— Из-за колы, — объяснила я и снова вздрогнула.
— А куртки у тебя нет? — в голосе звучало неодобрение.
— Есть, — я взглянула на пустую скамейку рядом с собой. — Я же оставила её в машине Джессики, — дошло до меня.
Эдвард уже снимал пиджак. Внезапно я осознала: никогда раньше не замечала, во что он одет. Видимо, просто не могла оторвать взгляд от его лица. Сейчас я заставила себя присмотреться. Под светло-бежевым кожаным пиджаком обнаружилась водолазка цвета слоновой кости, плотно облегавшая его тело и подчеркивавшая скульптурные мышцы.
Он протянул мне пиджак, прервав моё влюблённое созерцание.
— Спасибо, — снова сказала я, продевая руки в рукава пиджака — холодного, как моя куртка, когда я надевала её по утрам, снимая с вешалки в продуваемой насквозь прихожей. От пиджака восхитительно пахло. Я втянула в себя воздух, пытаясь определить, что это за запах. Не похоже на одеколон. Рукава были слишком длинными, и я подвернула их, чтобы открыть кисти.
— Этот синий цвет очень красиво оттеняет твою кожу, — сказал он, наблюдая за мной. Я удивилась, потупилась и, естественно, немедленно покраснела.
Он пододвинул ко мне корзинку с хлебом.
— Я не впаду в шок, правда, — запротестовала я.
— А следовало бы — нормальный человек обязательно впал бы в шок. А тебя всё это, похоже, даже не встряхнуло, — кажется, он выбит из колеи. Он смотрел на меня, и я заметила, что его глаза были сейчас очень светлыми — светлее, чем раньше, цвета золотистой ириски.
— С тобой я чувствую себя в безопасности, — призналась я, снова не в силах скрыть правду под этим гипнотизирующим взглядом.
Это ему не понравилось — на алебастровом лбу прорезалась морщинка. Он покачал головой.
— Всё сложнее, чем я рассчитывал, — пробормотал он себе под нос.
Я взяла хлебную палочку и начала грызть, пытаясь оценить выражение его лица и понять, можно ли уже приступать к расспросам.
— Обычно, когда у тебя такие светлые глаза, настроение у тебя получше, — сообщила я, в надежде отвлечь его от мрачных мыслей, о чём бы они ни были.
Он остолбенел:
— Что?
— Ты более вспыльчивый, когда глаза у тебя чёрные, — продолжала я. — На этот счёт у меня есть теория.
Он сощурился:
— Новые теории?
— Хмм… — я старательно пережёвывала маленький кусочек хлеба, пытаясь напустить на себя безразличный вид.
— Надеюсь, на сей раз ты проявила больше изобретательности… или по-прежнему воруешь идеи из комиксов? — в еле заметной улыбке мелькнула насмешка, но глаза смотрели по-прежнему напряжённо.
— Нет, не из комиксов, но я не сама додумалась, — призналась я.
— И?
Но тут из-за перегородки возникла официантка с тарелкой равиоли. Я осознала, что мы сидим, наклонившись друг к другу через стол, — по тому, как мы выпрямились, когда подошла официантка. Он поставила передо мной блюдо — выглядело аппетитно — и повернулась к Эдварду.
— Вы не передумали? — спросила она. — Что ещё я могу для вас сделать? — прозвучало довольно двусмысленно.
— Нет, спасибо, но ещё немного колы не помешало бы, — он показал на стоящие передо мной пустые стаканы.
— Конечно, — она забрала стаканы и удалилась.
— Ты говорила о…? — напомнил он.
— Я расскажу тебе об этом в машине. Если… — я сделала паузу.
— Условия ставишь? — произнес он зловещим тоном, приподняв бровь.
— Конечно, у меня накопились вопросы.
— Конечно.
Появилась официантка с двумя стаканами колы, молча поставила их на стол и ушла.
Я сделала глоток.
— Ну, выкладывай, — подтолкнул он всё так же жёстко.
Я начала с самого незначительного, как мне казалось, вопроса.
— Почему ты в Порт-Анджелесе?
Он опустил глаза и медленно сложил вместе большие ладони. Бросил на меня из-под ресниц лукавый взгляд.
— Следующий.
— Но это был самый простой вопрос, — запротестовала я.
— Следующий, — повторил он.
Раздосадованная, я опустила глаза. Развернула салфетку с приборами, взяла вилку и осторожно наколола на неё равиоло. Медленно положила кусочек в рот, прожевала. Грибы оказались вкусными. Проглотила, отхлебнула колы. Всё это время я размышляла.
— Тогда так, — я пристально посмотрела на него и продолжила: — предположим — гипотетически, конечно, — что некто знает, о чём думают другие. Ну, понимаешь, читает мысли. С некоторыми исключениями.
— Только с одним исключением, — поправил он. — Гипотетически.
— Хорошо, с одним исключением, — я была взволнована тем, что он включился в игру, но старалась выглядеть безразличной.
— Как это работает? Какие ограничения? Как может этот некто найти… кого-то другого, точно в нужное время? Как он может знать, что она попала в беду? — я сама не знала, есть ли какой-то смысл в моих сбивчивых вопросах.
— Гипотетически? — спросил он.
— Конечно.
— Ну, если этот некто…
— Назовём его Джо, — предложила я.
Он криво усмехнулся:
— Пусть будет Джо. Так вот, если Джо достаточно внимателен, ему не понадобится рассчитывать время, чтобы оказаться на месте точно в срок, — он покачал головой и закатил глаза. — Только ты способна попасть в беду в таком маленьком городе. Ты могла бы испортить им криминальную статистику на десять лет вперёд.
— Мы обсуждали гипотетический случай, — холодно напомнила я.
Он рассмеялся, и глаза его потеплели.
— Да, — согласился он. — Тогда тебя назовём Джейн?
— Как ты узнал? — спросила я, больше не в силах скрывать своё напряжение. И осознала, что снова наклонилась к нему.
Кажется, он задумался, решая какую-то внутреннюю дилемму. Его глаза не отрывались от моих, и я догадалась, что прямо сейчас он принимает решение, говорить мне правду или нет.
— Ты же знаешь, что можешь мне доверять, — прошептала я и машинально потянулась, чтобы дотронуться до его сцепленных ладоней. Но он мгновенно отдёрнул их, и я убрала свою руку.
— Не знаю, есть ли у меня выбор, — он почти шептал. — Я был неправ — ты намного наблюдательнее, чем я полагал.
— Я думала, ты всегда прав.
— Обычно да, — он снова покачал головой. — Но я ошибся ещё в одном. Ты не магнит для несчастных случаев — это слишком узкое определение. Ты притягиваешь беды. Если в радиусе десяти миль окажется что-то опасное, оно обязательно тебя найдёт.
— И себя ты тоже причисляешь к этой категории, — догадалась я.
Лицо его стало холодным и непроницаемым.
— Без всяких сомнений.
Я снова протянула руку через стол и робко дотронулась кончиками пальцев до его ладони, не обращая внимания на то, что он опять слегка отклонился. Кожа его была холодной и твёрдой, как камень.
