5 Куманин Петр Иванович – звенигородский купец, часто приезжавший помолиться на Угрешу. Он пожертвовал на нужды монастыря в общей сложности около 120000 рублей. Скончался 26 мая 1865 года и был похоронен в склепе под алтарем Петропавловской церкви.
6 Подробнее см. очерк «Угреша в архивных документах».
7 Благово Д.Д. Архимандрит Пимен. Биографический очерк настоятеля Свято – Никольского Угрешского монастыря – Дзержинский, 1998. С. 247.
8 Там же. С. 319–320.
9 Там же. С. 338.
10 Там же. С. 351.
11 Воспоминания архимандрита Пимена, настоятеля Николаевского Угрешского мужского монастыря. – Издание Свято – Никольского Угрешского монастыря, 2004. С. 221.
12 Благово Д.Д. Архимандрит Пимен. Биографический очерк настоятеля Свято – Никольского Угрешского монастыря. – Дзержинский, 1998. С. 370–371.
13 Подворье на Лубянке было приобретено монастырем у прежних владельцев Лаврентьевых в 1870 году.
14 Подворье на углу Маросейки и Лубянской площади находилось во владении монастыря еще в 1737 году.
15 Имеется в виду о. Сергий (Свешников).
16 Воспоминания архимандрита Пимена, настоятеля Николаевского Угрешского мужского монастыря. – Издание Свято – Никольского Угрешского монастыря, 2004. С. 294–295.
17 Игумен Николай (Гавриил Тимофеевич Масленников) родился в 1806 году в семье мещан в г. Вязьме Смоленской губернии, 20 января 1833 года поступил в Козельскую Оптину пустынь. 17 марта 1835 года он был по собственному прошению переведен в Николо – Угрешский монастырь, где пострижен 11 сентября 1837 года, в 1838 году переведен в Новгородский Юрьевский монастырь на должность ризничего (РГАДА, ф. 1205, оп. 1, ед. хр. 88).
18 Подробнее см. очерк «Угреша в архивных документах».
19 Благово Д.Д. Архимандрит Пимен. Биографический очерк настоятеля Свято – Никольского Угрешского монастыря. – Дзержинский, 1998. С. 407.
20 Там же. С. 460–461.
21 Там же. С. 468.
22 Там же. С. 469.
23 Письма архиепископа Леонида были напечатаны в 1877 году в «Чтениях Императорского Общества Истории и Древностей Российских» и отчасти в книге Д.Д. Благово «Архимандрит Пимен. Биографический очерк настоятеля Николаевского Угрешского монастыря».
Игумен Антоний – инок и литератор
В 1871–1872 годах в Петропавловском скиту Николо – Угрешского монастыря подвизался престарелый игумен Антоний (Бочков), известный в прошлом литератор, знакомый с А.С. Пушкиным и Н.В. Гоголем, не оставивший писательского поприща и после монашеского пострига.
Алексей Поликарпович Бочков родился в Петербурге 14 марта 1803 года в богатой купеческой семье, владевшей популярными банями на Владимирской улице, которые называли Бочковскими. Рано лишившись отца, мальчик остался на попечении своего деда – крестного Афанасия Бочкова. Получив образование в одном из лучших иностранных пансионов, Алексей хорошо знал французский язык, несколько хуже немецкий и английский, неплохо рисовал, писал благозвучные стихи. Богатство, неординарные способности, привлекательная внешность, казалось, должны были способствовать блестящей карьере юноши. Однако дедовский бизнес его совершенно не привлекал, он сдал Бочковские бани в аренду, а сам занялся литературной деятельностью.
В начале 1820–х годов Алексей Бочков женился на младшей дочери богатого купца – сахарозаводчика Прокопия Ивановича Пономарева, некогда пришедшего в Петербург с незначительной суммой денег и сделавшего миллионное состояние благодаря своей деловой сметке. В 1824 году в молодой семье родился сын Алексей. Однако семейное счастье Бочковых было недолгим. Слабая здоровьем жена была настолько потрясена страшным наводнением в Петербурге в ноябре 1824 года, что вскоре заболела. Болезнь ее быстро перешла в чахотку. Не помогло молодой женщине и лечение на курорте в Ревеле (ныне Таллинне), куда возил ее муж в 1825–1826 годах. Насколько сильно Алексей Поликарпович переживал болезнь любимой жены, свидетельствуют строки из его письма, отправленного в ноябре 1826 года другу и издателю А.А. Ивановскому: «Вы успокоились, пишете вы, что здоровье моей бедной жены поправляется. Ах, мой любезный друг, это, верно, спекуляционные сказочки нашего лейб – медика. Болезнь час от часу становится хуже, и я приду к вам сегодня на совет с известиями самими печальными, самыми досадными»1.
В литературном творчестве Алексей Бочков находил отдушину. Его вкусы сформировались под влиянием романтических произведений В. Скотта и А.А. Бестужева – Марлинского. Путешествия в Ревель усилили его увлеченность средневековьем. Полученные живые впечатления нашли отражение в его «Письмах из Ревеля», опубликованных А.Е. Измайловым в нескольких номерах журнала «Благонамеренный» в конце 1825 – начале 1826 года, и в очерке «Екатеринентальский сад и церковь св. Николая в Ревеле», увидевшем свет в «Календаре муз на 1826 год». В этих произведениях чувствуется его интерес к истории, культурным ценностям и бытовым традициям Эстляндии (ныне Эстонии). Автор описывает неожиданную встречу в кофейне с колоритным стариком, оказавшимся армейским ветераном, свои наблюдения во время прогулок по ревельским садам и улицам. Особенно его впечатлили посещения церкви св. Николая, где он с удовольствием прохаживался под «остроконечными сводами, между огромными четвероугольными столбами», сожалея, что «множество кудрявых надгробий на стенах, под сводами, в промежутках окон, везде, где только поместить можно, яркой пестротою своей разрушает красоту ансамбля». Романтическую обстановку в соборе дополняли висящие над гробницами старинные знамена и несколько заржавленных рыцарских доспехов. Глядя на все это, автор вспоминает ранее написанные им стихи, дающие представление о его поэтическом творчестве 1820–х годов:
Здесь вспомнил я давно минувши времена.Мечталось мне: герой садится в стремена,Готовясь иль на пир кровавой,Иль на турнир покрыться славой.Паж подводил ему коня,Отваги полного, огня;Чепрак украшен был гербами,Шитьем, блестящими кистями;Горело золото на нем.Приносит все доспехи ратны:Топор тяжелый, меч булатный,Серебряный его шелом,Насечкой убранный богатой,Блестящей и пернатой.Наш храбрый паладин наличник опускаетНа грозное лицо свое,Берет огромное копьеИ на коня, как молния, взлетает.С какою ловкостью герой сидит в седле!Дамасской сталью грудь покрыта,И гордого коня копытаЕдва касаются земле2.
Такое возвышенное восприятие средневекового рыцарства не мешает Бочкову изображать в своих произведениях разные, в том числе далеко не благородные поступки рыцарей и баронов, сословные конфликты между ними, приводящие к трагедиям. В 1826–1827 годах он работает над повестями «Монастырь святой Бригитты» и «Красный яхонт», опубликованными в «Календаре муз на 1827 год» под псевдонимом «Л.С.». В целом эти повести получили благожелательную оценку критики. Например, О.М. Сомов писал, что «сочинитель одарен умом и живым воображением». Положительный отклик И.В. Киреевского сочетался с упреком в подражательности, очевидно, ливонским повестям А.А. Бестужева – Марлинского (1797–1837), известного писателя – декабриста.
Произведения Бочкова, написанные в 1820–х годах, действительно не свободны от влияния этого литератора, которого Алексей Поликарпович ценил очень высоко. Андрей Андреевич Ивановский, будучи делопроизводителем следственной комиссии по делу декабристов, тайно выкрал из III отделения произведения и письма Бестужева и познакомил с ними Бочкова. «Письма Бестужева, мой любезнейший друг, я читал почти со слезами, – писал Бочков Ивановскому 30 октября 1826 года. – Мысль, что он погиб для нас и что эта потеря нескоро вознаградится, убивала меня. Его заслуги важны для нашей словесности. До него наши молодые поэты были в каком – то разделении. <…> Бестужев первый привел их к одному алтарю, показал им благороднейшую цель: славу России, – и средство: пламенную любовь к родине и знание старины»3. «Повести Бестужева – удивленье и загляденье», – писал он в другом письме4. Свои произведения он ценил гораздо ниже бестужевских, судил их строже критиков и в ноябре 1826 года писал: «Мою и глажу теперь мое старое белье, именно повесть, которую выпросил у меня из ревельской котомки бедняк Измайлов… Пускай и моя черствая корка лежит в его нищенской суме»5. «Повесть моя, грех моих ради, выпрошенная Измайловым, теперь показалась мне противу бестужевских, как сморчок противу высокого подсолнечника… Постараюсь перекроить ее a la Karamsine. Тем хороша, что коротенька!»6. Речь в письме идет о повести «Красный яхонт».
С.М. Воробьев Сипорские ворота в Ревеле. 1838 г.
На наш взгляд, «рыцарские» произведения Бочкова нельзя назвать подражательством Бестужеву – Марлинскому в прямом смысле слова. В них явно проступает творческая индивидуальность автора. Его оригинальный слог отличается от бестужевского, несколько тяжеловесного и «кудрявого», большим изяществом и простотой, отчего легче воспринимается современным читателем. Повести Бочкова лаконичны, построены в форме пересказа преданий, услышанных автором во время путешествий по Эстляндии. В «Монастыре святой Бригитты» значительное место занимают поэтические описания развалин монастыря, взорванного русскими в XVI веке, и видов его окрестностей:
