* Meier und Klein. Geschichte der hellsehenden Auguste Muller. Stuttgart, 1818.
** Kerner. Geschichte zweier Somnambulen. 75.
*** Kiesers. Archiv. IV. 2. 171.
**** Kerner. Die Seherin von Prevorst. 82. Stuttgart, 1888.
Наше внутреннее самосозерцание немыслимо без обусловленного перемещением психофизического порога изменения отношения нашего сознания к нашему организму. Так как вместе с этим перемещением мы приобретаем такие познания о своем внутреннем существе, каких у нас нет во время нашего бодрствования, когда дающее нам возможность созерцать это наше чувственное сознание не содержит в себе всей суммы получаемых нами от нашего существа восприятий, то есть что наше нормальное сознание не исчерпывает своего объекта, нашей души. Если же так, то учение о душе, основывающееся на анализе одних только сознательных представлений и одного только нашего сознательного мышления, представляет собой нечто половинчатое, и ему никогда не удастся разгадать загадку о человеке. Поэтому мы должны изучать такие наши состояния, при которых увеличивается объем нашего сознания. Последнее имеет место в обыкновенном сне и в сомнамбулизме, и прежде всего-относительно внутренней области нашего тела, преимущественно же относительно находящихся в болезненном состоянии его частей, что нисколько не странно, если принять во внимание, что во время нашего бодрствования органы нашего тела делаются объектами нашего сознания, только приходя в болезненное состояние. А так как при внутреннем самосозерцании нами наблюдается жизнедеятельный наш организм и воспроизводится в символах и часто в драматической форме процесс, которым целебная сила нашей природы старается восстановить нарушенное равновесие сил организма, то изучение сомнамбулизма может привести нас к гораздо более ценным заключениям относительно человека, чем те, к которым может привести исследование трупов, хотя бы мы подвергли вивисекциям половину животного мира.
Если и после всего сказанного нами относительно внутреннего самосозерцания сомнамбул для некоторых из читателей все еще останется не совсем ясным это явление, то тем не менее предыдущих наших исследований достаточно для того, чтобы построить общую его теорию. Здесь, как и вообще во всей трансцендентальной психологии, необходимо различать сознание и душу, я и субъект. Наше я не принимает деятельного участия в развитии нашего тела, почему им и не осознаются наши растительные функции. Но сомнамбулизм показывает нам, что они отнюдь не осознаются нашей душой: если сомнамбулы признают расстройства своего организма расстройствами и даже только ими и занимаются, то у них непременно должен быть где-то масштаб сравнения, представление о том, что должно быть. Кто смотрит на ненормальное свое состояние, как на ненормальное, тот должен знать и свое нормальное состояние, должен знать, что должно быть вместо того, что существует в данное время. Из этого следует само собой, что теперь через наше трансцендентальное сознание проходят представления не об одних расстройствах нашего организма, но и о нормальных процессах нашей жизни, а это возможно только в таком случае, когда носитель этого сознания, наша душа, тождественен с действующим в нас организующим началом. Сам Дарвин склоняется на сторону того взгляда, что борьбой за существование достигается только приспособление организмов к условиям жизни, так что развитие новых органических пород потребовало бы и новой образовательной силы. Что эта образовательная сила обладает сознанием, на это указывает внутреннее самосозерцание сомнамбул; а что носителю этого сознания должна быть приписана и воля, это доказывается деятельностью целебной силы природы, которая, представляя собой только продолжение органической образовательной силы, так же должна обладать сознанием.
б) Определение сомнамбулами чужих болезней
Основываясь на исследованиях врачей, можно сделать вывод, что способные к внутреннему самосозерцанию сомнамбулы могут также видеть и внутренний организм постороннего им лица. Что касается факта обладания сомнамбулами этой способностью, то здесь я сошлюсь прежде всего на вышеупомянутый отчет Парижской медицинской академии, в котором говорится следующее: "Замагнетизированный субъект, погрузившись в сомнамбулический сон, судит о болезни лица, с которым вступает в магнетическое отношение, определяет характер его болезни и подает ему врачебную помощь".
Кажется, что в исключительных случаях наша способность определения чужих болезней может обнаруживаться у нас даже в состоянии бодрствования. Может быть, элементарную форму ее обнаружения надобно видеть уже в медицинском диагнозе, который, конечно, не всегда основывается только на рефлективных суждениях да сознательных логических умозаключениях врача по симптомам болезни о ее причине, но часто на интуитивном постижении им болезни, особенно когда врач живо сочувствует своему пациенту, вследствие чего между ними устанавливаются родственные с магнетическим отношением отношения, обыкновенно наблюдаемые между родителями и детьми. Впрочем, так как в науке и искусстве рефлексия и интуиция ведут между собой более или менее сильную борьбу, достигая равновесия только у гения, то врачи, у которых преобладает абстрактное направление ума, таким полуинстинктивным определением болезней не придают никакого значения.
Однако самый ранний пример такого определения болезней дан одним из врачей. Гален, обязанный, по его собственным словам, частью своих практических познаний наблюдениям над людьми, находившимися во сне, говорит о прозорливости своих заключений относительно будущего течения болезней своих пациентов так, что они напоминают собой предсказания, делаемые ясновидящими сомнамбулами. По-видимому, совершенно здоровому сенатору Сексту он предсказал, что тот заболеет через три дня лихорадкой, что на шестой день она его отпустит, на четырнадцатый опять возвратится, наконец, на семнадцатый, после общей критической испарины, совершенно прекратится. Все это и исполнилось в действительности. Одному страдавшему лихорадкой молодому римлянину он отсоветовал рекомендованное другими врачами кровопускание, присовокупив, что у него само собой произойдет из левой ноздри кровотечение, за которым и последует выздоровление.* Кто захотел бы приписать такие предсказания Галена его высокому медицинскому образованию, тому можно указать на заслуживающее доверия сообщение Картезия, что две истеричных девочки предсказали друг другу наступление кризиса своей болезни.** В Mercure de France (сентябрь 1720 и июль 1728 г.г.) рассказывается о двух приобретших большую известность своими диагнозами португальских девушках. Одна из них была высоко почтена португальским королем и получала пенсию- Она видела, как совершаются в человеческом теле процессы кровообращения и пищеварения, и определяла такие болезни, которые не могли постигнуть искуснейшие врачи.***
* Puysegur. Recherches etc. 319, 322. Colquhonn. Die geheimen Wissenschaften etc. 113.
** Dupotet. Traite complet du magnetisme animal. 440.
*** Le Brun. Histoire critique des pratiques superstitieuses. I. 58 (Amsterdam, 1733).
Примеры необыкновенного развития способности сомнамбул созерцать внутренний организм постороннего им лица можно найти у английского врача Гэддока. "Если пациенты пожелают лично быть исследованными Эммой, – говорит он о своей сомнамбуле, – то я настоятельно прошу их до тех пор ничего не сообщать мне о своем здоровье, пока ясновидящая не произведет над ними своего исследования и не опишет внутреннего состояния их организма и симптомов их болезни, так как нередко случается, что они выражают свое удивление, когда слышат от нее, с какой точностью она описывает эти симптомы и с какой правильностью указывает на место или определяет часы периодического наступления их страданий, хотя ни я, ни она не слышали от них ни слова о всем этом... В _ двух или трех случаях Эмма по своей собственной голове заочно указала место страдания умалишенных, а я, основываясь на ее показаниях и на френологических данных, отважился сделать заключение относительно главных симптомов их болезни. Мои заключения, как подтвердили пользовавшие больных врачи, оказались верными".
* Haddock. Somnolismus etc. 192, 193.
Нередки и такие случаи, когда правильность диагнозов, даваемых сомнамбулами, подтверждалась вскрытием трупов. Разумеется, эти исключительно основывающиеся на внутреннем созерцании, но отнюдь не на абстрактных анатомических и физиологических сведениях о человеческом теле диагнозы не могут отличаться такой научной точностью и такой определенностью выражений, какими отличаются медицинские заключения, даваемые на основании анатомических вскрытий, но опытный врач может извлечь и из них пользу.
Если внутреннее самосозерцание сомнамбул основывается на восприятии ими впечатлений от своего организма не во время нахождения их в нормальном состоянии, то способность их видеть чужой организм должна основываться еще на более сильном перемещении порога их сознания и большем обнаружении трансцендентальной половины их существа. Если мы допустим теперь, на что имеем право, что восприятие сомнамбулами впечатлений, исходящих от чужого организма, основывается на материальном воздействии на них некоторого тонкого газообразного вещества, то такая их способность ясновидения утратит всю свою чудесность и будет такой же обыкновенной способностью, как и остальные наши психические способности, с той только разницей, что во время нахождения человека в нормальном состоянии этой его способности для обнаружения своей деятельности недостает психического субстрата ее, сознания. Наше трансцендентальное я находится в ином отношении к внешнему миру, чем наше я эмпирическое; оно представляет как бы продолжение нашего эмпирического я, корень нашего существа, отношения которого к внешнему миру начинают нами восприниматься только тогда, когда наша жизнь из наземных частей нашего существа, нашего эмпирического я, ствола его, и нашего чувственного сознания, его цвета, снова уходит в его корень. Это иное наше отношение к внешнему миру принято называть "магнетическим отношением". Но магнетизирование отнюдь не служит единственным средством к установлению такого отношения. Обращаем особенное внимание читателя на то/что в иное отношение к внешнему миру, чем то, в котором находимся мы к нему обыкновенно, ставится не весь субъект сомнамбул, а только лицо их чувственного сознания; магнетическое отношение возникает только для этого их лица, для субъекта же их оно существует и до, и после магнетизирования.
