и сейчас не увидела его, ей не показали его лицо. Акселя Эккерсберга она впервые увидела этой осенью в Городе Гор.
Сверкнул голубой экран, и глаза Евы Гордон узрели эту самую Эвелин Эйлер. Ее белоснежные волосы струились локонами по плечам и томные зеленые глаза лучезарно улыбались.
У Евы перехватило дыхание.
Чашка выскользнула из ее рук и вдребезги разбилась о холодный пол. Пальцы Евы мертвой хваткой вцепились в подлокотник.
На долю секунды ей показалось, что она видела свою мать в экране. Но нет, та девушка была слишком молода.
Словно из ниоткуда появился Марк Кассель.
– Черт подери, Гордон! Ты не должна была этого видеть.
Он шагнул к телевизору, нажал на красную кнопку, и экран вмиг потух.
– Что значит, я не должна была этого видеть?!
Казалось, что у нее помутнился рассудок. В экране телевизора она действительно увидела себя. Никакую не Эвелин Эйлер, или как там сказали. Ни дочь Президента. Они видела себя.
Или ей только почудилось?
Завеса тайны
Ева Гордон стояла на улице. Морозный воздух окутал ее лицо. Она держалась за перила крыльца, нависнув на них всем телом, и пыталась справиться с головокружением. Ледяной ветер колыхал ее белоснежные волосы.
Мысленно Ева Гордон представляла себя, сидящей перед экраном. Словно она все еще находилась в доме. Позади стоял растерянный Густав, так же как и Марк прибежавший на звук разбившейся чашки. Ева попросила их снова включить телевизор. Густав не решался, но Марк Кассель, поколебавшись, не стал возражать.
Экран снова загорелся, и Ева смотрела не мигающим взглядом на себя, облаченную в свадебное платье. Белоснежное, струящееся к полу. Покрытое словно тысячами мерцающих камней. Их мерцание больно било по глазам и словно по голове. Ева ощутила, как что-то невидимое сдавило затылок.
Она вернулась мыслями в настоящий момент. Смотрела на грязные дома, но не видела их.
Эвелин Эйлер, то есть настоящая дочь Президента, и Ева Гордон – это было одно лицо.
Бесспорно. В это было невероятно сложно поверить, но Ева видела все лично, при двух свидетелях. И реакция Марка Касселя с быстро выключенным телевизором подтверждала, что Ева не сошла с ума, хоть сперва она и понадеялась на это.
Сомнений не было в одном: мгновение назад для Евы открылась какая-то тайна. Что-то, чего она никогда не знала о своей жизни, и что вряд ли узнала бы, не окажись она за пределами Города Гор. И эта тайна обескуражила ее.
Сейчас ей хотелось только одного: предстать перед зеркалом, рассмотреть внимательно свою внешность. Наверняка, сходство не явное. Просто ей казалось.
Она приложила руки к щекам, провела пальцами по носу и по подбородку, провела ладонью по распущенным волосам, словно прикасалась к ним впервые в жизни.
Рядом бесшумно возник Марк Кассель. Она не заметила момента его прихода; возможно он стоял здесь уже достаточно долго. Она лишь чувствовала, как колыхалась под ногами земля. Она хотела крепче взяться за перила, но пальцы не слушались. Она теряла всякий контроль над своим телом, и, кругом был словно туман. И серьезное лицо Марка Касселя едва пробивалось через него.
– Она выглядит совсем, как я, – протянула Ева, пусто глядя вдаль.
– Я заметил, – тихо сказал Марк.
– Как давно?
– Ты не можешь меня в этом винить.
Она повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. Марк не стал таить и рассказал, что когда он в очередной раз был в Северном Аркаде, примерно два года назад, он увидел на одном из многочисленных городских экранов ее лицо.
Два года, подумала Ева…
По возвращении домой, он пытался понять, известно ли самой Еве что-то об этом; и Ева вспомнила, как однажды он действительно затеял неподходящий и возмутивший ее разговор о ее родителях и о том, что произошло много лет назад в Патоке. На вопрос, почему он ничего не рассказал ей, Марк упрямо промолчал.
– Но как это возможно?
– Понятия не имею.
И тогда Ева с серьезностью спросила его:
– Почему я не должна была этого видеть?
Она вспоминала яркие зеленые глаза, подобные своим ярким глазам, и не могла забыть свет, исходящий из них. Неужели и в ней самой он есть?
– Если отвечу, буду тем, кто снова нарушил всеобщее спокойствие. – Он медлил. – Видит небо, эта репутация преследует меня.
Ева попросила его говорить, как есть. И Марк Кассель, на удивление, не стал долго упираться; наверное, даже его до глубины несуществующей души затронуло ее бледное и отрешенное лицо. Он рассказал ей всю правду – правду о том, как они уезжали из Города Гор. Когда Рори Аллен твердо решил остаться в городе, Марку удалось заставить его двинуться в путь только одним способом: он пообещал, что расскажет все ей – Еве.
То есть, Рори Аллен все уже знал. Сопоставить, что если Рори Аллен пребывал долгое время в Аркаде, то видел изображение Эвелин Эйлер – было легко.
У Евы было такое чувство, словно только что кто-то ударил ее по ребрам – она беззвучно задыхалась.
Прежде, чем Марк заговорил, Ева уж точно не думала, что речь пойдет о Рори Аллене. Поэтому сейчас растерялась. У нее была не годная интуиция; ведь если Марк Кассель увидел ее на экране в Северном Аркаде, то и Рори не должна была миновать эта участь. Ева не была готова к этой информации.
Когда Рори Аллен вернулся из Аркада, Марк был уверен, что Рори давно признался ей об увиденном. Но в день, когда Марк ни с того ни с сего нагрянул к ним домой, сообщить, что он тронется с ними в путь, он понял, что Ева так ничего и не знает, потому что если бы знала, не стояло бы выбора между Баррерой или Аркадом. И хотя он не до конца понимал, почему Рори Аллен продолжает хранить эту тайну, он ясно осознавал, что теперь может использовать это против него.
Только в обмен на молчание, Рори согласился уехать. Поэтому она не должна была видеть Эвелин Эйлер. Марк обещал ему.
Ева ощутила, что ноги стали ватными, но у нее не было сил, чтобы крепче схватиться за перила.
Она не понимала, что больше ее сегодня шокировало: то, что она узнала о своем идентичном сходстве с дочерью самого страшного человека в мире или то, что она узнала о Рори.
В ее голове выстраивалась картина происходивших событий, казалось, последовательных событий ее минувшего. Стучащие в дверь ее дома в Патоке солдаты. Расстрел родителей, причина которого была неизвестна все
