От странного ощущения дежавю меня начинает потряхивать.
— Генрих, как закончите, передай своей помощнице, чтобы она принесла чистые полотенца в раздевалку, — безразлично бросает он, и, потягивая воду из бутылки, сразу же скрывается за дверью в раздевалку, а я и рот раскрыть не успеваю.
— Не обращай внимания. Братец привык командовать всеми. Только и успеваешь подносить ему эти чёртовы полотенца, — недовольно бурчит Генрих, подрываясь с места, но я опережаю его, схватив первое попавшееся полотенце.
— Я сама отнесу! Это моя работа!
Генрих с недоверием смотрит сначала на меня, а затем на полотенце в моих руках.
— Это же мужская раздевалка.
— Да брось. Там, наверное, никого уже нет, кроме твоего брата. Оставлю его у входа.
Всем своим видом Генрих показывает мне своё неодобрение, но мне пофиг. Я прижимаю полотенце к груди и твёрдым шагом направляюсь к разделке. Распахнув дверь, вхожу в пустующее помещение и нет, чтобы бросить полотенце на видном месте, я прохожу вглубь, оказываясь у двери в душевую, откуда доносятся звуки воды.
Моется гад. Да ещё разбросал повсюду грязные полотенца. Поднимаю их с пола, чертыхаясь про себя, и вдруг различаю трель телефонного звонка. Сигнал откуда-то из кабинок. Зачем-то иду на гипнотизирующий звук, и, подойдя к именному шкафчику, я натыкаюсь на смартфон, на экране которого отображается одна-единственная буква «Д».
— Какого хрена ты тут забыла? — его грудной голос за моей спиной прошибает тело дрожью, и всё валится из моих рук.
— Прошу прощения, — разворачиваюсь я, устремляя взгляд на его обнажённое тело.
Такой злой и такой…. Голый. Божечки.
С его волос по коже скатываются крупные капли воды, напоминая мне утреннюю росу, которую хочется непременно слизать. Они минуют грудь, живот и устремляются прямиком к паховой области.
— Я просил принести мне полотенца, но никак не совать свой нос туда, куда не следует! — наглым образом проговаривает он, оставаясь внешне серьёзным.
— Что? — наконец выхожу из оцепенения.
Это ж надо было погрузиться в транс и так бессовестно пялиться на то, как его член наливается кровью, увеличиваясь в размерах прямо на глазах.
Смотрю на полотенца в своих руках и не имею представления, которое из них свежее, а какие он до этого выбросил. Я не только обескуражена провокационным видом Даниэля, но ещё и в одночасье отупела, разглядывая его хозяйство. Странно, вроде бы меньше суток назад мы провели совместную ночь, но тем не менее такой мучительной неловкости я никогда в жизни ещё не испытывала.
— Извините, я сейчас принесу ещё одно.
Если по пути не подохну от стыда, — хочется добавить, но вовремя затыкаю рот.
Заливаясь краской, я склоняю голову и дёргаюсь в сторону выхода, но жилистая рука вдруг впивается в моё плечо, резко дёргает на себя и буквально впечатывает в крепкую грудь.
— Я разве разрешал тебе уходить?
Он тянет меня за предплечье по направлению к сауне, быстро прокручивает реле, вмонтированное в стену, уменьшая тем самым подачу пара, а затем в его свободной руке откуда-то берётся табличка с надписью: «Проводится тех. обслуживание. Приносим свои извинения», которую он закрепляет на ручке двери.
— Я не пойду с тобой туда. Даже и не думай, — впервые за последние минуты, говорю что-то вразумительное.
— Поздно! Ты уже здесь! Так что заткнись, слушай меня и делай как я скажу!
Его глаза наполнены яростью, он надвигается на меня, а я вжимаюсь в стену этого душного крохотного помещения. Дерево обжигает мои ладони, спину и зад, но это пустяки в сравнении с тем, что ожидает меня дальше, если мне не удастся отсюда выбраться живой.
Глава 40x
— Мне глубоко наплевать, как у тебя получилось облапошить Стивена. Мне насрать, какие мысли сейчас находятся в твоей дурной голове, но с этой самой минуты всё изменится, раз по-хорошему ты не понимаешь, — угроза, не иначе. Я сглатываю не в силах отвести взгляда от его губ, приближающихся к моему лицу. — Я даю обещание, что вопреки своим желаниям, ты теперь будешь делать то, что я скажу. А начну я, пожалуй, с желания, которое ты мне задолжала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Желание? М-м… И каким же оно будет?
— На твоё усмотрение, — его губы едва касаются моих, когда он прижимает меня своими бёдрами к стене, из-за чего я начинаю шипеть.
Мне горячо. Во всех грёбаных смыслах.
— То есть ты даёшь мне право выбора? Ты уверен? — спрашиваю, на что он просто кивает. — Это совсем на тебя непохоже.
А ведь и впрямь это очень странно. Я ожидала всего, чего угодно: смертельные пытки, публичную порку или исправительные работы до конца своих дней, основываясь на зловещей ярости этого мужчины, но он сам предоставляет мне свободу выбора третьего и последнего желания.
— Тогда, может, кино? — предлагаю я, отыскав в памяти самый безобидный пункт в списке.
— Значит, кино, — подносит свою ладонь к моему лицу и проводит подушечкой большого пальца по моим пересохшим губам, накаляя их ещё больше. — Но для начала ты поможешь мне с этим, — я слежу за его взглядом, который медленно опускается на внушительный стояк.
Моё сердце пропускает удар… Множество ударов. Напряжение, растущее возбуждение, мандраж, нервная лихорадка — всё это разом обрушивается на меня, вынуждая вспомнить вчерашнюю ночь, когда я впервые телом и душой испытала незабываемое наслаждение. Но всё, что происходит сейчас, несравнимо с этим.
— Эм-м... Боюсь, ты обратился не по адресу. Может, Меган тебе поможет? Слышала, она как раз состоит в фонде помощи таким извращенцам, как ты.
Задницей чувствую, что у них что-то было. Я хоть и возбуждена, но гордость моя не позволяет идти у него на поводу, угождая и ублажая.
Кажется, он в шаге от того, чтобы трахнуть меня прямо здесь и сейчас. Одно неверное движение — и он сделает со мной всё то, что задумал, потому я обездвижена, но моё тело больше мне не принадлежит.
Я замираю в ожидании ответа, стараясь при этом не выражать ни единой эмоции на лице. Но скольких же сил стоит скрывать от него тот факт, что данная обстановка начинает безумно возбуждать меня. Это электризует моё тело и сознание. За какие-то считанные моменты между ног увлажнилось так, что мои трусики промокли практически насквозь. Соски выпирают через тонкую материю корпоративной униформы, выдавая моё желание, которое Даниэль не может не заприметить. В своих грязных мыслях я уже вижу, как он всасывает их в свой рот. В моих греховных помыслах он ласкает их губами и терзает зубами, но всё это пока ещё нереально. Мой воспалённый рассудок достаточно холоден, ведь я всё ещё могу бойкотировать свои сокрытые желания, в глубине души надеясь на побег.
— Какая же ты сука, мармеладка, — ехидно он произносит, стягивая резинку с моих волос, которые тяжёлым грузом опадают на плечи и прилипают к влажной коже на шее. — Была бы здесь Меган, мне бы даже не пришлось её упрашивать, но её ведь сейчас здесь нет, а ты чего-то ломаешься, будто между нами ничего не было.
Что на него нашло, чёрт возьми? Ещё вчера он был таким внимательным и нежным, а сегодня же ведёт себя, как самый настоящий подонок.
— Да пошёл ты, знаешь куда? — за меня говорит обида и ревность.
Я пихаю его в грудь, отстраняюсь от него и дёргаюсь в сторону, но он всей своей мощью возвращает меня на место, отчего я бьюсь спиной о стену. Больно, но боль мою глушит пылающий азарт, зародившийся внутри меня.
— Можешь не продолжать! Забудь о том, что отсюда есть выход. Вряд ли ты сможешь уйти, пока не закончишь, — с его языка слетает очередная угроза, а в следующую секунду наши губы встречаются.
Нет, они сталкиваются и устраивают противостояние, обостряя все имеющиеся чувства. Мои губы двигаются в едином ритме с его, но я из последних сил пытаюсь сдерживать себя и своё тело, чтобы не наброситься на него.
Даниэль до боли кусает меня за нижнюю губу и ловит мою ладонь, блуждающую по его мускулистой груди. Он сжимает тонкую кисть в своей руке и направляет её прямиком к члену.
