— Уходи, малый! Уходи! — закричал он и бесцеремонно пнул молодого человека коленом под зад.
Левой рукой держа автомат (правая плохо слушалась его), Рохан затопал в указанном направлении.
Тарарафе обогнал его, закричал «Беги!», повернулся, выстрелил назад, помчался длинными прыжками, как заяц, обогнав Рохана… Тот припустил быстрей, споткнулся и полетел носом в землю. Из глаз посыпались искры.
Когда через мгновение Рохан поднял голову, Тарарафе, пригнувшись, теми же длинными прыжками бежал к нему… Но не добежал. Сбоку, футах в шестидесяти, разорвалась граната, и масаи упал.
Позабыв про пули, Рохан вскочил и бросился к чернокожему.
Он снова ничего не видел, но запомнил, куда бежать. Тарарафе был жив. Молодой человек слышал, как тот шипит и ругается в темноте. Потом щелкнула зажигалка, и в ее тусклом свете Рохан увидел, что нога масаи от середины бедра до колена залита кровью. Огонек погас. Рохан помог Тарарафе подняться. Его страх куда— то пропал. Теперь внуку Рохана Дейна было совершенно наплевать на пули.
— Дай мне ружье! — крикнул он.
— Нет! — Масаи скрипнул зубами и, вцепившись в плечо молодого человека, побежал вперед. Да так быстро, что было непонятно, кто из них ранен.
Но шагов через пятьдесят Тарарафе поубавил прыти. Плечо Рохана, ушибленное прикладом, ныло под тяжестью чернокожего друга. А позади продолжали стрелять. И пули пролетали совсем близко.
— Я здесь! — вдруг раздался рядом голос Джибса.
Американец подхватил Тарарафе с другой стороны, и Рохану сразу полегчало. И двигаться они стали куда быстрее.
— Мы уйдем! — бодро заявил Джибс.
Стрельба позади почти прекратилась. Лишь изредка короткие очереди разрывали тишину.
— У них нет собак! — сказал Джибс. — Мы оторвемся! — но уверенности в его голосе было поменьше, чем минуту назад.
Рохан оглянулся и увидел далеко позади огни фонарей.
— Надо остановить кровь! — прохрипел Тарарафе.
— Давай! — с готовностью согласился Джибс. — Займись! А я пощиплю их сзади…
Странный звук возник где-то рядом. Негромкий, чистый, напоминающий отдаленный зов горна.
Пальцы Тарарафе больно вонзились в плечо Рохана.
— Не двигайтесь! — прошептал масаи.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Грохот выстрелов, пойманный наружными микрофонами, прошел через динамики КЦ.
— Все! — сказал полковник, вставая и потягиваясь. — Бичим начал охоту! — В его голосе чувствовалось удовлетворение.
— Вы уверены, что он доведет дело до конца, сэр? ~— спросил Веерховен.
— Бичим? — Полковник засмеялся. — Он как бультерьер: вцепится — не отпустит! И с ним — десять солдат. И, бьюсь об заклад, М'Батта он тоже прихватил с собой! Будь этот диверсант хоть ниндзя, они его достанут!
Веерховен не стал спорить: полковник знает, что говорит.
— Идите спать, лейтенант! — сказал Бейсн. — Завтра будет нелегкий день!
Рихард и на этот раз не стал спорить.
— Джим! — бросил он оператору. — Переводи на себя!
И тоже поднялся.
— Вы идете, полковник?
— Да, — сказал Бейсн. — Минут через десять! Не ждите меня, лейтенант, отдыхайте!
Когда Рихард разделся, лег и погасил свет, он полагал, что уснет сразу. Не тут-то было! Действие стимулятора еще не прошло, и сна — ни в одном глазу! Рихард посмотрел на светящиеся цифры часов: 3.47. Еще какой-нибудь час — и рассветет. Больше на часы он не смотрел. Казалось, прошло довольно много времени, пока Рихард наконец погрузился в дрему…
…Звон стекла разбудил его.
Ничего не понимая, лейтенант сел на постели, бросил взгляд на часы. 4.18! Черт возьми, сколько же он спал?
Но часы говорили правду: снаружи было темно. Рихард снова опустился на подушку…
Вот напасть! От сна опять ничего не осталось. И пульс не меньше ста. Что же его разбудило? Вытянув руку, Рихард щелкнул клавишей бра. Лампочка вспыхнула очень ярко… И тут же погасла. Перегорела. Перед глазами Рихарда плыли розовые круги. Черт! Придется ему встать.
Он поднялся. Но не успел он сделать и двух шагов, как острая боль пронзила ногу.
Вскрикнув, Веерховен шагнул назад… и боль обожгла вторую ногу!
Змея! Черт возьми! Так он и знал, что змеи здесь все-таки есть! Надо же, как не везет! Надо срочно позвонить доку!
Осторожно отойдя к противоположной стене (черт возьми! боль в ногах была ужасающей!), Веерховен обошел опасное место и вдоль стены подобрался к выключателю. С бешено колотящимся сердцем (яд уже действует?), взмокший от пота, Рихард наконец зажег свет. И осторожно повернулся.
Никаких змей на полу не было. Он наступил на стекло.
Рихард рассмеялся. Он испытал огромное облегчение. И порезы на подошвах сразу стали меньше болеть. По крайней мере, теперь он знал, что его разбудило. На полу, среди осколков оконного стекла (Бог знает, почему он оставил это окно закрытым — здесь же нет москитов!), лежала мертвая маленькая сова.
Обойдя осколки, Веерховен вернулся к постели и сел. Осмотрев собственные ноги, он убедился, что все не так страшно. Два пореза, чистые и неглубокие. Ерунда! В разбитое окно вливался свежий прохладный воздух.
«Ночи здесь замечательные!» — подумал Веерховен, глядя на блестящие в электрическом свете листья снаружи.
Дерево росло прямо у окна. И зеленая лиана обвивала красно-коричневый ствол. Это на ее листья падал свет.
«Славное местечко, — подумал Рихард, все еще чувствуя слабость от пережитого стресса. — Нет москитов.
Будь мы на континенте, комната была бы уже набита этой дрянью под самый потолок».
Проведя больше года в африканских джунглях, Веерховен искренне ненавидел все мелкое, летающее и ползающее.
«Удивительно, как такие крохотные существа могут настолько отравить жизнь!» Лейтенант снова изучил свои подошвы. Порезы продолжали кровоточить.
«Надо бы их обработать…» — подумал Рихард. — Аптечка… — И мельком взглянул в окно. И отвернулся.
И только тогда отпечатавшееся на сетчатке дошло до сознания.
Снаружи стояла девушка!
Рихард уставился на нее, совершенно ничего не понимая.
Девушка! Черт! Совершенно голая девушка — прямо у него под окном! Девушка смотрела на Рихарда. Рихард глазел на девушку, чувствуя себя полным идиотом. Красивая девушка с великолепной грудью, которую прикрывают только белокурые волосы! А он сидит как дурак, разглядывая собственные пятки!
Но откуда она взялась? Определенно это не та малышка, которую он видел днем в резиденции Вулбари!
Что же у черномазого там целый гарем? Целый гарем лунатичек?
Но губы Рихарда уже сами собой изобразили улыбку. Девочка — полный отпад! Мой Бог! Да она — настоящая валькирия!
Великолепные волосы, отлично вылепленный подбородок, синие влажные глаза с крохотными точками зрачков. Что-то в этих глазах было не так, но — потрясающие глаза! Алые полные губы казались еще ярче из-эа бледности кожи. Край подоконника проходил на ладонь ниже маленьких розовых сосков. Казавшихся совсем крохотными на такой упругой пышной груди! Мой Бог!
Рихард почувствовал, что должен немедленно затащить ее в постель, иначе у него внутри что-то сломается…
По-немецки (от волнения все английские слова вылетели у него из головы), хриплым от волнения голосом он задал совершенно идиотский вопрос:
— Зачем ты пришла? Ты пришла ко мне?
— Да, я пришла к тебе!
Мало того, что она ответила Рихарду на его родном языке, так еще и голос у красавицы-валькирии был такой, что мурашки забегали у него по спине.
— Я очень… — Рихард откашлялся, — я очень рад!
И, встав, поклонился, совершенно забыв, в каком он виде.
— Выключи свет!
— Что?
— Выключи свет!
Да, этот голос совершенно неповторим!
Рихард устремился к выключателю, не забыв, однако, обойти осколки стекла.
Во тьме прямоугольник окна еле заметно светился. — Осторожнее, — предупредил он. — Здесь на полу — стекло! Птица сослепу…
Пальцы девушки коснулись его ладони. Она слегка оперлась на руку Рихарда и легко перепрыгнула через подоконник. Веерховен услышал, как цокнули, ударившись об пол, каблуки ее туфель. Сейчас, когда они стояли радом, Рихард обнаружил, что красавица меньше ростом, чем он ожидал: макушка на уровне его носа… И это — на каблуках.
«Невысока для валькирии!» — подумал Рихард. И тут же забыл об этом, потому что рука гостьи обвилась вокруг его талии, а живот ее прижался к бедру Рихарда. Тело у нее было возбуждающе горячим.
И совершенно голым.
— Пойдем! — прошептал он, увлекая гостью к постели.
И та нисколько не сопротивлялась.
Рихард прижал девушку к себе и повалился на кровать, увлекая за собой. Он сам не ожидал от себя подобной решимости.
— Я не слишком тороплюсь?
— Нет, нет, — проворковала красавица, с ласковой силой нажимая ему на плечо.
Следуя ее желанию, Рихард перевернулся на спину.
— О моя кошечка! — прошептал Веерховен, обхватив ладонями ее гибкую горячую талию.
