Я понадеялась, что говорю достаточно убедительно и Ниан, в отличие от Эрика, не побежит к Фаронису за недостающим.
Когда парень поднялся с кровати, стало видно, что он возбуждён.
— Тебе я тоже позволяла кончать иногда? — спросила у него, припомнив слова Тадиуса.
— Если вы были мной довольны, — ответил Ниан.
— Тогда вот вторая часть твоего наказания. Сегодня кончать я тебе запрещаю, а завтра можешь сделать это, если захочешь. Кстати, завтра начинается с полуночи. Ступай!
— Спасибо, госпожа!
Уходя, Ниан выглядел малость ошарашенным. Я смотрела ему вслед и думала о том, что понятия не имею, как вести себя с ним дальше. И так чувствовала себя жутко развратной. Знала только, что обещание сдержу и Ниана оставлю рядом. Впрочем, у меня мысли не возникало избавиться от кого-то из принадлежащих мне рабов.
Появись возможность раньше, убрала бы из дома только кибров, а теперь не представляла, что делать и с ними.
Пока думала о свалившемся на мою голову открытии, Тадиус отложил ремень и, опустившись на пол, коснулся губами моей ноги. Сердце забилось чаще, прочие мысли мигом вылетели из головы.
Я не останавливала его, ничего не говорила и сосредоточилась только на ощущениях. Тадиус медленно задирал край ночной сорочки, прокладывая дорожки из поцелуев на открывавшихся участках кожи.
Когда он дошёл до бёдер, я откинулась на спину, позволила стянуть с себя бельё и широко раскрылась перед мужчиной, буквально требуя откровенной ласки. Напряжение, успевшее скопиться внутри, стало едва ли не болезненным. Свой вклад в него внесла и сцена с Нианом. Всё-таки эротики в ней доставало, и сейчас в голове крутились самые пошлые мысли.
Язык Тадиуса оказался так же умел и беспощаден, как пальцы. Дразня, он прошёлся по тем местам, которые откликались на ласку особенно остро, поиграл с клитором, нырнул между складок.
Я застонала, не в силах сдерживать того, что рвалось наружу, а Тадиус вместо продолжения принялся аккуратно дуть на раздразненное место, на разжигая, а приглушая бушующий внизу живота пожар.
— Тадиус! — возмущённо выдохнула я.
— Будьте терпеливы, госпожа, — призвал он, нежно поглаживая меня по бёдрам.
Когда его губы и язык снова взялись за дело, я уже во всю стонала и томно ёрзала. Желанная разрядка усилиями Тадиуса была совсем близко и по его же вине ускользала. Он точно знал, как меня помучить. Когда скорый, казалось, финал, был в очередной раз отсрочен, я в сердцах пообещала:
— Те удары, которые не достались Ниану, получишь ты.
— Как вам будет угодно, госпожа, — Тадиус был невозмутим.
От своего коварного плана он не отступил и до оргазма довёл, только когда я совсем извелась. Тело скрутила томная судорога, а первая вспышка была столь пронзительной, что дыхание перехватило.
Ноги и руки дрожали, когда я перебиралась подальше на кровать.
— Иди-ка ко мне, — позвала Тадиуса.
Когда он лёг рядом, обняла его и прижалась щекой к горячей груди.
— Госпожа, я готов к наказанию, — проговорил он.
Я не ответила, закрыла глаза и прислушалась к себе. Если вчера не задумывалась, где заканчиваются чувства Сабрины и начинаются мои, то сегодня попыталась разделить те и другие.
Задачка оказалась непростой, если не сказать невыполнимой.
Я ощущала удовлетворение, нежность, покой, радость от нашей близости и отголоски тех мыслей, которые промелькнули раньше: мужчина рядом принадлежал мне, готов был исполнить любое моё желание, любой приказ.
Сабрина. Эти мысли наверняка принадлежали ей. Остальное смешалось, казалось неделимым.
Физическое влечение преобладало, а ощущение одиночества растворялось в тепле нашей близости. Но была ли я влюблена? Любила ли сама, отдельно от Сабрины?
Скорее нет, чем да. Мне просто было хорошо. Хотелось оставить всё как есть и не отвечать на собственные вопросы.
Я провела рукой по туловищу Тадиуса до самого низа, обхватив в завершении мощный член. Услышала шумный вздох и, усмехнувшись, принялась медленно водить ладонью и пальцами по твёрдому стволу. Чуть повернув голову, скользнула губами по груди мужчины, слегка прикусила кожу и бодрее задвигала рукой. Мне нравилось чувствовать, как пульсирует его плоть, слышать шумное дыхание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Даже не думай кончать, — предупредила на всякий случай.
Тадиус продержался.
Уверена, ему было непросто, потому что я очень старалась отомстить погорячее. Впрочем, страдала и сама, до дрожи желая почувствовать его не только снаружи, но и внутри. В конце концов мне пришлось оседлать его, чтобы дать разрядку нам обоим.
— Теперь можно, — выдохнула-вскрикнула на пике наслаждения и растворилась в нашем единении.
Немного позже, всё ещё лёжа на груди мужчины, предупредила:
— Больше ни слова сегодня о наказаниях.
И Тадиус выполнил моё пожелание. По крайней мере, до утра.
Глава 24
Мне снился сон.
Широкая площадь, голубое небо над головой и отливающая золотом сфера впереди. Огромная, высотой с главное здание МГУ, а может, и выше. Я не могла толком оценить её размер.
К сфере и от неё шли люди. С неба опускались флаеры. Других строений поблизости не было.
Я повернула голову и увидела симпатичного молодого мужчину с тёмными волосами, который широко и открыто мне улыбался.
— Всё будет хорошо, Сабрина, — сказал он.
— Хорошо? — переспросила я. — У сенатора Хоргарда полно врагов. Ты стал его личным помощником, имеешь те же взгляды и кричишь о них на каждом шагу. Теперь ты в смертельной опасности.
— Не преувеличивай. Покушение на сенатора или членов его свиты — предприятие слишком рискованное. У нас достаточно сторонников, всех не устранить. Выступление перед Комитетом по этике состоится, а лишняя шумиха не пойдёт на пользу никому.
— Отец тебя не простит.
— Мне не нужно его прощение. Мы давно идём разными дорогами. Не представляю, как мать терпела столько лет.
— Отец всегда заботился о тебе. У нас крепкая и влиятельная семья. Почему ты с таким упорством всё разрушаешь?!
— Ты что, совсем ослепла, Сабрина? Цепляешься за иллюзию счастливой жизни? Не хочешь потерять деньги и влияние? Почти всё и так останется при тебе. Не будет только показной сплочённости и безумного проекта, отнимающего у людей их человечность.
— Не у свободных людей, а у тех, кто и так обязан служить.
— По-твоему, это оправдание?
Сейчас он смотрел на меня без улыбки, но и без гнева, напротив, с какой-то отчаянной надеждой. Он хотел если не увидеть во мне единомышленника, то услышать нечто успокаивающее, а не расширявшее пропасть между нами.
— Я люблю тебя, но и против отца не пойду, — прозвучал мой голос. — Пожалуйста, береги себя, Джерад.
Он обнял меня за плечи и прижал к себе.
Я не успела прочувствовать его объятия. Джерада уже не было рядом. Зато появился Ксандр Вангангер, который зачем-то бил по лицу Марлику. На девушке было полупрозрачное ночное одеяние, каштановые волосы растрепались, она с криком закрывалась ладонями, а когда, споткнувшись, упала на пол, у руке у Ксандра появился ремень и на несчастную обрушился целый град ударов.
Я ринулась вперёд в попытке остановить Ксандра, но некрасивая сцена вдруг распалась на тысячу разноцветных осколков, заполнивших всё видимое пространство. В теле возник знакомый всепоглощающий холод. Мне стало безумно страшно. Я отчаянно завопила и... проснулась.
— Госпожа! Госпожа, что с вами?! — услышала голос Тадиуса.
Он вскочил с пола и сейчас склонялся надо мной. Картина была почти такой же, как при моём воскрешении: обнажённый мужчина в ошейнике смотрел на меня округлившимися от испуга глазами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я схватила его за руку, потянула к себе и ткнулась в широкую грудь.
— Кошмар. Просто кошмарный сон, — проговорила быстро.
— Вы помните, кто вы?
— Да, Тадиус, помню. Это не приступ. Возможно, его последствия. Показалось, что я умираю.
