смогут быть в безопасности, пока не найдут ночлег. И еще нужна была новая машина. День спешил смениться вечером, солнце не станет ждать и через пару часов его слабые лучи потонут за горизонтом. И Ева уже начинала хотеть есть.
Было решено разделиться, чтобы отправиться на поиски автомобиля и комнаты одновременно. Только Артур, как всегда руководствующийся логикой, не поддержал эту идею. Он говорил, что разумнее сначала найти место и укрыться в нем, а затем, отправить Касселя за автомобилем, ведь ему ничем не грозит лишняя встреча с солдатами, ведь он не беженец, его дом – не Город Гор. Но Рори, руководствуясь затмившей его неприязнью к Марку, резко воспротивился этой идее и сказал, что пойдут все.
– Встречаемся на этом же месте через час, – сказал Рори.
– Ладно, – согласилась Ева. – Если вы с Артуром ничего не найдете, у нас будет хотя бы машина.
Рори кивнул, но прежде, чем отпустить ее с Касселем, все же попросил подождать минуту.
Вдвоем они отошли в сторону, сойдя с тротуара, заляпанного черной грязью.
– Хочешь, все-таки, я пойду с ним? Или Артур?
– Нет, – отрезала Ева.
Взгляд Рори был холодным.
– Не беспокойся, – сказала она. – Если пойду я, будет проще.
– Он мне совсем не нравится, – откровенно признался Рори.
– Знаешь, мне вообще-то тоже.
У Рори был весьма раздраженный вид.
– Напомни, почему мы вообще взяли его с собой?
Ева задумалась.
– Он был единственным, кто заставил тебя оставить Город Гор.
Рори кивнул несколько раз подряд, глядя вниз.
– Хорошо бы теперь как-нибудь избавиться от него.
– Я того же мнения. – Она мельком обернулась на Марка, стоящего за спиной. – Как он все-таки заставил тебя уехать, Рори?
– Сейчас это не важно. Скоро встретимся. Чтобы он ни сделал, только скажи мне, и я разберусь.
Ева и Рори вернулись к остальным. Когда разделили сумки, пришло время расходиться в разные стороны.
– Кассель, ты отвечаешь за Еву, – напомнил строго Рори.
Марк взгромоздил на спину сумку и безмолвно пошел вперед, не оглянувшись.
В этот миг Ева почувствовала, что пойти с Касселем было плохой идеей, но пути назад уже не было. Она подняла рюкзак и так же молча пошла за ним, понимая, что не поспевает за его быстрым шагом.
Пока они шли, Ева озиралась по однотипным бедным улицам. В этой части города, удаленной от центра, куда они устремились с Марком, было намного спокойнее и тише, но мрачные здания, потемневшие от копоти и дыма, все равно нагоняли на нее усталость и тоску.
Из ее мыслей не уходил холодный взгляд Рори, когда они вели разговор о Марке. И Ева вспоминала, каким Марк Кассель был в баре. Когда напился и начал к ней приставать. Она не забывала об этом случае, а просто на время сделала вид, что ничего не произошло; ведь расскажи она Рори или Артуру – и тонкая спасительная ниточка, на которой держится подобие спокойствия, окончательно оборвется. К тому же, она все еще помнила, как Марк Кассель бросился в схватку с рожденным, не думая, должен ли он помогать кому-то или нет. И теперь Ева молчаливо за ним наблюдала, пытаясь понять, проявит ли он себя еще раз с подобной стороны. Однако с того момента прошло много времени, его поведение не менялось в лучшую сторону, и от него все начали заметно уставать. А ведь где-то, в глубине души, он, скорее всего, был еще хуже, чем казался.
– Знаешь, иногда, мне кажется, что ты смог бы стать абсолютно нормальным человеком, – сказала Ева, когда они свернули на узкую, почти безлюдною улицу. – Но чаще – совсем не кажется.
– Я мог бы, – согласился он. – Но я не хочу. Это скучно.
Они остановились перед ступеньками непримечательного дома.
– Мы пришли?
Он покачал головой из стороны в сторону.
– Тогда что мы здесь делаем? – спросила Ева
У нее от голода начинало сводить желудок.
– Подожди здесь, Гордон.
– Но на улице холодно.
Он сказал, что зайдет ненадолго.
Марк оставил Еву стоять на дороге, а сам поднялся по крыльцу, постучался и исчез за дверью.
Ева поставила тяжелый рюкзак на землю, достала из карманов окоченевшие ладони, выдохнула на них горячим паром и начала ждать. Она с тревогой всматривалась в лица одиноких редких людей, выходящих из-за угла, в надежде не увидеть там солдат или собак.
Ей не нравилось, что Марк оставил ее одну на улице. Лучше бы она и правда пошла с Рори. Едва заметное волнение теперь неотступно преследовало Еву, где бы она не оказалась.
Вглядываясь в лица одиноких незнакомцев, не заметив в них опасности, она пыталась понять: какова их судьба? О чем они сегодня страдают? Есть ли у них дом? Кто из них беженец, как она? У кого сколько отметин на руке от раскаленного железа? Кто пытается свести концы с концами, чтобы не умереть на очередном Возмездии? Какого числа здесь Возмездие?
Через минуту Кассель выглянул из-за двери и позвал ее:
– Зайди, Гордон.
– Ева, – поправила она, и спросила: – Почему?
– Давай, скорее. Здесь и правда холодно. Ты замерзнешь, умрешь – и меня попытается придушить Аллен.
Ева подумала, что после всех многочисленных ссор в автомобиле, придушить Касселя – это не худший исход. Она даже готова была сама приложить к этому руку.
Ева схватила рюкзак и торопливо взошла вверх по ступенькам.
В доме, с темными обшарпанными стенами, оказалось не теплее, чем на улице. Было пыльно, и запах стоял спертый; видно хозяин давно не проветривал помещение. Следуя за Марком по прихожей, она не была уверена, что в доме кто-то есть – так было тихо. Но как только они вышли к кухне показался хозяин.
Его звали Густавом. Он выглядел очень мрачным: отросшая борода, растрепанные волосы, усталый взгляд. Но когда Густав улыбнулся, его лицо преобразилось – в глазах отразилась молодость.
Густав предложил Еве чай. Ей показался этот жест странным, потому что у Марка Касселя вряд ли могли быть такие приветливые знакомые. Но она угостилась, потому что еще чуть-чуть и у нее разболится живот. Возможно, это ненадолго заглушит ее голод.
Марк сказал, что ей придется посидеть в гостиной, и Ева не стала возражать. Она чувствовала себя в этом доме с этими людьми неуютно и надеялась, что долго здесь не задержится. На столе, перед диваном, у Густава стоял телевизор, и Марк включил его почти на полную громкость. Ева понимала, что он вряд ли хочет, чтобы Ева услышала их разговор с хозяином дома.
Но Ева и сама не горела желанием его слушать.
Густав
