все тяжелее.
Наконец, дети были изгнаны строгой наставницей в игровую. Они утащили с собой все подарки. А гостья подняла взгляд от потертого ковра и с дежурной улыбкой продолжила, обращаясь к директору приюта:
— Но это ещё не всё подарки для вас на сегодня, Марфа Филипповна. Смотрите…
Она подала знак, и слуги внесли в гостиную огромный чек, на котором была написана внушительная сумма:
— Это вам, — Алина передала чек ошарашенной Марфе и продолжила:
— Наша семья хочет взять шефство над вашим приютом. Мы желаем помогать детям чем можем.
— Ох! — Марфа Филипповна прижала ладони к щекам, демонстрируя в кадр, насколько она удивлена и обрадована. — Это большая честь для нас. Такая помощь поможет приюту, и дети будут счастливее.
— Наша семья всегда ставила во главе всего правильное воспитание подрастающего поколения. Чтобы они росли верными сынами Империи, — ответила Шереметьева, и ее голубые глаза вспыхнули. — И напоминаю вам, что все ваши донаты в течение стрима поступят на счет приюта. Также часть средств от покупки игрушек по ссылке из закрепленного сообщения пойдет этим милым детишкам. Мы свято верим в то, что чужих детей не бывает. Сделаем этот мир лучше вместе.
Наступила пауза.
— Великолепно, мадам Шереметьева, — произнес Петр, давая понять, что стрим закончен.
Алина кивнула. Запрокинула голову и потерла шею, пытаясь унять головную боль:
— Спасибо, — поблагодарила она директора приюта.
Та в ответ затараторила:
— Вам спасибо, мадам Шереметьева, что вы и ваша семья выбрали именно наш приют.
Девушка едва не выругалась. Официальная часть была уже закончена. К чему продолжать этот парад лицемерия? Приют был выбран не случайно, его финансирование согласовано с Синодом заранее. И мадам Марфа Троекурова приложила для этого немало усилий. Наверняка пообещала жрецам щедрый "откат". Потому что если стрим будет удачным, то пожертвования приюту на пару недель вырастут в несколько раз. А возможно, часть детей разберут по приемным семьям. И Шереметьева вдруг подумала, что в этом визите было хоть что-то положительное, кроме связи с общественностью, рекламы и разовых подарков. Она вспомнила Галеньку в платье, которое было ей большевато и явно надето впервые. Возможно, парадные наряды надевались лишь для официальных визитов, а обычно дети носили что-то менее приятное глазу.
— Попрощайтесь от меня с детьми, — вымученно улыбнулась Алина и направилась прочь из гостиной. Села в машину, открыла бардачок и достала упаковку обезболивающего. Выщелкнула из блистера пару таблеток и закинула их в рот, запивая водой.
По привычке она повернула бутылку этикеткой от себя, потому как случайная фотография только подтвердит, что рекламный контракт с семьей Шереметьевых имеет силу.
— Ну как?
Это был первый вопрос, который задала девушка, едва секретарь сел за руль.
— Все прошло просто отлично, — успокоил ее Петр. — Почти три тысячи комментариев, поддержка растет. Всем нравится, все довольны. Осталось залить несколько фото и видео с ведьмачей работы и подписчики повалят.
Девушка устало кивнула. Больше всего на свете, она хотела сейчас поехать домой. Включить музыку, принять расслабляющую ванну с мятной пеной, вызвать массажиста.
Петр повернул ключ в замке зажигания. И в этот момент кольцо на пальце княжны с рунным компасом, вегвизиром, стало горячим, обжигая кожу.
— Или не едем, — пробормотал девушка и холодно приказала, — глуши мотор.
Она выскочила из машины, осмотрелась. Ладони потянулись к рукоятям пистолетов, но девушка вовремя отдернула руки. Не хватало ещё напугать детей.
— Включите экшн камеру, княжна, — прозвучал голос в наушнике, который Алина не успела вынуть.
Быстро активировав устройство, девушка бросилась вперед.
— Вы куда? — послышался за спиной удивленный голос Петра, но Алина уже его не слушала.
Она стояла на крыльце приюта. Потянула на себя створку. И едва она вошла в гостиную, как кольцо раскалилось. Зов становился все сильнее. Значит, где-то рядом была тварь.
— Ой, вы вернулись, — начала было Марфа Филипповна, но Алина ее перебила:
— Кого из детей не было в гостиной во время стрима?
Женщина задумалась:
— Вроде все были здесь, — неуверенно произнесла она.
— Катеньки не было, — послышался детский голосок. — Она сказала, что плохо себя чувствует. Анечка пошла ее проведать. Но ее до сих пор нет.
Алина обернулась. Говорила та самая Галя, которая первая решилась сфотографироваться с Шереметьевой. Женщина недовольно зашипела на девочку:
— Не лезь в разговор взрослых.
— Где ее комната? — княжна не обратила внимание на реакцию директрисы.
Девочка указала на лестницу, ведущую на второй этаж:
— С правой стороны. Комната с вишенкой.
— Спасибо, — Алина бросилась к лестнице, крикнув на ходу:
— Марфа Филипповна, выводите детей.
Уже в коридоре второго этажа Шереметьева выхватила пистолеты. Владеть холодным оружием она так и не научилась. А вот стрельба давала ей хоть какой-то шанс.
Дверь с рисунком вишенки была заперта. Алина ударила в створку ногой, усилив пинок способностью. Послышался хруст выламываемого замка, створка распахнулась и Шереметьева оказалась в комнате.
"Катенька" уже сидела на столе. Только теперь она почти не была похожа на человека. Вместо девочки, в комнате находилась безобразная старуха с копной седых, нечесаных волос. Высунув длинный язык, она тянула сухие ручонки к лежавшей на столе девочке. Видимо, той самой Анечке, которая пришла проведать больную подругу.
— Стой, тварь!
Алина подняла пистолеты, активированная способность быстро взяла существо в прицел.
Старуха обернулась, зло зашипела при виде ведьмачки.
— Ты не уехала? Зря, зря.
А затем оттолкнулась от стола и прыгнула. Алина едва успела отскочить, до того быстрой оказалась тварь. Шереметьева откатилась, вскочила на ноги, активируя плетение. И выстрелила с двух рук. Пули засеребрились, раскалываясь на куски и создавая в воздухе двадцать маленьких снарядов. Ледяная картечь должна была разорвать кикимору на куски, но существо ушло в сторону. И картечь врезалась в стену. Тварь же приземлилась на пол, хищно усмехнулась.
Бах!
Алина снова выстрелила, целя в ноги существа. Но тварь вновь ловко прыгнула. Пуля врезалась в доски пола, оставив на дереве расползающееся пятно инея.
Кикимора врезалась в девушку, сбивая ее с ног.
— Тебе конец, ведьмачка, — прошипела она, приблизив к Шереметьевой уродливое лицо.
Взгляд маленьких, немигающих глаз гипнотизировал, парализуя и лишая воли. Зубы лязгнули в миллиметре от носа девушки. Алина глубоко вздохнула, закрыла глаза, концентрируясь разрывая влияние кикиморы. Вышло с трудом. А затем вытянула руку с пистолетом, активировала плетение и выстрелила.
Бах!
Рука дрогнула, и пуля угодила в
