все обернется. Я повелась на деньги, которые мне предложили. Я думала, что смогу обеспечить нас с Васькой. Ну, деда Кеша, я обещаю тебе, что мы найдем твою жену, отдадим эту диадему, и черт с этими деньгами. Вы будете жить счастливо, как раньше…
— Не получится как раньше, — не поворачивая головы, ответил Иннокентий. — Нет больше никакого будущего.
— Почему ты так говоришь? Мы все сделаем, как скажут, и все будет хорошо.
— Глупая! Глупая девочка! — повысил голос старик, все также смотря в сторону. — Ну как же ты не понимаешь, что нас с тобой по всем новостям показывают! Это еще с погодой повезло. Все по домам сидят. А если нас кто увидит? Если кто-то сообщит в милицию? Что с нами будет? Что будет с Ниной, моей курочкой?
— Никто ничего не сообщит! Мы на себя не похожи.
Варя встала и стянула кепку со своей головы, подошла ближе к Иннокентию и аккуратно сняла с него капюшон от дождевика, одев на его место черную, выцветшую за время ношения на солнце кепку. Старик, на удивление, не пошевелился. Варя вернула капюшон на место и снова села на корточки перед стариком, вновь обхватив его ладони.
— Я знаю, мы с тобой сделали много ошибок. Но мы обязательно их исправим. Вместе! Обещаю! — С надеждой в голосе произнесла Варя.
— Мы сейчас приедем ко мне домой… Соседи все равно узнают меня и позвонят в милицию. Ключей у меня нет. Запасной комплект у Семеныча. Он вряд ли меня сдаст, но жена его, Ленка, — легко. А если соседи уже вызвали милицию? Вдруг они видели, как Нину из дома выводят? — отрешенно бормотал старик.
— Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем и со всем разберемся!
— Разберемся… Ну вот попали мы домой ко мне, нашли записку, а дальше что? — наконец повернул к Варе голову Иннокентий.
— А дальше отдадим диадему и спасем твою жену, — она улыбнулась.
— А дальше? — с сумасшедшим взглядом продолжал Иннокентий. — Нас найдут, рано или поздно. А у нас ни короны, ни этого, как его… алиби! И все, тюрьма! Последние годы жизни провести за решёткой.
Ноги у Вари затекли, она поднялась и села рядом со стариком, поставив рюкзак рядом.
— Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я два года уже скрываюсь. Значит, ты тоже сможешь! — с последней надеждой сказала Варя.
— Что значит скрываешься?
— Я же тебе говорила, от опеки.
— Марго сказала мне, что тебя удочерила семья.
— Никто меня не удочерил. Бред! — Варя вздохнула с раздражением. — Я сбежала из детского дома и живу на чердаке с парой дворников и дядей Петей.
— Я так и знал. Вот почему у тебя такой ужасный характер! Но я не хочу скрываться, — опустил голову Иннокентий. — Я поступил глупо. Я участвовал в краже, устроил погром. После того как вызволю Ниночку, я сам пойду в милицию. Сдамся. А ты, если хочешь, можешь до конца жизни прятаться на своем чердаке.
Варя больше не сказала ни слова. Да тут и говорить нечего. Вина, которая лежала на ней, была неоспорима. И это не просто подстава, как в случае с Иннокентием. На Варе висела крупная кража, на которую она согласилась добровольно, и разбой, который ей обязательно припишут. Почему-то осознание всего этого кошмара не приходило ей в голову раньше. А сейчас, после слов Иннокентия, она почувствовала, что удача отвернулась от неё.
«Мда, всю жизнь прятаться. Я так не смогу».
Варя засунула руки в карманы балахона и нащупала цепочку. Сколько же вещей она украла, пытаясь выжить на улице…
***
Черная машина с разбитой фарой подъехала к беседке. Гриша, подзывая, помахал рукой. Парочка тут же встала и направилась к нему. В этот раз Варя села на заднее сидение, забрав к себе картину Иннокентия, пока тот не без труда пытался усесться вперед.
— Куда едем, начальник? — спросил Гриша, улыбаясь, будто не замечая подавленного состояния своих спутников.
— Прямо пока едем. Потом дорогу покажу, — пробурчал старик.
Поездка оказалась молчаливой, и оттого время тянулось чертовски долго. Иннокентий только коротко указывал Грише дорогу, а всё остальное время отрешенно таращился в окно. Варя надела наушники, но даже музыка не могла отвлечь её от невесёлых мыслей. Примерно через час машина свернула в совершенно обычный двор совершенно обычного спального района и остановилась около трансформаторной будки.
— Вот и приехали! — повернулся к Варе с Иннокентием Гриша. — Друзья, мне придется вас тут оставить, не обессудьте. Дела!
— Гриш, я хотела вас с бабушкой поблагодарить. — Сняв наушники, Варя аккуратно свернула их вокруг плеера и положила его в рюкзак. Из кармана балахона она достала цепочку. — Вот, держи! — Она протянула украшение Грише. — Я знаю, как тебе сейчас нужны деньги! Она точно настоящая. Там проба стоит. Сдай в ломбард. Денег должно хватить, чтобы долг отдать!
Гриша нахмурился, но подарок принял. Осмотрев цепочку, он свернул её и положил на приборную панель автомобиля.
— Даже не буду спрашивать, откуда она у тебя.
— Да я и сама толком не знаю, — пожала плечами Варя. — Васька притащил.
— Спасибо, подруга! — поблагодарил Гриша. — В другой бы раз отказался, но сейчас… Ты меня очень выручила!
— Я рада это слышать! — смутилась Варя.
— Обязательно позвоните, как со всем разберетесь! Хорошо?
— Хорошо!
Иннокентий, все это время смотревший в окно, дернул ручку и молча вышел из машины. Девушка подала ему картину и тоже вышла, накинув рюкзак на плечи. Гриша на прощанье помахал рукой и осторожно тронулся с места, стараясь не обрызгать и так мокнущую под дождем парочку.
— Ну что, дед, куда? Тут, кстати, до дома моего недалеко… — подтянула рюкзак за лямки Варя.
— Не знаю! — огрызнулся старик.
— Мокнуть под дождем тоже не наш вариант. Надо действовать! — Варя сделала пару шагов вперед и осмотрела двор. — В каком подъезде твой Семеныч живет?
— В том же, что и я. — Иннокентий тоже подключился к рассматриванию двора, делая вид, будто оказался тут впервые. Все было тихо.
— Пошли! Терять нечего. Как мне говорила мама: «Не попробуешь — не узнаешь».
— Не знаю,
