— Женщина, перестань! — перебил ее Вальтер. — Лучше скажи мне, куда скрылся негодяй Бэклей. Ты знаешь?
— Ты найдешь его, Вальтер, и найдешь раньше, чем хотел бы, но позже, чем это могло бы помочь тебе!
— Скажи — где и оставь свои дурацкие пророчества.
— Где? Разве у пространства имеются границы и местности? — промолвила старуха. — Я говорю то, что вижу в откровении духа, неведомая сила заставляет меня говорить. Если бы я умела лгать и говорить людям одни приятные вещи, тогда меня не стали бы преследовать и гнать. Но именно потому, что я говорила то, что невольно набегало на мои уста, они стали преследовать меня, словно я накликала на них то несчастье, которое было предначертано в веках.
Старуха сказала это скорбно-жалобным тоном, и воспоминания о преследовании за колдовство, которое пришлось пережить ей, наполнило слушателей ужасом.
III
Обитательница подземелья в аббатстве, старуха Гуг, накормила гостей и рассказала о своем несчастье.
— Была ночь. Я сидела в своей комнате; вдруг в дверь постучались. Я подумала, что это — какой-нибудь больной, который пришел за лекарством, и отодвинула железный засов. Но дверь раскрылась, и вошел лорд Бэклей.
— Так вы уже знали его? — воскликнул Брай.
— Да, я знала его, так как мне про него рассказывала моя родственница Гиль, когда я увидела у нее бледную хорошенькую девушку.
— Значит, Кэт жива? Ведьма обманула меня! Дальше!
— Я иногда приносила Гиль платье и припасы, — продолжала Гуг, — за что получала от нее коренья, которые они собирала. Когда я была в последний раз, то увидала хорошенькую крестницу хозяина трактира «Красный Дуглас», про которую люди болтали, будто она была в связи с дьяволом и он утащил ее от папистского столба. Родственница рассказала мне также и о вас, Брай, и прибавила, что в случае, если вам понадобится помощь и вы обратитесь за ней к нам, детям ночи, то пусть проклятие поразит ту, которая откажет вам в этой помощи. Я не знала вас, Вальтер Брай, да и Кэт была мне чужой, но я лучше дала бы себя разрубить в куски, чем выдать лорду Бэклею сведения о том, куда вы отвезли несчастную девушку.
— Бэклей спрашивал вас об этом? Но откуда он знал, что вы знакомы с Гиль?
— Я умею приготовлять целебные напитки, и люди считали меня ведьмой. А ведь они думают, что одна ведьма должна знать другую. Бэклей приказал связать меня, заткнуть мне рот и взвалить на лошадь. Затем его люди привезли меня в какой-то замок, где бросили в погреб. Они принялись стегать меня плетьми, пока от боли я не согласилась провести этих мучителей к месту нахождения Кэт. В следующую ночь меня доставили к берегу озера, откуда я должна была провести их в аббатство к Гиль. Я пошла впереди всадников, они же с оружием в руках грозились, что убьют меня, если я попробую убежать от них. Но их угрозы не страшили меня, так как передо мной было болото и туман был очень густой. Я довела их до места, где перекрещиваются рвы аббатства, и скрылась в ольховых кустах. Всадники стали стрелять, но не попали в меня. Пока же они блуждали среди рвов и тонули с лошадьми в болоте, я кинулась к аббатству, чтобы предупредить мою родственницу Гиль и Кэт. Но до Гиль уже дошли слухи о том, что ее ищут всадники, поэтому она поручила Кэт какому-то страннику, обещавшему проводить ее за горы. Я советовала Гиль бежать, но она ответила, что во сне получила предсказание о близости смерти, да и вообще утомлена жизнью. Я окольными путями вернулась в город, чтобы спасти свои пожитки. Но чернь уже разгромила мой дом, так как люди уверяли, будто меня схватил черт. Я несколько дней блуждала по лесу, пока не узнала, что дугласовцы поймали мою родственницу Гиль и сожгли ее. С тех пор я поселилась здесь и проклинаю людей.
— Ужасно! — пробормотал Сэррей. — Но разве вы не боитесь, что всадники или народ могут когда-нибудь заявиться сюда, чтобы узнать, не поселилась ли здесь другая ведьма?
— Они уже пробовали сделать это, — хрипло рассмеялась старуха. — Они явились с надменными улыбками, а потом бросились бежать так, словно за ними гналась сама чума. Они сделали меня ведьмой, так я и доказала им, что умею колдовать. Существует такая смесь, которая дает ядовитые пары, как только зажигают ее. Я вырыла во дворе четыре ямы, наполнила их этой смесью, соединила серной веревкой и снова закопала. Когда пришли мои преследователи, то из подземелья я крикнула им: «Вам нужно бабушку Гиль? У меня в гостях черт, который приглашает вас разделить с ним компанию!» С этими словами я подожгла серную веревку. Поднялся отравленный дым, и шестеро из преследователей попадали, словно мухи, а остальные бросились бежать. С тех пор они думают, что душа сожженной ведьмы поселилась вместе с чертом в этих местах, и сюда никто не осмеливается подойти, кроме тех, кого нужда заставляет искать помощи хотя бы у самого черта.
— Что стало с этими шестерыми? Они умерли?
— Нет, но они стали искалеченными на всю жизнь, так как яд выел у них мозг из костей. Их эдинбургские родственники явились сюда целой процессией, с кадильницами и иконами, чтобы забрать их. Но народ в конце концов их все-таки сжег, так как решил, что в их тела вселился черт.
— Но скажите мне, откуда у вас этот парнишка? — спросил Брай.
— Вам какое дело! — воскликнула Гуг. — Разве я спрашиваю, кто такие ваши друзья?
— Да, но вы умолчали еще кое о чем, а я не буду вам благодарен, пока вы не скажете мне этого. Где Бэклей?
— Так спрашивайте вот этого! — огрызнулась старуха, внезапно показывая на Дэдлея, который смущенно покраснел.
— А, вы знаете это, сэр? — крикнул Вальтер, и его глаза заметали пламя. — Да, да, теперь я вспоминаю, что и в первый раз вы вместе с ним явились в Ментейт!
— Вальтер Брай, — возразил Дэдлей, — эта женщина права. Но все-таки не спрашивайте меня, потому что мой язык связан клятвой.
— А! — заскрипел зубами Вальтер Брай, хватаясь за меч. — Так если не его самого, мне по крайней мере удалось найти одного из приятелей негодяя!
— Стой! — крикнул Сэррей и бросился между ними. — Не надо ссоры, Вальтер. Скажите ему, сэр Дэдлей, что вы не можете быть другом такому негодяю, как Бэклей. Если же вы не в состоянии сказать это, тогда лучше садитесь на лошадь и поезжайте другой дорогой.
— Вы оба ошибаетесь! — ответил Дэдлей. — Я поклялся третьему лицу хранить эту тайну, где скрывается Бэклей. Но настанет время, когда мое слово уже не будет больше связывать меня, и тогда, если сэр Вальтер не хочет внимать предупреждению, я сам отведу его туда, где находится лорд Бэклей, и сам помогу ему, насколько это будет в моих силах.
— Я ловлю вас на слове, и пусть ваша честь будет мне порукой в том, что вы его сдержите! — произнес Вальтер Брай, протягивая Дэдлею руку, которую тот пожал не без внутреннего трепета.
На следующее утро, щедро одарив старуху, всадники поскакали дальше.
Глава десятая
ДВОЙНАЯ ИЗМЕНА
I
Снова поведем мы читателя в Лондон ко двору. Корону носил мальчик Эдуард VI, а страной правил от его имени старый Варвик, герцог Нортумберленд. Чарльз Килдар правил Ирландией в качестве вице-короля, но его дочь, несчастная невеста убитого Сэррея, осталась статс-дамой принцессы Елизаветы.
Прошло несколько лет с тех пор, как шотландская королева Мария Стюарт бежала во Францию. Прибыв в Лондон, Роберт Сэррей отправился к Варвику, чтобы поблагодарить его, а затем вместе с Вальтером Браем уехать в свой родовой замок. Расставаясь с ними, Роберт Дэдлей еще раз повторил свое обещание относительно Бэклея, хотя тот был ближе от них, чем они могли думать.
С того момента, когда Бэклей отправился в английский лагерь и предложил свои услуги увезти Марию Стюарт из Инч-Магома, он отдался в руки Варвика. Когда же атака не удалась, то он счел более благоразумным остаться на службу у щедрого лорда, чем продолжать с партией Дугласов дразнить регента Шотландии. Гилфорд Варвик рекомендовал Бэклея отцу, могущественный герцог нашел в дерзком, хитром и гибком характере лорда благодарный материал для своих планов. Как шотландский дворянин, лорд Бэклей встретил при дворе, где мечтали о завоевании Шотландии, отличный прием. Генрих VIII дал ему титул графа Гертфорда, так как хитрый лорд живо втерся к нему в доверие, а Варвик, рекомендациям которого он был обязан своим счастьем, использовал его как шпиона при дворе. Таким обрати, Бэклей пользовался благоволением обеих сторон, и его значение и влияние еще возросли, когда после смерти Генриха VIII Варвик стал регентом. Бэклею удалось попасть в милость к той принцессе, которая имела больше всего прав на престолонаследие после Эдуарда VI, и Варвик ценил его тем более, что предполагал, будто Бэклей делал это только ради того, чтобы услужить ему, так как эта принцесса — Мария Тюдор дочь первой супруги Генриха VIII — была его заклятым врагом, и за ней стояла все еще влиятельная католическая партия. Бэклей выдавал Варвику все, что придумывала принцесса или ее приближенные для уменьшения его влияния на Эдуарда VI, и Варвик согласился бы скорее принести любую жертву, чем расстаться с этим человеком.
