У нас налаживалась связь и взаимодействие с пехотой, бой в глубине обороны продолжался.
Пехота поднялась в новую атаку.
Днем мы перешли речушку и заболоченную низину. Теперь могут перемещаться ОП.
Полк снялся с насиженных мест, двинулся за нами.
Наметив новые ОП, я оставил там телефониста. Орудия шли сюда. Сюда же перебазировались тылы, весь полк выбирал новое для себя место. Я торопился, чтобы вернуться к началу ввода в прорыв своей пехоты, шедшей во втором эшелоне, пока огневики занимают позиции. И мимоходом заметил Ларису.
Она стояла за деревом, касаясь его плечом. И смотрела на меня. Надо бы остановиться, сделать какой-то знак приветствия, переброситься словом, как это бывает в нормальных случаях. А нуждалась ли она в этом? Я предпочел сделать вид, что не заметил.
Я прибавил шагу, мимолетная встреча добавила энергии и... злости, которые сегодня так необходимы.
Выход на границу
До западных границ Литвы к моменту прорыва оставалось чуть более двадцати километров. Дальше начиналась Восточная Пруссия. Эти последние километры представляли собой глубоко эшелонированную, хорошо подготовленную оборону.
Нанося удар южнее города Вилкавишкис и озера Поезиоры, в первый день боя стрелковые полки устремились в сторону Вержболово по шоссейной дороге, по проселкам, подходящим к ней, по прилегающим полям, очистив берега и форсировав речушку Шервиндт. Дорога эта стала осью полосы наступления нашей дивизии, введенной в бой на смену частям прорыва.
Последние километры!
Было еще тепло - вторая половина октября для Прибалтики на удивление была сухой. Только ночью солдаты раскручивали скатки и одевались в шинели, ненадолго замирая в коротком отдыхе.
Мы выбрали НП с утра, когда солнце вставало из-за горизонта. Торопясь и надеясь на быстрый успех, не нашли ничего лучше пустого амбара с черепичной крышей, одиноко смотрящего с пологого уклона на противника. Такой НП годился на два-три часа. Солнце вставало в затылок, против солнца, в тени, нас не видно, как и смотровую щель в крыше.
Сидя на футляре стереотрубы, я пристрелял одиночную ячейку напротив нас: Фриц там устроился с ручным пулеметом на козлах. Через несколько выстрелов его выбросило наружу - прямое попадание. Мы ушли за амбар, где заканчивали окоп, оставив наблюдать одного разведчика. Через несколько минут он крикнул:
- Товарищ капитан! Немцы пушку выкатывают! На прямую наводку!
Пушка была направлена на НП.
- Быстрее вниз, Веснин! Живо!
Веснин скатывается по лестнице, бежит за амбар, в это время звучат выстрел и разрыв. Недолет - немцы поторопились.
- Все в укрытие!
Все прыгают в окоп. Окоп перекрыт, открытым остался только лаз.
Второй разрыв у дверей, через которую ходим. Тонкие стены постройки содрогаются.
Карпюк около меня, он крайний у открытого лаза, места ему оставили побольше. Он беспокойно суетится и высовывается из щели:
- От бачу - ще промаже...
- Сиди, Карпюк!
Третий снаряд пробивает переднюю стенку сарая и разрывается внутри помещения. Осколки прошивают тонкий заслон из жиденьких бревен стены перед нами.
- Ох! - вскрикивает Карпюк и сползает на дно окопа.
Осколок вошел в грудную клетку сверху у основания шеи и попал, видимо, в сердце. Смерть была мгновенной.
18 октября.
Пыль, поднятая нашей колонной, не успела рассеяться. Через нее тускло просвечивает еще горячее послеполуденное солнце.
В пятистах метрах на юго-запад, почти против солнца, - лес. В нем удаляющаяся перестрелка - пехота преследует отходящего противника. Справа находится Кибартай, а западнее его - Эйдткунен.
- Здесь. - Я показываю Сергееву место для первого орудия и разворот фронта всей батареи. - Основное направление 45-ноль. Точка наводки заводская труба. Давай.
Машины сворачивают с дороги. Каждая, сделав петлю, оставляет пушки на указанных местах. Сами откатываются назад.
- К бою!
Пока проходит эта начальная и необходимая работа огневиков, я прикидываю - достанем ли?
До Государственной границы СССР около четырех километров, за ней лежит Восточная Пруссия. И первый ее крупный населенный пункт - город Эйдткунен. Я выбираю объектом центр города.
- Батарея, слушай мою команду! Батарейцы стоят на своих местах.
Я повышаю голос, чтобы дошло до каждого:
- По фашистской Герма-нии!
Командиры орудий повторяют слова команды. От этих слов у меня самого пробегает мороз по коже. Исключительность момента неповторима, она вливает силы в мускулы батарейцев, подающих снаряды, огоньками светится в глазах остальных солдат. Команды звучат как вступление к грозовой мелодии, как прелюдия, чтобы потом разразиться громом всего оркестра.
- ...десять снарядов на ору-дие!
- Первый залпом, остальные бе-глым!
- Первое готово!
- Второе готово!
- Третье готово!
- Четвертое готово!
- За-лпом пли!!!
Залп рвет розовеющее небо на западе.
III. Восточная Пруссия
Прорыв
18 октября, разматывая от ОП связь, мы перешли границу южнее Кибартая и заглубились за ее воображаемую черту. На нашем пути попалась отдельно стоящая усадьба - фольварк. Острое любопытство заставило нас заглянуть туда. А на случай немедленного открытия огня усадьбу легко превратить в НП.
Хозяева покинули ее, не навешивая замков. Они словно ненадолго отлучились, оставив в порядке кое-какой домашний скарб и, вероятно, не забыв перед уходом накормить породистую свинью в скотнике. Была ли у них надежда на возвращение? Едва ли. Страх, если они его испытали, охватил их не сразу, не внезапно, а приходил исподволь и подкрепился приказом гауляйтера: уйти из зоны боевых действий в тыл. Мы не знаем, что сильнее гнало хозяев из фольварка, - страх перед советскими войсками или грозный приказ гауляйтера.
Кирпичные строения под черепичными крышами и мощенный булыжником двор впечатляли добротностью. Электричество подведено к хозяйственным помещениям и к помещениям для скота. Изгородь вокруг усадьбы - из плотного декоративного кустарника и проволочной сетки. По наружным стенам каменных построек - стелющийся плющ.
Рядом с фольварком - делянки убранного посева, щетинящиеся стерней, они чередуются с огороженными выпасами для скота.
Внутри светлые опрятные комнатки. Пустой шкаф для верхней одежды, сундук с бельем в дальней комнате, на кухне - посуда. Все это окидывается одним взглядом.
- Давайте связь, - говорю я телефонистам.
По лестнице поднимаюсь на чердак к окну в сторону противника.
Солнце клонится к горизонту. Воздух заполняется легкой дымкой тумана. В двух километрах сплошной стеной, как замок, встает каменный силуэт небольшого городка. Иллюзия усиливается неровной кромкой сверху, напоминающей контур старинной крепости. Здания там несомненно подготовлены к обороне - рядом граница. Она проходит между двумя небольшими городами, стоящими рядом: Кибартай на нашей стороне, а Эйдткунен - на немецкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
