Так прошло три месяца. Со дня на день я ждала возвращения мужа в Анадырь. В один из морозных дней я шла из магазина домой. На улице завывала метель, видимость была плохая, термометр опустился ниже пятидесяти градусов. По улице я шла быстро и думала о муже, мечтала поскорее его увидеть. И тут на дороге я увидела темный сверток, похожий на кулек. Хотела пройти мимо, но сверток зашевелился, и я услышала слабый плач, похожий на писк котенка. Развернув сверток, я увидела младенца и стала звать на помощь. Ко мне сразу подошли двое мужчин и спросили в чем дело. Я показала им ребенка, и один из них вспомнил, что недалеко от этого места находится окружная больница, в которой есть родильное отделение. Мы втроем отнесли ребенка туда. Его осмотрел врач и сказал, что малыш в порядке – к счастью, на холоде он пролежал совсем недолго.
С ребенком нужно было что-то делать. Я стояла в нерешительности со свертком в руках и растерянно оглядывалась по сторонам. Один из мужчин спросил, есть ли у меня муж и дети. Я ответила, что есть муж, а детей у меня нет, и не будет. Тогда он улыбнулся и сказал: «Примите младенца, как подарок от бога, и воспитывайте, как своего».
Это была новорожденная девочка. Я назвала ее Марина – в честь своей матери. С этого дня моя жизнь сильно изменилась, ведь больше я себе не принадлежала. К счастью, Вадим, вернувшись на выходные, поддержал меня: у него было доброе сердце и, увидев малышку, он, кажется, обрадовался даже больше, чем я. С этого момента мы с Вадимом стали настоящей семьей. Мы могли часами наблюдать, как малышка строит нам рожицы, трогать ее хрупкие пальчики или смотреть на нее, спящую. Марина стала смыслом нашей жизни.
Три последующих месяца пролетели незаметно, и мы засобирались на материк. Полет оказался трудным, с ребенком было намного тяжелей. Но все это компенсировалось возвращением в родной дом. Родители были оповещены о пополнении в семье заранее. Встречали они нас, как героев после войны. Малышка сразу пошла по рукам, а нас усадили за стол и в перерывах между подачей очередного блюда заставляли снова и снова рассказывать о Чукотке.
С появлением Марины наш дом снова ожил и наполнился радостью и любовью. По внешности девочки можно было определить, что один из ее биологических родителей был чукчей: у Марины были узкие черные как смоль глаза и черные густые волосы.
Но, к сожалению, радость от возвращения была недолгой… Вскоре после нашего приезда старая болезнь отца вернулась, и он снова уехал в Москву на лечение. Не прошло и двух недель, как нам позвонили из больницы и попросили срочно приехать. Я осталась с дочкой, а Вадим и мать поехали в Москву. Через три дня Вадим позвонил и сказал, что надежды на выздоровление нет, отец теряет силы с каждым днем. Мать была безутешна. Вернулись они через две недели…
На похороны пришло много людей. Поминки пришлось справлять в ресторане – даже пятикомнатная квартира не смогла бы вместить всех желающих почтить память этого прекрасного человека. Когда мы ехали с кладбища в арендованный зал, автобус ритуальной службы проехал мимо нашего дома, и мне вдруг показалось, что я вижу Тихоню, выходящего из нашего подъезда. Сердце забилось так сильно, что я не смогла скрыть волнения. Я привстала, чтобы рассмотреть знакомый силуэт получше, но мелькающие за окном деревья заслоняли его лицо. Вадим спросил, что я делаю. «Я увидела призрака», – ответила я. Он подумал, что я говорю об его отце, и обеспокоено переглянулся с матерью.
С этого дня Вадим и мать начали вести разговоры о смене квартиры, а я каждый день жила в страхе от того, что Тихоня может снова постучаться в мою дверь. Я не могла гулять с ребенком, не могла спокойно находиться в кругу семьи, была в постоянном напряжении, каждый звонок в дверь бросал меня в дрожь – мне казалось, что это он. Но Тихоня все не появлялся… Меня, и без того хрупкую, нервное напряжение иссушило окончательно, я в буквальном смысле стала похожа на скелет. Тихоня мучил меня на расстоянии, убивал всякую надежду на счастливую жизнь без него.
Когда, в конце концов, я почти пришла к выводу, что обозналась, мне позвонила Ирина Петровна. Она сказала, что в почтовый ящик бросили новую записку…
В записке было сказано: «Почему другие должны платить своими жизнями за твое наказание? Ты должна перенести его сама, без чьей-либо помощи». Теперь я знала точно, что это Тихоня писал записки и передавал их мне через Ирину Петровну. У меня был шок. Мы не виделись с ним почти семь лет, зачем же он вернулся? Зачем пугает меня? Зачем снова портит мне жизнь? Почему не отстанет от меня и не заведет собственную семью? Но задать все эти вопросы было некому. Тихоня не объявлялся, и это сводило меня с ума.
Через полгода Вадим получил назначение в НИИ, и мы засобирались в Москву. Было принято решение, что Вадим сначала поедет один, подготовит жилье, а потом заберет нас с Маришкой. Но тут произошла еще одна драма, после которой у меня больше не осталось сомнений – в отместку за мое непослушание Тихоня каким-то образом изводит семью мужа. Второй брат Вадима в случайной драке получил ножевое ранение и истек кровью, не дождавшись «скорой помощи». Он заступился за девушку, к которой приставала компания подвыпивших подростков. Для меня эта трагедия стала последней каплей. Злость и ненависть родились и начали расти в моем сердце. Ну почему он не может оставить меня в покое и так жестоко наказывает за уход?! Рассказать о Тихоне и моих догадках мужу я не могла: Вадим был скептиком и только посмеялся бы надо мной.
После очередных похорон муж сказал, что не может оставить мать одну, и попросил моего согласия на переезд в Москву вместе со свекровью. Конечно, я была согласна. Мы продали квартиру, я переехала с дочкой к Ирине Петровне – предположительно на месяц, а Вадим с матерью отправились в столицу. С жильем было трудно, Вадим изо всех сил искал подходящий вариант, но сразу купить квартиру не удалось. Они жили на съемной квартире почти три месяца. А когда наконец-то купили жилье и сделали в нем ремонт, прошло уже полгода с их отъезда. Мы говорили по телефону почти каждый день, Вадим с матерью приезжали проведать нас на праздники. Настроение в семье потихоньку нормализовалось. Муж с матерью устроились на работу и получили первые зарплаты. Пришло время и мне ехать в столицу.
Шел 1983 год. Расставаться с Ириной Петровной было трудно: мы обе плакали, как будто чувствовали, что видимся в последний раз. Мы с Маришкой сели в поезд «Иваново-Москва», в купейный вагон. Нам предстояло ехать около семи часов. Я покормила дочь и уложила ее спать. Вот тогда-то и открылась дверь в купе, и на пороге я увидела Тихоню!
Он вошел в купе и молча сел напротив меня. От потрясения я не могла вымолвить ни слова, лишь смотрела на него, не сводя глаз. Я оцепенела, внутри сразу все всколыхнулось, сердце затрепетало, руки задрожали. Перед внутренним взором промелькнула вся наша история – как познакомились, как встречались в рыбацком сарае, как бежали с пастбища… Все события, словно кинопленка, промелькнули в моей памяти. Злость моя испарилась, как пар над чайником. Взгляд его бездонных глаз проник в меня так глубоко, что слова стали не нужны.
Меня поразил его внешний вид: Тихоня был одет с иголочки – костюм-тройка, белая рубашка, твидовое пальто, пошитое точно по его фигуре. И еще на нем была черная шляпа. Она очень ему шла. Он выглядел, как парижский манекенщик с обложки.
Найдя в себе силы, наконец, разорвать повисшую тишину, я, заикаясь, спросила, что он здесь делает. Он ответил, что так же, как и я, едет в Москву. Не торопясь, снял шляпу, пальто, повесил их на крючок. Дрожь в моих руках не унималась. Заметив это, он поспешил меня успокоить: сказал, что не преследует никакой дурной цели и хочет лишь кое-что мне разъяснить.
Я должна немедленно оставить семью и уехать с ним, только он сможет меня защитить, – вот что он мне сказал. Я спросила, кто или что мне угрожает. Он ответил, что не мне кто-то угрожает, а я своим присутствием угрожаю собственной семье. Я бессознательно улыбнулась: как я могу кому-то угрожать? Тихоня заметил скепсис на моем лице и сказал, что у него есть доказательства. Но сначала он хотел бы рассказать мне историю, которая своими корнями уходит в глубокую древность.
Он вел свой рассказ словно сказку, поэтому и я постараюсь передать дух этой легенды в том стиле, в каком сама ее услышала. А история была следующей. Много веков назад у одного из правителей родилась дочь, которую назвали Тея. Она была столь красива, что ей завидовали не только люди, но и боги. И, конечно, девушка с неземной красотой не могла полюбить простого человека – свое сердце она отдала духу Луны. Чтобы воссоединиться с возлюбленной, тот должен был спуститься на Землю и найти свободное тело. Но в теле человека дух Луны находиться долго не мог, поэтому приходил к возлюбленной всегда в разных воплощениях. Тея узнавала его по особому знаку на теле.
