— Старший лейтенант Козлов, — пробубнил деточка. – Прошу выйти из машины.
— Для чегоо?— горячо вскинулся Пороська. – Ты должен проверить мой док и отвалить, к хрену!
— А чё такой наглый, — не въехал деточка, покосившись на балет. – Если чё, то я сам решаю, чего и кому должен.
— Да ладно, земеля, не обижайся на моего брательника, — попытался выправить ситуацию Хрыщ. – Мы спешим, блин, на похороны, понимаешь!..
— Ездить по дорогам Рээфии с номерами иностранного государства не рекомендуется, — зевнул деточка. – Короче, вылезаем или вас вылезут.
Власть – та штука, с которой надо говорить с позиции силы. Все другие позиции она не понимает, так как её рефлексы запрограммированы только на персональную боль.
Поня развернулся к кузену и горячо произнёс:
— Хрыщ, без мочилова не обойтись. Я знал, нельзя, сука, вставать! Зря ты иногда меня не слушаешь! Если б проскочили, авось бы за нами не погнались!
— Плохо ты знаешь русских ментов, — усмехнулся Хрыщ. – Они б гнали до последнего, пока не сдохли!.. В общем, куда ты положил пластид, под заднее сиденье или в багажник?
43. Обретение святой раки
Монахи, вытянув любопытные шеи, окружили аналой в храме, на котором покоилась злополучная рака. Игумен торжественно сказал:
— Взглянем же, братия, на останки преподобного Алексия, дабы почтить их воочию! Славьте Господа за то, что благодаря Его воле нечестивые грабители вернули раку в лоно святой обители!
— Но, игумен Феофил! — вмешался брат Антоний. – Вы слышали, что сказали бесы – благодарите дьявола! Наверное, по приказу дьявола у нас похитили раку, а его слуги – бесы, приехавшие на «КамАЗе», её вернули после того, как дьявол вволю натешился над останками бедного Алексия.
Игумен отыскал глазами еретика, сказал мягко:
— Брат Антоний, ты заблуждаешься… Я повторяю, бесы не водят машину и не стреляют из пистолета… И так далее всё, что я уже говорил. И заткнись! – вдруг рявкнул Феофил. – Твои мысли от лукавого, зайдёшь ко мне в кабинет после, я популярно всё объясню!
Настоятель поджал губы и продолжил столь же велеречиво:
— Воля Господа не подлежит обсуждению! Я не сомневаюсь теперь, при более глубоком размышлении, что Иисус вразумил грабителей своим праведным гневом. Это значит, что они вернули раку не из-за стыда и раскаяния, а испугавшись гнева Господня! И сие хорошо для них, возможно, они перестанут бандитствовать и начнут нравственную жизнь… Ибо, как написано: «Начало мудрости есть страх Господень»!
Игумен замолчал, а в сопящей тишине прозвучал голос Трифона:
— Притча царя Соломона, сына Давида, номер один, стих семь!
— Замолчите вы всеее! – в истерике затрясся игумен. Он в ярости, не отдавая себе отчёта, стукнул здоровым кулаком по крышке раки.
Монахи глубокомысленно воззрились сначала на ларец, потом на лицо Феофила.
Настоятель от боли потряс рукой. Посмотрел на раку, а затем на иноков. Побегал смущёнными глазками, потирая о рясу ушибленную кисть. Молвил несколько застенчиво:
— Итак, братия, откроем раку!
Игумен торжественно поднял крышку обеими руками. Взорам иноков предстала дохлая серая кошка. Все монахи, кроме двух, брезгливо зажали любопытные носы.
— Чччч-то это?.. – пролепетал Феофил, машинально теребя крест.
— Дохлая кошка, — изрёк Трифон.
— А может, кот, — не согласился Викентий.
Настоятель растерянно оглядел иноков, встретился взглядом с братом Антонием. Ясновидящий еретик пальцами показывал рога на своей голове, а на его лице ясно читалось: «Я же говорил про бесов, а вы мне не верили!».
Игумен задрал подбородок к куполу храма, вперил мятущийся взор в изображение Спасителя, простёр вверх недоумённые руки:
— Господиии, а где же мощи преподобного Алексия!?..
44. В морге
В секционной морга было тихо. Один из недавно привезенных трупов, накрытый белой простынёй, пошевелил ногой с привязанной к большому пальцу биркой. Затем откинул простыню и медленно сел на блестящем столе. Трупом оказалась блонда Элиса. Она испуганно оглядела своё голое тело, обратила внимание на глубокую царапину в боку, от пули Конфуза… а после осмотрелась кругом:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Где я? – при звуке голоса зажёгся свет. То ли чудо, то ли местное электричество было оборудовано датчиками на звук.
Кругом стояло с десяток прозекторских столов, накрытых простынями. Сладко пахло органикой, в отличие от Элисы все другие покойники в секционке были настоящими.
Холодильник был переполнен в силу того, что намедни в Новосиб поднялись адские силы, и руководство морга приняло решение часть трупов оставить на ночь в секционной (помещение для вскрытий), не по подсобкам же их распихивать.
— Кому там, мля, не лежится!? — в комнату ввалился здоровенный косматый мужик, с густыми бровями и в серой форменной куртке. Уставился в изумлении на Элису.
— Здрасьте, — приветливо кивнула блонда. Насколько можно приветливо кивать при таких обстоятельствах. – Скажите, пожалуйста, где я? Неужели в морге?
Мужик проворчал что-то под нос и моментально выпрыгнул прочь.
Спасение покойников – дело рук самих покойников. Если, конечно, тебя ещё не закопали. Элиса соскочила на пол, обмотала нежные плечи простыней, и шагнула к выходу.
В секционную ворвался тот самый косматый мужик с бейсбольной битой в руках.
— Опять жмурик ожил, мать вашу! – яростно зарычал он. – Почему вы всегда воскресаете в моё дежурство!?
Сторож вскинул биту кверху, и основательно потопал к девушке.
— Ээей! – Элиска предупреждающе выставила перед собой руки. – Я не жмурик, я живая! Правда-правда! У меня просто была временная остановка сердца! Такое уже случалось десять лет назад!
— Все так говорят! – мрачно изрёк мужик, отводя биту для удара.
Элисе удалось увернуться, бита ударила пустоту.
— Ты спятил, дурак!? Я не труп!
— Покойники не должны ходить! – не верил служка. – Им положено лежать!
Сторож прытко скакнул за воскресшей красавицей. Блонда вновь увернулась, забежала за соседний стол, неловко зацепив на нём простыню. Бита вновь ударила воздух. Простыня с трупа сползла, Элиса боковым зрением увидела спокойное бледное дядино лицо.
— Дядя Соломон! – блонда сразу забыла про упёртого служку, склоняясь над мертвецом и вглядываясь в знакомые черты. На дядином лбу темнела большая шишка.
Космач в третий раз подпрыгнул к несговорчивой покойнице, и в третий раз занёс биту… но остановился. Размыслил удивлённо:
— Ты плачешь!? Первый раз вижу плачущий труп… — он опустил биту. – Ты, верно, взаправду жива-ая!
Элиса тихо плакала, слезинки скользили по её щекам, и капали на равнодушное лицо самого близкого и дорогого ей человека.
45. Контора Господа
Сидоркин и его гид уже примерно шесть часов мчались в космическом вакууме. Как оказалось, скорость полёта регулировалась, но только самим архангелом. А Гавриил никуда не спешил, не позволяя спешить и подопечной душе. Кроме того, гид обиделся на подопечного, и приближаться к себе тоже не позволял. Так они и летели: архангел впереди, а чуть поодаль, за ним, дрожащая от космического холода, покрытая сосульками, обхватившая себя крест-накрест руками, грешная Санькина душа.
— Лла-ды, Гав-вррила… Иввановввич, — наконец, крикнул Сидоркин в сухую белую спину, стуча зубами, — ты не обиж-жайся, м-мать твою, ну пож-жалуйста! Скажжи, скоро ль, а? Я застыллл, как негр в Сибб-би-ири!
Проводник на удивление отбросил обидки, и развернулся лицом к душе, величаво вытянул руку с посохом:
— Мы почти на месте.
Экс-карманник пристально вгляделся вперёд, вдалеке виднелось большое белое облако.
— Греет, чёрт возьмми! – от радости Сидоркин почти перестал заикаться.
