и хорошо. Ты же знаешь, братела, болеть тебе нельзя. У нас впереди масса работы. Без тебя я с ней в жизни не справлюсь. — Король шумно отхлебнул из чашки и с наслаждением прикрыл глаза: — Ка-айф. Хочешь, и тебе кофейку сделаю? Забористого!
— Да нет, я уже пил.
— Ну смотри.
Король сделал еще глоток, почмокал губами и посмотрел на Бойкова.
— Виталь, я… — начал Петр Алексеевич и сбился. — Я подготовил отчет, о котором ты спрашивал. Вот он. — Бойков положил на стол стопку бумаг.
— Отлично, — сказал Король, даже мельком не глянув на бумаги. Он по-прежнему сверлил взглядом Бойкова. — Знаю, что работа была трудная. Ты можешь рассчитывать на премию.
Петр Алексеевич дернул уголком губ:
— Да перестань. Работа как работа.
— Петя, не выеживайся. Когда начальник говорит «премия», нельзя отказываться. Ты меня обижаешь, понимаешь?
— Ладно, извини. — Бойков поднялся со стула. — Увидимся еще.
Он повернулся и побрел к двери.
— Петь! — услышал он у себя за спиной и остановился. — Ты только из-за отчета, что ли, приходил?
Некоторое время Бойков стоял неподвижно. На лбу у него выступил пот. Наконец он повернулся и подошел к столу.
— Нет, не только из-за отчета. Я…
— Да ты садись. Не люблю, когда отсвечивают.
Петр Алексеевич сел. Посмотрел на свои руки, лежащие на коленях, на трещинку на столешнице, на чашку…
— Ну говори, не томи.
Бойков собрал волю в кулак, поднял взгляд на Короля и сказал, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и твердо:
— Виталь, я хочу уйти.
И замолчал, ожидая реакции Короля. Тот улыбнулся:
— Уйти? А что такое? Заболел?
— Нет, я не заболел. Я…
— Неужели жена заболела? — тревожно округлил глаза Король. — Ты не скрывай, Петь. Если что нужно — скажи. Я помогу.
Бойков досадливо поморщился:
— Ничего не нужно. И никто не заболел. Я хочу совсем уйти. Уволиться, понимаешь? Уйти из фирмы.
В лице Короля ничто не переменилось. Глаза его по-прежнему смотрели приветливо и дружелюбно. На губах застыла полуулыбка.
— Значит, уволиться. Гм… — Король задумчиво почесал ногтем переносицу. — Могу я узнать, Петро, что тебя подвигло на такое решение?
— Конечно. Ты знаешь, что я купил ресторан. Я хочу целиком посвятить себя ресторанному бизнесу.
Некоторое время Королев молчал, обдумывая ответ друга. Потом кивнул и сказал:
— Что ж, Петро, это твое право.
Бойков, ожидавший ответа в напряженном молчании, почувствовал, как с души у него упал камень. Он облегченно вздохнул:
— Спасибо, Виталь. Я знал, что ты меня пой…
Король поднял ладонь:
— Подожди, не части. У тебя есть право уйти. И в этом ты прав. Но у тебя есть и обязанности. Передо мной, перед нашими партнерами по бизнесу. Ты согласен?
— Обязанности? — промямлил Бойков.
Сердце у него снова упало.
— Да, Петро, обязанности. Вспомни, кем ты был до того, как пришел на фирму. Ты был никем. — Король развел руками. — Буквально никем. А теперь ты уважаемый член общества. И этого человека из тебя сделал я. Я, Петро!
— Виталь, я тебе благодарен, но думаю, что…
— Думает он! — ощерил клыки Король. — Он, видите ли, думает! Да засунь ты свои «думы» себе в задницу! Благо она у тебя теперь большая. Отожрал на теплом месте. Ресторан у него… А откуда ты взял бабки на этот ресторан? Кто тебе их дал, а?
Бойков набычил голову и сверкнул на Короля глазами.
— Я эти деньги заработал, — сухо сказал он. — И заработал честно. Я никого не убил, никого не обокрал.
— Ах вон оно что? — понятливо усмехнулся Король. — Значит, честным решил заделаться? Совесть, бля, замучила, да? Душу решил очистить. А о моей душе ты подумал, Петюня? О шкуре моей подумал?
— При чем тут твоя шкура? — ошалело спросил Бойков.
— При том! При том, что ты мне нужен! Нужен здесь! В этом офисе, за своим сраным столом, со своими сраными бумагами. Нужен, бля, и точка. Все, выметайся! Испортил ты мне настроение, Петро, не хочу с тобой больше разговаривать.
Король взял со стола чашку и с хлюпаньем ее опорожнил. Он был похож на обиженного ребенка, у которого отнимают любимую игрушку.
«Черт знает что, — понеслось в голове у Бойкова. — Какого черта я должен играть с ним в эти игры? Мы что, дети?»
Петр Алексеевич поднялся.
— Думай что хочешь, но я ухожу, — упрямо проговорил он.
Затем повернулся и пошел к двери, на этот раз твердой, уверенной походкой.
— Ну и вали! — крикнул ему вслед Король. — Вали ко всем чертям, сучонок неблагодарный! Только просто так ты не уйдешь! Слышишь меня? Так просто ты не…
Бойков вышел из кабинета и плотно прикрыл за собой дверь.
За столом в приемной сидела перепуганная секретарша. Петр Алексеевич ей улыбнулся:
— Все в порядке, милая. Все в порядке.
Однако он знал, что ничего не в порядке. До сих пор он ни разу в жизни не видел Виталия Королева таким взбешенным. И отдал бы все, что угодно, чтобы не видеть никогда.
Но дело было сделано. Поворачивать поздно.
Вот и вторая бутылка опустела больше, чем на треть. А расслабиться все никак не удавалось. Бойков взял бутылку и плеснул в стакан еще порцию коньяка. В кабинет заглянула официантка.
— Еще чего-нибудь, Петр Алексеевич?
— Да, милая. Принеси-ка ты мне еще лимона.
— Это все?
— Все.
Официантка подобострастно улыбнулась и исчезла.
«Хорошая девчонка. Расторопная. Как там ее зовут?.. А, неважно».
Не прошло и минуты, как лимон оказался на столе. Официантка наклонилась к Бойкову и заговорчески прошептала:
