она никак не могла отделаться.
В ее голове неустанно прокручивались мысли о ее настоящем, прошлом и будущем – ни одно из этих времен не вселяло надежды на желанное спокойствие. Неопределенность будущего и потери прошлого делали ее настоящее невыносимым.
Она часто думала о людях, которых ей больше никогда не удастся повстречать. Игорь Горский, семья Халецких, Фостеры – Дик и Оливер с их странной злобной матерью Теодорой, Джонсоны, Чанги, а так же Фараон и Дунай Рэнкины. Старик Карл Понд. Лука Пози. Где теперь они все?
Она часто ловила себя на мысли, что ей хочется поговорить с Дунаем. Ей его теперь очень не хватало. Раньше они много времени проводили вместе в сторожке или в пути на рынок в Ату. Ева подумала об Ате… Возможно, она больше никогда туда не вернется. И точно больше никогда не зайдет в дом Касселя, к его сестре Реджи, за травами. Возможно, она больше никогда не увидит всех этих незнакомых городов, потому что в дороге назад не будет необходимости. Потому что возвращаться некуда.
– Как думаешь, мы когда-нибудь еще встретим людей из Города Гор? – спросила Ева тихо у Артура, во время очередной остановки на обочине, возле заснеженного леса.
Марк курил, а Рори возился с хворостом, упорно предостерегаясь, что он может понадобиться.
– Возможно. – Артур все еще, подложив под тетрадь свой компьютер, выводил строчки. – Но почти все бежали в Барреру.
В противоположную от Понтарекса сторону, еще дальше, надеясь, что расстояние убережет их от беды.
– А Дуная и Фараона увидим?
Артур знал, что означает этот вопрос на самом деле: «живы ли они еще?»
Рука Артура на мгновение остановила пишущий карандаш.
– Надеюсь, – сказал он.
Но каждый из них понимал: им не удалось защитить Город Гор от самолетов, и все, кто остался за него сражаться, пали, вместе с ним.
И слава небу, что Фараон Рэнкин убедил их уехать. И Еве уже совсем не хотелось вспоминать те доводы, которые ему пришлось использовать. Слава ему и Игорю.
До Северного Аркада оставалось чуть меньше двух недель. Почти половина пути была пройдена, но перед въездом в Митчелл случилась заминка – прямо перед воротами заглох автомобиль. Очередь, упорно стремящаяся до заката пробраться внутрь города, тянулась с дороги бесконечной вереницей, и прежде, чем оказаться впереди нее, белому автомобилю пришлось вытерпеть более трех часов ожидания, чтобы в самом конце заглохнуть.
Артур с Рори и Марком хлопотали над капотом. Ева Гордон терпеливо ждала. Когда они закончили, Ева обрадовалась только тому, что хотя бы здесь они не спорили и сразу пришли к единому выводу. Только вот других поводов радоваться не оказалось – придется оставлять машину и дальше двигаться на своих двоих, потому что на поиск деталей уйдет несколько дней, а Марк вызвался меньше чем через час найти машину взамен этой.
Простояв почти три часа в очереди, Ева успела наслушаться голосов, мимоходом влетающих в окно, и теперь была точно уверена: в Митчелле сейчас не безопасно. Все эти люди, стоящие в очереди – беженцы, и поток их идет из Флера, соседней деревни, которую несколько дней назад постигла та же печальная участь, какая постигла и Город Гор.
Эти люди боялись быть беженцами, беженкой была и сама Ева, однако она не очень пока что понимала, чем это может для нее обернуться, но боялась тоже. Раньше это слово – беженец – мало что дня нее значило, но чем дальше они ехали, тем ближе их автомобиль подбирался к Аркаду, от которого до Понтарекса было рукой подать.
Они подбирались все поближе к врагу, а расстояние вообще штука странная – живя в Городе Гор Ева и думать не думала, что существуют Возмездия, а в Патоке, находящейся совсем рядом, от Возмездий уже умирали люди. И, наверное, как это ни прискорбно, чем дальше они будут ехать, тем больше других миров откроется перед ними, более страшных миров, в которых Возмездия – не предел, с более сложными и жесткими устоями, с еще большими ужасами и страданиями, и, скорее всего, «беженство», ранее не означавшее ничего, постепенно тоже станет чем-то весомым и значительным, сверхопасным.
Взгромоздив на плечи сумки и уплатив налог за пересечение границы, все четверо миновали ворота и устремились вглубь города с надеждой отыскать подходящее место для ночлега.
С первого взгляда город показался беспокойным. И это впечатление не было безосновательным. Он был густо заполнен людьми; здесь было много беженцев, были раненые люди и дети, истощенные от голода. Казалось, что воздух вокруг горячий и спертый; он трудно набирался в легкие.
Кругом было пасмурно; солнце, еще час назад проглядывающее из-за плотных облаков, теперь наглухо потухло за тучами. Сквозь непрерывный говор людей, заполоняющих до отказа серые улицы, можно было услышать громкий раскатистый лай собак, рождающий в груди у каждого слушателя чуть заметную тревогу.
В кишащей толпе, посреди людей, далеко от них самих, Ева видела солдат, которые держали этих псов на привязи. Будучи с первого взгляда спокойным, нередко какой-нибудь пес вдруг подрывался и, скалясь, кидался в след мимо проходящему человеку. Испуганного прохожего скручивали солдаты и уводили в сторону – туда, где стояли большие военные машины.
– Что они делают? – спросила Ева, глядя на одну из повторяющихся картин.
– Просто держись подальше от собак и как можно глубже в толпе, если не хочешь оказаться на их месте, – послышалось от Касселя.
– Это они беженцев забирают? – воскликнула Ева.
– Спокойно, – сказал Рори, притормаживая и равняясь с ней, – нас это не касается.
– Но мы тоже беженцы, – шепнула она испуганно. – Какая разница кого брать?
– Успокойся. Солдаты ищут флерцев. Им нет дела до кого-нибудь еще.
– Но эти псы, – протянула она упрямо.
– Не думаю, Ева, что здесь все дело в псах.
Артур тоже выглядел довольно напряженным.
– Зато я думаю, – согласился он. – Посмотрите сами: сначала лает пес, потом начинается преследование. Как будто животные лучше солдат знают, кого нужно брать.
– И как, по-твоему, псы разбирают, где беженцы, а где нет?
– Не знаю, – задумчиво протянул Артур. – Просто посмотрите на глаза. Свинцовые, ледяные. Уж прямо жутко!
Кассель, опережавший их на шаг, резко обернулся.
– Вам что, нечем заняться? Хватит привлекать внимание.
Ева послушно отцепила любопытный взгляд от белой короткой шерсти, от поводков, от солдат, от этих отлитых серебром глаз. Словно глаз самой смерти.
Они ускорили шаг.
Через две улицы, за рынком, где и народу было поменьше, и не слышалось лая собак, они решили остановиться, чтобы переговорить о ночлеге или хотя бы о месте, в котором они
