Ближе к полуночи стали собираться гости — богатые бизнесмены, «воры в законе», деятели правительства, президентской администрации и «проправительственных» думских фракций. Участники этого зрелища именовали свой тайный клуб «Собиратели костей»… Наконец, вошел хозяин особняка Герман Греф. Представление началось. Распорядитель «шоу», во фраке, с галстуком-«бабочкой», обратился к нам двоим с издевательской речью:
— Ну что, детки, повеселимся? Сегодня у господ большой праздник двадцатилетний юбилей прихода к власти Михаила Сергеевича Горбачева. Вы должны доставить им удовольствие. Один из вас сейчас ляжет на этот стол, и наш хирург произведет ему операцию по удалению костей из тела — рук, ног, таза… Не беспокойтесь, он хороший врач, вы не умрете раньше, чем это будет нужно. У нас есть донорская кровь, адреналин, дефибриллятор. У нас все есть, только вот незадача — нет обезболивающего, так что придется чуть-чуть потерпеть. Но вы не стесняйтесь, кричите, вам так будет легче. Чем громче, тем лучше… Однако мы добрые, так что, как я уже сказал, оперировать сегодня будем лишь одного из вас. Другой будет только смотреть и запоминать, что ему предстоит. Мы его используем на пятилетие избрания нашего дорогого Президента. Надеюсь, он придет тогда к нам, он обещал ведь он же почетный председатель нашего клуба… Это будет великая честь для одного из вас — того, кто доживет… Да, а кто из вас будет оперироваться сейчас? Это и решите вы сами между собой. Вы будете сейчас драться, и побежденный ляжет на операцию… Начинайте!..
Я понял — это гнусное представление перед казнью призвано придать особую пикантность зрелищу и доставить большое удовольствие «господам». Я просто задохнулся от возмущения. Страха, как сейчас помню, не было… Того, что я пережил в эти минуты, не передать словами… Мы стояли друг напротив друга и не мигая смотрели друг другу в глаза. Мы не говорили ни единого слова. Со своей стороны, я сделал все, чтобы в моей позе он не почувствовал угрозы. Я очень хотел, чтобы он, как и я, отказался доставить извращенцам удовольствие видом нашей драки за выживание. Однако в его глазах я читал нечто иное — желание выжить любой ценой. Пусть не выжить, а продлить жизнь хотя бы на несколько дней — до двадцать шестого числа… Он оказался слишком малодушным…
Внезапно он изо всех сил ударил меня ногой в живот, потом еще и еще, он начал меня избивать с каким-то диким остервенением… В ход у него шло все — кулаки, ноги и даже зубы. К счастью, он не смог до конца сломить меня. Я решил тоже драться до конца — первым я бы на него никогда не напал, но раз он оказался такой сволочью, пусть пеняет на себя…
Под исступленные крики «болельщиков», лихорадочно делавших ставки, мы в смертельной схватке катались по полу, молотили и кусали друг друга, старались сломать или вывихнуть пальцы и руки, попасть ногтями в глаза, задушить… Ничего подобного со мной не было ни до, ни после, и я надеюсь, уже никогда не будет… Уже только для того, чтобы всего этого больше не было, следовало восстановить Советскую власть…
Я оказался сильнее — он из последних сил, задыхаясь и хрипя, все еще пытался сопротивляться, но в конце концов затих. Палачи взяли его, раздели догола и привязали к пыточному ложу. Они обклеили его кардиодатчиками, воткнули в предплечье иглу и подсоединили аппарат для переливания крови. Сделав укол, они «взбодрили» его после изнурительной драки. Хирург взял в руку скальпель. Меня приковали наручниками к креслу — чтобы не дергался… Герман Греф ритуально взмахнул белым платком…
Я очень смутно помню, что было потом… Душераздирающие, полные неописуемой боли крики мальчишки и запыхавшиеся, потные, красные рожи зрителей, и Грефа в их числе… Они не стеснялись друг друга — это зрелище доставляло им сексуальное наслаждение… Через два часа у жертвы начались эпизоды клинической смерти, но каждый раз пытаемого «вытаскивали с того света», пока «культурная программа» не была исчерпана до конца…
Удовлетворенные во всех смыслах гости разошлись. Бездыханное изуродованное тело мальчика уложили в полиэтиленовый мешок. Обработанные и отполированные детские кости должны были пополнить клубную коллекцию. Меня увели и бросили в камеру. День и ночь за мной неотрывно наблюдали с помощью телекамеры — чтобы я не смог покончить с собой… Прошло несколько дней. Я пытался отказаться от еды, но пришли люди в белых халатах, надели на меня смирительную рубашку и насильно накормили через зонд.
День казни все приближался, но однажды освещение отключилось, кормить меня перестали. В кромешной тьме, без пищи и воды, я провел четыре дня. Как я позже узнал, в эти дни у «господ» начались предреволюционные проблемы, и им стало не до меня. Народную революцию им подавить не удалось — десятки миллионов людей вышли на улицы, а военные и милиционеры встали на их сторону. «Господа» или смылись за кордон, или были растерзаны на месте. То тут, то там на уличных фонарях болтались бывшие «хозяева жизни» — часто у них не хватало ушей, глаз, конечностей… А те, кому все же удалось выжить, но не удалось слинять, были через некоторое время публично казнены по приговору Ревтрибунала, на одном из заседаний которого и мне довелось выступать свидетелем…
Через три месяца после Революции в бывшем особняке Грефа и близлежащих особняках был размещен санаторий для детей, больных костным туберкулезом знаковый поворот судьбы… Советские врачи вернули здоровье многим тысячам детей, до лечения не имевшим возможности передвигаться. А в память о тех маленьких мучениках, которым не лечили, а заживо вынимали кости, на территории санатория был поставлен обелиск, возле которого всегда лежали живые цветы и горели свечи…
…На пятый день мою камеру внезапно залил ослепительный свет, и в нее вошли люди. Поначалу я не мог ничего видеть — ведь все эти дни я провел в полной темноте. Прошло некоторое время, прежде чем я сумел разглядеть своих спасителей — это были бойцы СОБРа Одинцовского УВД…
Было мне тогда столько же, сколько тебе сейчас — двенадцать…
Командир спецотряда усыновил меня, устроил в суворовское училище, а потом я поступил в Авиакосмическую академию имени Гагарина. Мои достижения на службе в советском космофлоте ты знаешь до мельчайших деталей…
Я никому из своих знакомых не рассказывал об этом — только на суде, в пятом году. И до сих пор я не могу оправиться от той тяжелейшей психологической травмы. Больше всего мне не дает покоя вопрос — почему тот мальчишка повел себя как скотина? Почему он забыл о том, что он человек?..
Долго молчал потрясенный его рассказом Денис. Наконец, он сказал:
— Да, тут, конечно, сказать нечего… От твоего рассказа мне совсем расхотелось спать. Давай еще полетаем! Хочется поближе к звездам после всего этого…
…Иван сидел в командирском кресле и смотрел на монитор переднего вида, в центре которого светилась звезда. Все ближе и ближе к заветной цели приближался советский звездолет, покоряя пространство и время…
Глава четвертая. ДОРОГА ПРАВДЫ
Стремительно летели дни за днями, сливаясь в месяцы и годы. Звездолет мчался все быстрее и быстрее, оставляя позади огромные расстояния, и столь же огромные расстояния были у него впереди. Солнце светило все слабее и слабее из-за того, что «Аврора» удалялась от него, изменялся и его видимый цвет в соответствии с эффектом Допплера — чем больше скорость удаления, тем больше цвет смещается в сторону красного. Наконец, настал день, когда излучение Солнца стало регистрироваться только в инфракрасном, а затем и в радиодиапазоне, и его можно было увидеть только через специальные преобразователи. А цвет звезд, находящихся спереди от корабля, напротив, сместился в сторону фиолетового.
26 марта 2027 года был пройден световой барьер, а через год, 22 апреля 2028 года, находясь в середине пути, звездолет достиг своей максимальной скорости в 635904 километра в секунду, что составляет 2,1 от скорости света. Маршевые двигатели «Авроры» отключились, и с помощью маломощных двигателей ориентации звездолет развернулся на 180 градусов, после чего главные двигатели включились вновь. Теперь, во второй половине пути, предстояло торможение…
Второй раз световой барьер, только в обратном направлении — от сверхсветовой скорости к досветовой, — был пройден 18 мая 2029 года. Звездолет все ближе и ближе приближался к цели своего путешествия — Альфе Центавра. Астрономы неустанно наблюдали за звездной системой, и вот 28 июля 2029 года весь мир облетела сенсационная весть: вокруг Проксимы обращается шесть планет — размером примерно от Луны до Меркурия; вокруг главной желтой звезды обращается десять планет, в том числе четыре планеты с атмосферой и три газовых гиганта; а вокруг оранжевого спутника — четыре небольших планеты. И это не считая спутников планет и других, более мелких, космических тел!
