– Куда лететь? Зачем? – вопрошала она, трагически заломив руки. – Ёлка в первый класс пошла. Ребенок только привык к коллективу. Срывать ее сейчас, через неполных два месяца после начала первого учебного года – преступление. Я уже не говорю о том, что менять школу в Москве на какую-то Тьмутаракань – это идиотизм!
– Мама, мне тоже жаль, но это необходимо, – терпеливо уговаривал ее Айболит, собирая вещи дочки. – Прошу тебя: поторопись. Нам в аэропорт выезжать через час.
– Расскажи мне, что случилось, Иван! Я не прошу. Требую! Это из-за этих диких зверей мы в спешке покидаем дом?
– Мааа, сейчас некогда. Потом все объясню! – Айболит устало потер виски. – Неужели нельзя хоть раз в жизни сделать так, как я прошу, не задавая вопросов?
– Раз в жизни? Ты уже просил меня породниться с этими пещерными людьми. И я это сделала. И с тех пор всё полетело в тартарары! Хоть сейчас скажи мне: почему я должна бежать ночью, как преступница?
– Ты не преступница, мама. Но бежать нужно. Ты права. Обещаю все рассказать по дороге.
В Краснодаре их встречали с размахом. Вереница черных "Гелендвагенов" въехала прямо на летное поле. Едва Айболит с Ёлкой и матерью спустились с трапа, как к ним бросилась Дарья. Она широко раскинула руки и закричала:
– Какая красивая девочка к нам приехала! – она подхватила Ёлку на руки.
За спиной Дарьи маячил здоровенный амбал в чёрном костюме. Он протянул Ёлке большой пакет, доверху набитый шоколадками.
– Это маленький первый подарочек. Чтобы ты не скучала в дороге. А дома тебя ждут другие подарки, – объяснила Дарья.
– Дашенька, голубушка, право, это совершенно лишнее, – мать Айболита всхлипнула и прижала к глазам платочек.
Всем своим видом она выражала скорбь. Черная одежда, черная косынка на голове, сухие воспаленные глаза. Мирослава Казимировна Елагина горевала и не собиралась скрывать это от окружающих.
– Мирослава Казимировна, а что же вы вся в черном? – испугалась Даша. – Словно кого-то хороните, не дай бог!
– Это траур, деточка, по моей загубленной жизни, – мать Айболита скорбно поджала губы.
– Да ладно вам, – Дарья, не спуская с рук Ёлку, погладила ее по плечу. – Нет худа без добра. Так бы и не выбрались ко мне. Сколько лет обещали приехать, да всё некогда было. Теперь зато погостите от души. Садитесь в машину. Холодно очень.
Все тот же амбал распахнул дверцу машины и помог Мирославе Казимировне сесть. Остальные здоровяки уже спешили к "Гелендвагенам" с багажом семьи Айболита.
Дом брата Дарьи стоял на пригорке, чтобы вся станица Кащеевка сразу понимала, кто здесь хозяин. Трехэтажный особняк в старинном стиле с белоснежными колоннами был весь увит плющом. С двух сторон от дома, как караульные, располагались две белые беседки, украшенные пухлыми амурами, которые целились в гостей из луков с плоских крыш, засаженных диким виноградом. В огромном саду царил английский порядок: клумбы строгих геометрических форм, ровный, под линеечку подстриженный кустарник и деревья с пышными, но аккуратными кронами. Сбоку чередой шли теплицы со стеклянными крышами.
Машины замерли перед крыльцом, на котором уже стоял Григорий, брат Дарьи и по совместительству начальник милиции всего Краснодарского края.
– Ну как тебе пацанский подгон, док? – он сбежал с крыльца и протянул руку Айболиту.
– Спасибо большое, что помогли и приютили. За всё спасибо! – Айболит крепко пожал широкую, как лопата, ладонь Григория.
– Да ладно, харэ! – улыбнулся Григорий. – Я ж тебе в Москве сказал, что по гроб жизни обязан. Если бы не ты, не было бы у меня сына. Да и жены, скорее всего, уже бы не было. А казаки слов на ветер не бросают. Ты не боись, горские твои ребята, конечно, серьезные. Но против нас не попрут. Сюда точно не сунутся. Понимают, что мы им тут писю к носу сразу подтянем. Пока подождем малёхо, а там уже порешаем вопросы. У нас большой опыт по производству Золушек из козлов. Оземь ударим, свистнем, гикнем и в полночь из тыквы выйдут красавэллы пуще прежнего, – он загоготал. – Правда, Штырь? – он подмигнул одному из амбалов, который легко подхватил из машины сразу три чемодана и еще два ящика с продуктами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ага, – басом ответил Штырь, заходя в дом.
– Коллектив у меня замечательный, – Григорий радостно потер руки. – Сплошные спецы по международным отношениям. Дипломированные – не жук чихнул. Один Штырь чего стоит. Звезда нашей дипломатии. Гордость, можно сказать.
– Я вижу, – рассмеялся Айболит. – По лицу видно, что у него за плечами пять лет МГИМО. И фамилия такая дипломатическая: Штырь. Это звучит гордо!
– Лучше тебе не знать, док, почему ему такую кличку приклеили, – рассмеялся Григорий. – Но у него зато своя фирма по доставке людей со всего мира в Кащеевку. "Штырь-экспресс" называется. Ну что? Пройдёмте в дом. Откушаем, чем бог послал. Добро пожаловать, гости дорогие!
Айболит помог матери подняться по ступенькам, стараясь не смотреть в ее глаза.
– Из огня да в полымя, – едва слышно прошептала она. – Господи, помоги нам! – она широко перекрестилась.
Огромный стол в роскошной столовой был уставлен блюдами и тарелками. Прислуга в белых фартуках молча вносила всё новые и новые блюда. Черная икра влажно блестела в хрустальных вазочках. Большие ломти мяса скрывались под горой зелени. Запотевшие штофы водки гордо возвышались над столом.
Айболит молча ел, стараясь не смотреть по сторонам. Потому что взгляд то и дело прилипал к золоченой лепнине на колоннах столовой, расписанному под Микеланджело потолку, белым бархатным стульям с золотыми спинками и посуде, украшенной инкрустацией.
Мать Айболита едва прикоснулась к еде и спешно ретировалась в свою комнату. Григорий тоже встал после того, как Штырь шепнул ему что-то на ухо.
– Поеду, дела не ждут. Буду утром. Остаешься за хозяйку, сестренка, – он чмокнул Дарью в затылок. – Жаль, что моя жена уехала к родителям погостить. А то бы ты, док, посмотрел на сынка, которого сам и вытащил, – обратился он к Айболиту.
– Далеко уехала? – Айболит отпил вишневого компота из бокала, украшенного золотом.
– Так в Испанию. Я родителям там домик купил. Чего им здесь в дождях и слякоти делать? Пусть кости греют в тёплых краях. И сынку моему там хорошо, – Григорий вытащил из-за пояса брюк пистолет, перезарядил и положил во внутренний карман черного пиджака. – Насчет школы, кстати, не беспокойся. Я завтра брякну в местную администрацию. Лучших учителей домой пригонят. Будет твоя дочка на домашнем обучении.
– Спасибо большое! – Айболит прижал руки к груди.
Столовая опустела. Ёлка с трудом жевала пирожок. Ее глаза слипались.
– Сейчас за столом заснешь, – проворчал Айболит. – Пойдем уложу.
– Ой, а можно я? Ну, пожалуйста! – взмолилась Даша.
– Ну если Ёлка захочет.
– Ёлка захочет, – кивнула девочка и положила недоеденный пирожок на тарелку.
– Ты моя красавица! – Дарья прижала ее к себе и поцеловала. – Завтра поедем по магазинам, вдвоем, как подружки. Накупим разного. Всего, чего захотим!
– А ты любишь папу? – вдруг спросила Ёлка Дарью.
Даша растерялась, бросила на Айболита смущенный взгляд.
– Так, это ты уже расшалилась, – нахмурился Айболит. – А ну быстро спать!
– Люблю, – тихо и очень серьёзно ответила Даша. – Он же мой друг. Мы сто лет знакомы. А не любить друзей нельзя!
– А я никого любить не буду, – заявила Ёлка.
– Это почему это? – спросил Айболит.
– Потому что это больно,– объяснила она.
- 15 -
Чёртов правильный сухарь
– Так, Ёлка, пойдем-ка я тебя спать уложу, – Айболит подхватил ее и усадил на закорки. – Ох, меньше ешь пирожков, – он согнулся и поморщился. – Еще три дня здесь и конец моей спине! – он перекинул дочь на спину.
Дойдя до дверей, он осторожно протиснулся в проём и возмущенно пробурчал:
