она и выдумала всю эту историю с убийством.
– Присоединяюсь, – поддержал приятеля Алексей. Он исподлобья смотрел на экран, будто ожидая с той стороны какого-то неприятного сюрприза.
– Рэд? – коротко спросил Ох.
Режиссер сунул руки в карманы и, сделав несколько шагов вперед, оказался рядом с Жанной. Наступила звенящая тишина, казалось, было слышно, как сопит спящий младенец, запеленатый в обрывок простыни.
– Если я скажу, ты отпустишь женщину и ребенка? – спросил он, устремив взор в экран.
– Разве я похож на человека, который готов торговаться? – в свою очередь удивился Ох.
Рэд покачал головой:
– Ты похож на человека, который вырезает глаза у писателя только за то, что тебе не понравилась его книга. И человек ли ты на самом деле? Ты просто полоска на экране. Тебя нет! Ты кто вообще есть такой? Виртуальный Робин Гуд? Народный мститель? Защитник бедных и убогих?!
Несколько секунд ничего не происходило, линия выровнялась, кровавой чертой разделив монитор пополам. Похоже, по ту сторону «кинотеатра» принимали решение. Вся четверка замерла в ожидании вердикта – каждый из пленников понял, что эмоциональный выпад режиссера не останется без ответа.
– Продажная сука, – сплюнул Алексей, злобно посмотрев на Жанну. – Думаешь, тебя выпустят отсюда за твою честность?
– Пошел к херам, – не осталась в долгу Жанна.
Юрий засмеялся.
– Он бы ушел, дорогуша, да некуда, – сказал он, щелкнув пальцами в воздухе.
Люк на потолке сдвинулся, и вниз заскользило черное пластиковое ведерко. Рэд вопросительно поднял брови – это было что-то новое. Для смены туалета всегда использовалось железное ведро.
Как только ведерко коснулось пола, к нему тут же засеменил Алексей.
– Что там, Карпыч? Граната? – спросил Есин, когда банкир издал вздох разочарования.
– Похоже, это для Оли, – сказал Алексей, выудив из ведра полиэтиленовый пакет. Открыв его, он вытащил еще одну простыню, свернутую в коврик, памперс и бутылочку, в которой вязко колыхалась белая жидкость. – Собаке кинули кость за то, что она лизнула хозяину…
– Заткнись, мразь! – с ненавистью прошипела Жанна. Продолжая держать ребенка в руках, она двинулась на Алексея, и тот, дрогнув, отступил.
– Еще раз из твоего поганого рта вылетит хоть слово в мой адрес, я перегрызу твою глотку, – пообещала Жанна, не сводя яростного взора с толстяка.
– Остынь, детка, – миролюбиво сказал Юрий, и она резко повернулась к мужчине:
– Вы что, до сих пор ничего не поняли?! Этому парню за стеклом плевать на ваш фильм! Все, что его интересует, – это смерть моей подруги! Но нет, вы упорно играете в партизан, вашу мать! Только расклад сил таков, что шансов выжить у нас нет никаких! Неужели вы этого не видите?! Мы гнием здесь заживо, в собственных испражнениях!
Никто ничего не ответил.
Жанна взяла бутылочку, которая была еще теплой, сняла защитный колпачок, понюхала.
Молочная смесь! О боги!
Она тут же сунула силиконовую соску в рот Диме, который уже проснулся и нетерпеливо елозил и ворочался.
– Видал? – хмыкнул Алексей, обращаясь к Юрию. – Она получила свой приз. Может, и ты что-нибудь скажешь, Фил? Глядишь, еще стакан водки спустят. – Он взял ведро, при этом удивленно присвистнув. – Тут еще пустая бутылка. Пластиковая. Интересно, зачем?
– Понятия не имею, – откликнулся Юрий. – Если бы была травка, можно было бы подымить. Еще бутылку можно положить под голову или играть ею в футбол.
– А еще внутрь можно засунуть хер, – сказал Алексей, и они с Юрием залились глумливым смехом.
– У меня такое чувство, что мы перенеслись во времени в прошлое, – промолвил Рэд, до этого безучастно наблюдавший за происходящим. – Только вы стали еще тупее, чем были двадцать пять лет назад.
– Это ты сделал нас такими, – внезапно сказал Алексей. Помахивая в пухлой руке бутылкой, он испытующе смотрел на пожилого режиссера. – Что, разве это неправда? Своей гребаной «Седой ночью».
Из динамиков донеслось сухое шуршание вроде статических помех, затем зазвучал знакомый голос:
– Я предупреждал вас, что просмотр фильма будет платным. У вас пластиковая бутылка объемом в один литр. Наполните ее своей кровью и положите в ведро. Это и будет платой за кино.
В затхлом воздухе «кинотеатра» установилась зыбкая тишина.
* * *
«Седая ночь», 1995 г., действие восьмое
– Никогда не думал, что у самки Дьявола такое сладкое молоко, – заявил Карпыч. Он и Фил сидели на продавленной тахте советских времен. Постельное белье было сброшено на пол, на котором лежала Ольга. Женщина была в сознании. Тихо плача, она пыталась прикрыть свои искусанные груди, сочащиеся смесью из крови и молока.
Фил смахнул с губ белые капли.
– Да уж. Это тебе не пастеризованная дрянь из магазина, – важно заметил он.
– Слушай, а мы не траванемся? – вдруг встрепенулся Карпыч. – Если она родила такого утырка, то у нее и молоко может быть ядовитым!
Фил осклабился:
– Дурак необразованный. Змеи тоже бывают ядовиты, но их едят во многих странах мира.
Этот аргумент успокоил Карпыча. Он опустил ногу на ковер, влажный и набухший от крови. Ворс мокро чавкнул.
Из коридора бесшумно вышла кошка. Бросив изучающий взгляд на молодых людей, она приблизилась к своей хозяйке и принялась обнюхивать ее волосы, которые беспорядочно рассыпались по ковру.
– Брысь! – крикнул Карпыч, но Фил его остановил:
– Оставь ее. Что она тебе сделала? По крайней мере, кошки не рожают демонов.
Из кухни поплыл запах вареного мяса, было слышно, как шипят вырвавшиеся из кастрюли капли, которые падают на раскаленную плиту.
– Что-то странно пахнет, – потянул носом Карпыч. – Когда моя бабка варила борщ, мясо пахло по-другому.
– Твоя бабка варила борщ из говядины. Ну, или из свинины. А не из дьявольского отродья, – отчеканил Фил. – Подай-ка лучше пузырь.
Карпыч потянулся за бутылкой, в которой еще оставалась водка. Сощурившись, Фил сделал глоток.
– Кажется, снаружи все стихло, – прошептал Карпыч. – Неужели пронесло?!
– Они могут просто затаиться, – сказал Фил. – Скоро будет светать, и нам нужно навести здесь порядок. В первую очередь избавиться от самки. Думаю, ее надо повесить.
Карпыч нахмурился, обдумывая предложения друга. Фил протянул ему почти пустую бутылку, и тот одним махом осушил ее. На секунду глотку кольнуло огнем, и он закашлялся.
– Если… если она родила такое жуткое существо… – проговорил он, когда приступ кашля прошел, – то так просто ее не убить. По крайней мере, мне так кажется.
– У тебя есть предложения?
– У нас есть пила, – произнес Карпыч. – А во дворе я видел топор. Этой твари будет не так-то просто возродиться, если мы хорошенько поработаем над ней.
– Молодец! – восхитился Фил. – Наконец-то ты начинаешь соображать! Только осторожней, чтобы тебя никто не заметил.
Карпыч слез с дивана и, переступив через Ольгу, вышел наружу.
Фил, наклонившись, стал
