Центрального отопления, самоочевидно, тут тоже нет, но камин работает отлично. Я только что растопил огонь, через десять минут начнешь поджариваться.
– Спасибо, Эд, я правда страшно благодарна.
– К сожалению, не успел хоть немного чистоту навести. Вот тут стоит всякое для уборки. – Он показал на какую-то брызгалку, тряпку и швабру в углу. – Хочешь, могу сейчас помочь.
– Ой, что ты, не бери в голову.
Мне совершенно не хотелось доставлять им лишние хлопоты, и так хватало.
– Тогда могу помочь с чем-нибудь еще?
– Как сделать, чтобы огонь за ночь не погас?
– Сейчас покажу.
Адам показал на узкую трубу над горящей печкой.
– Чем больше огонь получает кислорода, тем сильнее горит. Задвинь заглушку почти до конца – будет гореть медленнее. Но сперва убедись, что топлива достаточно.
– Топлива? Типа бензина?
Адам посмотрел на меня.
– Дров, Майя, дров.
– Ой да, конечно. Само собой.
– Словом, оставляю тебя устраиваться.
А сам пойдет рассказывать Миккелю, какая я никчемная. Но я не виновата. На всевозможных выездах заботу об огне вечно перехватывали парни-полевики типа Райана, никого даже и близко не подпускали. Придется мне учиться, да поскорей, а не то замерзну насмерть.
Я закрыла дверь. Так вот где мне предстоит спать ближайшие несколько месяцев. Ну то есть если я переживу первую ночь. Лампочка светила не очень ярко, углы комнаты тонули в тени. Стул выглядел так, словно сломается, попробуй я на него присесть, пахло дымом и сыростью. Я не могла даже утешаться мыслью, что утром это все будет выглядеть лучше, потому что до восхода солнца оставалось еще два месяца. В камине затрещало полено, я так и подпрыгнула. А ведь могла бы в этот самый миг сидеть в баре с Ниной. Не в первый раз я поймала себя на раздумьях: почему вообще решила попробовать этот вариант? А потом – на том, что мысленно каталогизирую решения, о которых немедленно жалела.
Мои самые большие поводы для сожалений
– Что в пятом классе не уступила Салли Кутлер-Потс последний кусок торта. Она обозвала меня Толстой-жирной-попой – и прозвище прилипло ко мне до конца младшей школы.
– Что потеряла девственность на вечеринке раньше, чем была морально готова. Даже не помню, как того парня звали. Помню, что дыхание его разило пивом и маринованным луком. А после первых болезненных, раздирающих меня изнутри рывков все длилось буквально несколько секунд. В первом разе есть что-то неизбежно жестокое, насильственное. Я снова смогла заниматься сексом лишь через несколько лет.
– Что не приехала в Индию раньше. Сделай я это в двадцать лет, в моей жизни было бы на десять лет меньше вранья. Может, Джобин бы улестил меня с ним встречаться. Возможно, даже сделал бы головокружительно счастливой. И тогда я бы никогда не встретила Райана. Не приехала бы в Арктику, не разбила бы себе сердце на мелкие кусочки и не оказалась бы в этой стремной лачуге.
Я остановилась.
Я сама решила остаться.
Меня до тошноты достало ощущение собственной никчемности. Достало, что я терплю поражение даже от простейших задач. Даже Нина признала, что мне не хватает уверенности в себе, чтобы добиваться того, что я хочу. Но взаправду ли я хочу именно этого? По крайней мере, докажу, что способна следовать хоть каким-то решениям.
В стрессе мне всегда помогает уборка. Приносить порядок в хаос, зримо изменять мир вокруг. Я завела плейлист для уборки и под рвущуюся из поставленного в режим громкой связи телефона «Another One Bites the Dust» Квинов подмела пол, протерла от пыли мебель и выбила ковер так, что на нем проступил выцветший красно-синий узор. Посмотрю завтра, нет ли где запасной масляной лампы. Может, даже сумею сшить пару занавесок на окно. Мне вдруг подумалось: теперь у Райана появился повод для зависти – это же он всегда мечтал провести сезон в старой охотничьей хижине, ощутить вкус «настоящей Арктики». Интересно, думает ли он сейчас обо мне? Вряд ли.
Я разложила одежду по ящичкам, аккуратно расставила обувь на коврике у двери, а книги на столе. Скоро в чемодане у меня остались лишь специи, скороварка и мамина поваренная книжка. При их виде я снова испытала шок. Последние пару дней мои мысли были целиком и полностью заняты разрывом с Райаном, но кучка разноцветных специй напомнила мне, что не все сердечные горести связаны с любовными неудачами. Я вспомнила руки мамы, измазанные оранжевым жиром. Ее голову, склоненную над тарелкой, отказывающуюся признать мое существование. Наверное, лучше выкинуть это все – и дело с концом.
Я набрала полные руки пакетиков. Охряной турмерик. Ярко-красные кашмирские перцы-чили. Черные семена горчицы. Мунг дал и урад дал, которых в этих краях не достать. Золотой комок пальмового сахара и пакет мякоти тамаринда. Последним я вытащила полиэтиленовый пакетик с гарам масалой домашнего приготовления Умы. Открыв пакетик, я вдохнула пряную свежесть гвоздики, сладость корицы и резкий, теплый аромат аниса. Умиротворяющий запах – и удивительно сложный. Воспоминания, которые я предпочла бы забыть, не спешили набрасываться на меня. Напротив, я вспомнила Рождество – как запивала глинтвейном пряное печенье. Щепотка гарам масалы способна волшебным образом преобразить самые обычные блюда вроде овощного супа или яблочного пирога. Ладно, ее, пожалуй, оставлю. И семена горчицы – они добавляют любому блюду приятную хрусткость. На самом деле, может, ничего не стану выкидывать.
Остается скороварка. Я вспомнила, как стояла на кухне у Умы, наблюдая, как она готовит дал. Сквозь окна врывался дружный хор свистков: женщины из дома напротив тоже готовили ланч. Когда-то и мама была одной из этих домохозяек – и в другом мире, наверное, я бы тоже стала одной из них.
Я случайно задела рукой книжку с рецептами и подавила желание отпрянуть. Это всего-навсего записная книжка, а не наделенная сознанием тварь, стремящаяся ужалить меня.
Все мамины рецепты, тысячи часов упорного труда. Добровольного ли или она тихо бесилась, кромсая лук и размалывая специи?
Я открыла книжку наугад. «Саару» гласило название рецепта. Какой-то чечевично-томатный суп, приправленный листьями карри, асафетидой и сушеным красным чили. Любопытно попробовать. Но от мысли, что меня может снова шарахнуть одним из маминых черных дней, в животе у меня возникла леденящая пустота, совсем как на американских горках, когда тебя выбрасывает на самый верх и ты на жуткий короткий миг зависаешь, перед тем как стремительно ухнуть вниз. От Арктики до Индии далеко. Уж верно, блюда, которые я приготовлю тут, не пробудят во мне воспоминания с той же силой, как в Бангалоре?
Я убрала записную книжку и
