— У нас с самого начала не сложилось. Тадиус опасался, что госпожа переключит внимание на меня и избавится от него. Он сам занял место предыдущего любовника, которого Сабрина продала. Я помогал госпоже в работе. Мог поддержать разговор на темы, в которых Тадиус ничего не смыслит. А ведь коллекция и научные исследования были самым важным в жизни госпожи.
— И всё-таки место Тадиуса ты не занял.
— Даже не пытался. Не думаю, что вообще бы вышло после всего, что сделал со мной её отец, да и соперничество за внимание госпожи меня не прельщало, но Тадиус этого не понимал, видел в моих действиях хитрый план. Наши роли в спальне распределились в его пользу, а он всё искал подвох. Считал, что я со своим умом должен отхватить самый сладкий кусок. Его можно понять. Он привык так выживать. Мне же достаточно было оставаться полезным и быть подальше от Ксандра. Потом случилась история с Нианом.
— Что за история?
Эрик помялся, прежде чем продолжить.
— Ниан так же талантлив, как красив, и у себя дома очень любил рисовать. Я узнал об этом, когда сблизился с ним. Мы разговаривали о жизни до рабства, моей и его. Несмотря на ломку, в Ниане сохранилась тяга к искусству, и я поддержал её. Сначала он рисовал на запотевшем стекле в ванной комнате, а потом Сабрина выбросила на переработку карандаш, который я забрал. Украл в придачу пару листов бумаги. Думал, получится это скрыть, но Фаронис застал Ниана за рисованием, и нас обоих наказали. Госпожа Сабрина была жестока в тот раз. Мы провели в подвале несколько дней, причём Ниану досталось сильнее, чем мне.
— Из-за рисования?! — я не поверила ушам. — Разве это плохо, что у раба есть талант? Можно пользоваться им, хвастаться перед знакомыми.
— Госпожа Сабрина купила Ниана для другого. Его роль чётко определена. Иногда он выполняет поручения по дому, но главное, что должен делать, — радовать глаза и тело госпожи. Рисование было проявлением своеволия, да ещё и на краденой бумаге.
— Бред какой-то! — в сердцах посетовала я.
— Тадиус, опекавший Ниана, возненавидел меня ещё сильнее. В спальне моя роль не изменилась. Если Сабрина звала меня вечером, то приказывала красиво выпороть, и Тадиус очень старался. С появлением Табеты у него появилась возможность не только пороть, но и пользоваться мной. От этого он получал удовольствие, можете не сомневаться, — Эрик скривился, чего не позволял себе, когда речь шла о пристрастиях Ксандра, потом внимательно посмотрел на меня и попросил: — Только не думайте, что я смиренно принимаю его отношение. Сам я Тадиуса тоже терпеть не могу.
— Ладно... А как у тебя с Лейлой?
— С Лейлой? Она милая девушка, но нам особо не о чем разговаривать. Лейлу вырастили в питомнике. Ей ближе и понятнее Тадиус. Видел, что они общаются, когда есть возможность.
— Табета же отдавала Лейлу ему, как тебя.
— Видимо, неприязни Лейла не испытывает, — Эрик пожал плечами. — Ниан вон тоже не держит на Тадиуса зла, ведь всё случившееся происходило по воле госпожи. Лейла хорошая и покладистая рабыня. Она живет по тем же законам, что и Тадиус. У них была возможность найти общий язык.
— Лейла хочет обслуживать Орланамонаса. Я-то думала, что она порадуется освобождению от некоторых своих обязанностей.
— Хм... действительно странно. Мне казалось, её не радовала близость с теми, кто ею пользовался. Впрочем, Лейла очень сдержанна. Кто знает, что творится у неё в голове и сердце? Разве что Тадиус подскажет.
Глава 27
Когда я, осмысливая услышанное, снова выглянула в окно, озера внизу уже не было. Мы летели над какими-то прямоугольными стояниями, а впереди в лучах дневного светила сиял золотой шар Сферы из моего сна.
На несколько минут мою голову покинули все прочие мысли. Я заворожено смотрела, как Сфера становится ближе, видела широкую площадь, на которой она стояла, и обнаружила, что та имеет форму круга, а огромный шар находится точно в её центре.
Воздушное движение тут было почти таким же оживлённым, как в городе. К Сфере и от неё тёк непрерывный поток флаеров. Кроме того, по площади курсировал наземный транспорт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда моя машина опустилась на стоянку возле Сферы, я увидела, что стоит она на широком основании высотой с трёхэтажный дом. В основании располагались двери, ведущие внутрь строения.
— Госпожа, вы собираетесь зайти в Сферу? — спросил Эрик, заметив моё замешательство.
Со стоянки мы вышли вчетвером, в неизменном сопровождении кибров. Я покосилась в сторону дверей и спросила:
— Что для этого нужно? Заплатить за вход, предъявить документы?
Эрик не сдержал улыбки.
— Госпожа, вы же дочь Ксандра Вангангера, Смотрителя Сферы. Наследница титула и второй после него человек здесь. Вас узнают, как только вы переступите порог. Конечно, после случая с Ингой своевольничать внутри вам не дадут. Устроят ненавязчивое сопровождение. Господин Ксандр об этом позаботился. Но всё равно вы остаётесь важным лицом. У вас есть свой кабинет и право распоряжаться персоналом.
— С ума сойти... Я в шаге от портала на другие планеты и меня даже сочтут здесь своей. Кажется, мне нужно это осмыслить. Мы можем пройтись по площади?
— Конечно, госпожа. Вот сектор для пешего движения.
Эрик указал дорогу, и мы направились прочь от Сферы. Пожалуй, что сегодня мне не хотелось лишней суеты вокруг моей персоны. Я прилетела сюда за другим — чтобы соединить свой сон с реальностью.
Мимо прошли две женщины и ребёнок. Мальчик держал на поводке маленькое лохматое существо, за длинной шерстью которого невозможно было разглядеть ни морду, ни хвост, ни лапы, если они были.
Потом я увидела мужчину, чей "питомец" имел куда большие размеры и узнаваемую внешность. Массивный волосатый человек в одной набедренной повязке тащился за хозяином, сжимавшим в руке конец толстой цепи, которая вела к ошейнику. Доверия этому рабу, очевидно, не было. Или просто показуха?
Взгляд также зацепился за группу людей высокого роста и неопределённого пола с иссиня-черной кожей, очень худыми конечностями и бритыми головами. Они громко
переговаривались на незнакомом языке и активно жестикулировали, причём делали это все разом, создавая полную неразбериху.
Остановилась я, отойдя от Сферы примерно на такое расстояние, как видела во сне. Прикрыла глаза, вспоминая лицо погибшего брата Сабрины и наш разговор.
Сердце кольнули нежность и грусть. Я совсем не знала Джерада и всё равно чувствовала его родным.
Затем в памяти всплыли другие дорогие мне лица.
— Племяннику исполняется семь лет через месяц, — сказала я. — Он славный мальчик. Всё время просит маму сводить его в зоопарк или в зоологический музей. Хочет стать биологом по примеру тёти. Уж не знаю, дорастёт ли он с этой мыслью до выпускного и стоит ли ему идти моей дорогой. Хотя... что если это его призвание? А у папы в прошлом году был сердечный приступ. Вдруг, он не переживёт мою смерть? Там, куда попадают после неё, очень холодно. Так холодно!
Последние слова я произнесла дрогнувшим голосом. По щеке скатилась слеза.
— Госпожа... — с сочувствием вздохнул Эрик.
— Разве это справедливо? Зачем жить, если после смерти опускаешься в ледяной омут? А может, это был ад? Вдруг, я не заслужила тепла?
— Или просто не дошли туда, где вам было уготовано место, — рассудил Эрик. — Вас вернули, не позволили зайти далеко. Маулы не боялись смерти. Они верили в переселение душ и незримые дороги, по которым те путешествуют с начала времён. Жизнь, по их мнению, всего лишь промежуточное состояние, которое сменяется другим, не менее естественным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Может быть, закон верен только для душ маулов?
— Госпожа, вас перенёс сюда их артефакт. Ваша душа перешла из состояния жизни в состояние смерти и обратно. То же самое происходило с человеком из нашего Ордена. Не это ли доказательство того, что мы с маулами похожи? А может, закон жизни и смерти един для всех существ во Вселенной.
