жители Империи воспринимали Гастонию исключительно как тюрьму, а не как колонизированную планету, имеющую собственное право на существование.
Вонни вдруг с удивлением подумала о том, что со дня прибытия сюда ни разу не видела в деревне ни одного ребенка или подростка. «Где же тогда их держат ? — задала она себе вопрос. — После полуторавековой колонизации на этой планете должны жить внуки, правнуки и даже праправнуки первых ссыльных. Но в деревне их нет — это точно. Я могу поспорить, что все поселенцы в деревне — это государственные преступники, отправленные в пожизненную ссылку на эту планету. Где же тогда обитают коренные жители?»
Вонни на время отвлеклась от своих раздумий, чтобы повнимательнее рассмотреть спасенную девушку. Лицо бедняжки было покрыто шрамами и ссадинами, своей левой рукой она нежно баюкала правую. Вонни просунула руку под шубу девушки, чтобы своими чуткими пальцами обследовать ее тело и тут же убедилась, что подозрения ее оказались верными — у девушки было повреждено плечо. Ясно было одно: ей нужен врач.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Вонни. — Сможешь идти самостоятельно?
— У меня очень болит плечо, — ответила девушка тихим, жалостным голосом.
Бедняжка попыталась встать на ноги, но безуспешно, она была слишком обескуражена всем, что произошло с ней. Шок от боли способствовал выбросу в кровь адреналина, благодаря чему девушка нашла в себе силы бежать от преследователей. Но теперь, когда опасность миновала, силы оставили ее.
— Не волнуйся, — успокоила ее Вонни, глядя, как та безуспешно старается встать на ноги. — Я отнесу тебя. На вид ты не слишком тяжелая.
Склонившись над бедной девушкой, она взяла ее на руки. Бедняжка весила не более сорока килограммов, так что общий их вес на Гастонии составлял лишь половину веса одной Ивонны на родной планете. А потому агенту СИБ не составило особого труда нести на руках этого израненного ребенка.
В самой деревне не было ни одного врача. Правда, Вонни знала, что минимальную врачебную помощь можно было получить из особых ворот, которые имелись в задней стене военного гарнизона. Расстояние до гарнизона равнялось примерно пяти километрам. Когда Жюль и Ивонна только попали на планету, они не рискнули проделать путь до деревни пешком, так как тогда были совершенно не приспособлены к здешнему суровому климату. Теперь же переход до военного гарнизона казался Вонни обычной увеселительной прогулкой, пусть даже ей придется нести на руках девушку. Поразмыслив немного, Вонни решила, что лучше отправиться пешком, чем нанимать этого старого разбойника Золотина. А вспомнив, как медленно тащились его сани по дороге в деревню, она решила, что пешком будет, пожалуй, даже быстрее.
— Как тебя зовут? — спросила она у несчастной девушки, когда они вышли за пределы деревни и оказались на дороге, которая вела к гарнизону.
—- Катанья, — ответила девушка. Голос у нее был очень тихий и доносился будто издалека.
— Ведь ты не из деревни, верно?
Глаза у девушки вдруг расширились, словно она испугалась чего-то. Она стала извиваться на руках у Вонни, пытаясь вырваться, но деплейнианка крепко держала ее.
— Не волнуйся, я просто хочу доставить тебя к доктору, который вылечит тебя. Я твой друг. По крайней мере хочу быть твоим другом, если ты не против. Мое имя Флоренс Брехт.
На протяжении всего пути до военного гарнизона Вонни старалась успокоить девушку и просила ее рассказать об истинной ситуации, которая сложилась на Гастонии. Картина оказалась не только захватывающей, но даже немного страшноватой и дала повод для размышлений.
Оказалось, что общество на Гастонии было разделено на две культуры, которые очень мало общались друг с другом. Одну общину составляли жители деревни, сосланные на эту планету государственные преступники со всей Галактики. Несмотря на то, что это были все сильные и грубые люди, они оказались слишком слабыми, чтобы приспособиться к суровым условиям жизни на Гастонии и построили свой поселок вблизи форпоста Империи — военного гарнизона, — который для того и был оставлен, чтобы присматривать за преступниками. Военный гарнизон предоставлял этим людям минимальное медицинское обслуживание и поставлял в мизерных количествах необходимые ресурсы — их хватало как раз на то, чтобы хоть как-то свести концы с концами в этом суровом мире. Эти люди привыкли к условиям жизни в цивилизованном обществе и страшились слишком сильно оторваться от него.
Первые коренные жители появились на Гастонии приблизительно сто лет назад. Они никогда не знали легкой жизни, не представляли, что существуют планеты с теплым климатом и даже ни разу в жизни не видели ни одного механического приспособления, заменяющего труд человека. Для них эти унылые и бесплодные леса и долины, опустошаемые жестокими штормами и леденящими ветрами, круглый год покрытые толстым слоем снега, были реальностью, повседневной жизнью. И они никак не могли понять, почему их родители так тоскуют по прошлой жизни, с большим недоверием относясь к всевозможным рассказам, в которых расписывались красоты других планет. Гастония была единственным миром, который они знали и принимали его как нечто нормальное и единственно возможное.
Между родителями и детьми, а впоследствии между ссыльными и коренными гастонианами со временем образовалась пропасть, причем ни одна из сторон не собиралась наводить через нее мосты. Даже в тех случаях, когда ссыльные наверняка знали, что остаток своей жизни должны будут провести на этой планете, они не могли отрешиться от своего прошлого. Невидимыми цепями они были навечно прикованы к цивилизации, сложившейся в Империи и переносили — часто в извращенном виде — социальные отношения, сложившиеся на других планетах, в свою общину. А дети их никак не могли понять необходимость в тех пережитках прошлого, которые находились в противоречии с суровым окружающим миром. Что до них, то они выбирали простой образ жизни без сложных и бессмысленных ритуалов. Налицо был конфликт поколений по поводу того, как следует строить жизнь на этой планете.
В конце концов, когда коренное поколение гасто-ниан достигло возраста, достаточного, чтобы самостоятельно обеспечить свое существование, произошел раскол. Уроженцы планеты оставили деревню и создали собственную общину, социальное устройство которой было более разумным, чем то, которое насаждали их родители. Эти люди жили в полной гармонии с природой Гастонии, а не вели против нее яростную борьбу. Они нашли собственную экологическую нишу, превратившись в охотников и кочевников. По мере того как члены новой общины все лучше и лучше приспосабливались к природным условиям планеты, численность их год от года возрастала и к настоящему времени уже перевалила за сотню тысяч, а вся
