он снова не испарился.
– Френк, я попала в передрягу.
– Я почувствовал.
– Ты знаешь о Смертельном Атласе? – перешла к делу девушка.
– Да, мне о нем известно, – ответил Френк кратко, каждый раз оставляя собеседника в зале ожидания тишины и догадок.
– Тогда почему ты не рассказал мне о нем, тайский дракон тебя возьми! – кричала Рия в трубку, кипя от возмущения.
– Да потому что я не знаю, куда тебя занесет, Рия! Ты сама рисуешь свой путь, а я тот, кто подает краски! Неужели ты всё еще не поняла?! – Френк повысил голос, и подобный эмоциональный тон в его исполнении воспринимался как бунт.
Казалось, он сам испугался подобной вольности, оттого тишина на другом конце показалась Рие такой тугой.
– Прости меня, я просто решила переложить вину еще на кого-нибудь, – честно призналась Рия.
– Готов разделить, – ответил мужчина уже намного спокойнее, – но взять всю на себя не готов.
Рия слегка улыбнулась, держа в руках трубку.
– Раз уж ты позвонил, я хотела бы спросить, – Рия замешкалась, подбирая слова.
– Я потому и позвонил. Спрашивай…
– Те люди, которых я видела на своем Посвящении, есть и другие?
– Да, это целый узел. Но пока это всё, чем я могу с тобой поделиться.
Он всегда так делал: мастерски завершал фразу, останавливая последующие вопросы. Приходилось ненавидеть его, презирать, умирать от любопытства, но, в конце концов, просто смириться. В этом был весь Френк, и его самый бесценный урок заключался в том, что всему свое время.
– Френк, и что же мне тогда делать?
– Тебе уже дали достаточно подсказок, Рия. Хватит топтаться на пороге, – резко произнес он и положил трубку.
В ухо девушки ворвались телефонные гудки.
«Как же им всем удается быть настолько связанными? Действительно, узел – и только».
Рия забралась на кровать, свернувшись в клубок. Она чувствовала себя, как лошадь после скачек, носившаяся галопом всю ночь. Ей хотелось сполна насладиться сном на удобном мягком матрасе.
«И кто меня только за язык тянул!» – подумала девушка, подвигая подушку поближе.
Отсутствие окна больше не смущало, а в темноте даже думалось легче и дышалось свободнее. Рия закрыла глаза, погружаясь в свою любимую стихию размышлений.
Глава 18
Не хватало воздуха. Её виски пульсировали, а сердце билось быстрее из-за волны накатившего страха. Картинка перед глазами плыла, дыхание сбилось и казалось тяжелым и громким, словно бы она слишком долго не дышала совсем. Рия лежала на холодном полу в едва освещенной комнате, и все, что она могла разглядеть, – это лишь два каменных фрагмента прямо перед ней, покрытых то ли причудливыми извилинами, то ли рисунками – замкнутыми кругами. Они находились так близко к её лицу, что Рия не могла разглядеть всю картинку. «Возможно, мандалы?» – предположила девушка, бегая глазами по комнате, стараясь выхватить хоть какой-то предмет, подсказку. Бесполезно. Она ничего не узнавала.
Внезапно Рия услышала чужие шаги в коридоре, дверь немного приоткрылась, впуская в комнату тонкую дорожку света и разрывающий тишину комнаты хохот, который рикошетом отбивался от стен, пронизывая каждый сантиметр пространства. Рия уткнулась лбом в холодный пол, чувствуя, как всё ее тело парализует ядовитый страх.
Ночь в Таиланде душила жарой так, что даже сон на полу не спасал. Прежде духота являлась единственным объяснением странных сновидений, которые всё чаще и чаще посещали Рию ночью. Но теперь она начинала убеждаться в том, что сны несли скрытый смысл. Странно тот, что просыпаясь, она не помнила деталей привидевшегося. Сон испарялся, оставляя после себя лишь горький вкус уходящей ночи и жалкое предчувствие того, чему суждено свершиться.
Рия стояла в ванной, окатывая лицо водой, стараясь смыть с себя липкое ощущение от кошмара. Все дело в том, что подобные сны ей не приходилось видеть никогда прежде, и речь идет не о кошмарах или просто неприятных снах, все дело в ощущении присутствия, которое вызывали эти сны. Скорее даже отсутствия, словно бы она не спала ночь на матраце, а находилась именно в том самом зале, слышала запах, видела тот желтоватый тусклый свет. Возмутительно с точки зрения здравого смысла, но она находилась там, дышала цитрусовыми благовониями! Рия бросила очередную пригоршню воды в лицо и возвратилась в комнату, укладываясь на пол, стараясь вновь заснуть.
Прежде утро заставало Рию где-то в 8 или 9 утра. Влетало в комнату, щекотало светом, мяло простыни и целовало в щеки. Иногда оно пахло чаем, а еще чаще едва заваренным кофе, но не в Таиланде. Здешнее утро всегда начиналось внезапно и очень рано, беспощадно вторгаясь в комнату с рассветом, покалывая бока и пальцы, и настойчиво шептало: «Пора вставать, пора».
Прошло почти два месяца с тех пор, как зеленоглазая учительница приехала в храм. И с того самого дня переменам не было конца: она спала на полу на тонкой циновке, которую ей заботливо выдали настоятели, вставала с рассветом и шла со всеми монахами собирать подаяние, она следовала распорядку монастыря и посещала общие молитвы. Девушка каждый день убирала храм, помогала готовить обед, преподавала английский не только детям, но и взрослым, но изменений не происходило, и Осознания чакры не происходило.
С каждым новым днем Рия решалась на новую и новую аскезу, надеясь, что оранжевый свет все же прокатится сквозь неё освобождающей волной, развязав, наконец, тугой узел, который она уже несколько месяцев носила в себе. Она отказалась от кровати, от мяса, от кофе, от шоколада, от интернета, а потом и от внешнего общения. Ей пришлось целый час объясняться с лучшей подругой и мамой, рассказывая, почему она временно не может звонить, почему так мало спит, ест и почему живет чужой жизнью. И однажды, устав от допросов и объяснений, она просто отключила телефон.
В том то и дело, что подходящего объяснения всему происходящему не находилось до того самого дня, пока Суван не застал ее в Боте. В тот день Рия пришла немного подумать. Она уже давно сидела на полу, ноги затекли, покалывая в икрах. Она не обращала внимания, рассматривая статую Будды и вдыхая смешанный запах цветочных лепестков и благовоний, пропитавший каждый кирпичик здания. В этом месте даже статуи источали тончайший, присущий лишь этому месту, запах.
– Ты обеспокоена? – неожиданно спросил мужской голос за спиной.
– Немного, – призналась Рия, желая казаться как можно более бодрой.
– Чего ты ждешь?
– Чего я жду? – эхом ответила девушка, поворачиваясь к мужчине и окидывая его непонимающим взглядом.
– Да, Рия. Я образаюсь к тебе. Беспокойство – это несвершившиеся надежды. Вот я и пытаюсь узнать, что же тебя беспокоит. Тебе совсем скоро возвращаться домой.
– Так и есть. Просто, понимаешь… Я чувствую, что ничего не меняется, а ведь я приехала сюда с другой целью. И еще меня злит то, что я каждый день стараюсь продвигаться вперед, чтобы осознать следующую чакру, а в итоге топчусь на одном и том же месте, – Рия глубоко вдохнула. – Суван, знаешь, я думала, что намного легче быть монахом, – призналась темноволосая девушка с улыбкой.
Старший монах рассмеялся и прошел в комнату, вслед за ним безмолвно вошел Тассна – его бессменный сопровождающий. За эти два месяца Рия так привыкла к нему, что ни одного разговора без его присутствия просто не представляла. Тот всегда безмолвно стоял за спиной Сувана, улыбался, часто тихо посмеивался или же, наоборот, сопереживал глазами.
Старший монах присел на свое место, взглянув в направлении Будды. Рия научилась понимать его, оставлять место для его молчания и угадывать оттенки его задумчивого взгляда. Он тоже привык к девушке, его тон изменился, фразы стали длиннее, а еще Рия поняла, что они перешли на «ты», и это придавало их разговорам неосязаемую легкость.
– Ты знаешь, как происходит Осознание?
– Нет, – честно призналась Рия, понимая, что совсем об этом не думала.
– Ты знаешь, где и в какой момент оно должно произойти?
– Нет, – вновь произнесла девушка, удивленно глядя на Сувана.
– Тогда почему тебя беспокоит, что
