— Сошников, твою мать! — грубо рявкнул Иван Павлович. — Кто тебя учил бросать гранаты через головы товарищей?! А если бы не добросил?!
— Добросил же, — ответил Феликс, отнимая у Андрея автомат.
Сообразив, что первая атака отбита, Соловьев вернул оружие владельцу и притянул к себе Веру. Она была перепугана до смерти, но уже не так бледна, как в первые секунды боя.
— Он еле дышал и почти не шевелился, — прошептала она, прижавшись виском к щеке Андрея.
Соловьев перевел вопросительный взгляд на Сошникова, и девушка чуть заметно кивнула. С одной стороны, у Андрея не было причин ей не верить, но, с другой — Феликс выглядел каким угодно, только не мертвым. Расспрашивать его о причинах чудесного воскрешения было пока не к месту, однако сдержать свое любопытство Андрей не мог. Он прислушался к мыслям келла и с удивлением обнаружил, что тот действительно ранен. Может быть, не настолько тяжело, чтобы «еле дышать», но в строю с такими дырами оставаться не полагалось.
Андрей окинул взглядом спину Сошникова, который занял место по эту сторону невысокого каменного ограждения оранжереи, и заметил, что по правому плечу келла расползлось подозрительно темное пятно. Сомнений не было, кровь на автомате была его, и Вера ничего не придумала.
— Оставайся здесь, — приказал Соловьев девушке.
Она обхватила себя руками за плечи и послушно села на корточки спиной к стене. Андрей воинственно поднял пистолет стволом кверху и присоединился к товарищам в холле.
— Ты почему не в бункере?! — возмутился Сноровский.
— Потому, — угрюмо ответил Соловьев, кивая в сторону двоих убитых охранников.
Иван Павлович пробормотал какое-то ругательство, но от более подробных комментариев воздержался. Снаружи здания послышались осторожные шаги, шорохи и какие-то негромкие команды. Сноровский молча кивнул и поднял к плечу автомат. Так же поступили и все остальные, за исключением Андрея. Он снова встал на колено и приготовил к бою свой пистолет.
Шуршащие снаружи незнакомцы атаковать почему-то не спешили. Более того, их голоса становились все громче и увереннее.
— Живы?! — один из голосов стал наконец узнаваемым.
Сноровский, опять подавая пример, опустил оружие и облегченно вздохнул.
— Женя, где ты был?
— Да прогулялся тут неподалеку, — Евгений встал в проломе и обвел разрушенный вестибюль хозяйским взглядом. — Совести у людей нет! Тут в оранжерее такие кактусы росли! Дохлый прямо из Испании привозил!
— А что это Дохлый делал в Испании? — поинтересовался Иван Павлович, отряхивая с одежды пыль.
— Это у Безносова спросите. Версия для знакомых и родни — ездил по обмену опытом.
— Каким, интересно узнать, опытом обмениваются военные снайперы?
— Снайперским, — Евгений пожал плечами.
— Тоже верно… — Сноровский развернул носовой платок и аккуратно протер им голову от затылка до бровей. — Надолго угомонились вороги или отошли для перегруппировки?
— Лучше бы нам уйти в шахты, — Евгений махнул рукой своим воинам. — Всем коллективом. Наблюдатели доложили, что наших пока не видно, а этих «сине-зеленых» более чем достаточно. Одно нас спасает — на вооружении у них только легкое стрелковое. Ничего тяжелее РПГ.
— Ого!
— Для шахт — ничего особенного.
— А запас пластита у них какой?
— Наверняка большой, только взрывчаткой крышки пусковых тоже не сорвать.
— Ну что же, — Иван Павлович поправил ремень автомата, — в шахты, значит, в шахты… …Феликса перевязывал лично Кирилл Мефодьевич. Для «ученого» он был подозрительно хорошо осведомлен в искусстве обработки ран и наложения повязок. Закончив процедуру, матронарм еще раз тщательно вымыл руки и, вытирая их белоснежным полотенцем, вышел из лазарета. В смежной с медотсеком комнате расположились Сноровский, Соловьев и ставшая его тенью Вера. Девушку к уходу за ранеными не допустили, поскольку при виде крови она мгновенно бледнела и норовила грохнуться в обморок.
— Досталось Феликсу? — поинтересовался Андрей.
— Один осколок прошел навылет, другой застрял в плече, в мягких тканях. Левой рукой ему будет трудно пользоваться, но ведь это не правой.
— Он у вас гормонами перекачан или сам по себе такой мужественный? — задал вопрос Сноровский.
— Почему?
— Что — почему?
— Почему вы решили, что он чем-то накачан?
— Два осколка — это больно, навылет они прошли или нет, а он бодрый и веселый.
— Ну, не такой уж и веселый…
— Вы не увиливайте.
— Видите ли, Иван Павлович…
— Еще короче!
— Вот, — матронарм нехотя достал из кармана какую-то пластинку и положил ее на складной столик рядом с термосом и кружками, из которых сотрудники пили горячий сладкий кофе.
Сноровский взял предмет и повертел его перед глазами. Внешне это была обычная пластиковая карточка, кредитная или дисконтная. Совпадало все — и размер, и толщина, разве что на ней не было магнитной полоски и пояснительных надписей. А еще в центре карточки располагалось овальное углубление.
— Что это? — спросил Сноровский, передавая карточку Андрею.
— Ячейка, — пояснил Кирилл Мефодьевич. — Система Коро — это не просто управляющая и информационная сеть. Это, если хотите, всеобъемлющая, составленная из фрагментов оболочка. Коро управляет всем, от перемещения через ворота до поддержания жизненных функций любого организма, связанного хотя бы с одним из фрагментов системы. То есть связанного вот с такой картой. Мельчайшей составной частью системы. Стоит вам приложить палец к углублению, Коро-карта заведет на вас полноформатное досье и будет следить за вами со старательностью хорошей няньки. Это, конечно, не означает, что ячейка станет решать за вас все жизненные проблемы, но корректировать поступки, вовремя подсказывая оптимальные решения, или регулировать химические процессы в организме она будет. Возьмем, для примера, случай с Феликсом… — Коро-карта волшебным образом перераспределила внутренние резервы его организма, и вместо того чтобы истечь кровью на поле боя, он выжил, да еще и умудрился геройски выпендриться? — досказал за Кирилла Мефодьевича Соловьев.
— Вы напрасно иронизируете. Ячейка Коро оперирует энергетическими полями. Это долго объяснять, но поверьте, управляя чистой энергией, можно добиться гораздо лучших результатов, нежели стремясь к той же цели через перестройку материи.
— Выходит, это билет в бессмертие? — определил для себя Сноровский. — Андрюша, дай-ка еще раз посмотреть.
— В келлское бессмертие, — предупредил Соловьев, возвращая карту.
— Это не совсем верно. Возможности ячейки не безграничны. Она может приостановить биологическое время организма, замедлив обмен веществ, перераспределить кровоток из поврежденного русла в смежное или закрепить силовыми полями поврежденные части скелета. Может ускорить выздоровление, может даже отсрочить необратимые последствия, но чем грубее функциональные нарушения, тем меньше у вас будет запас времени.
— Понятно, — Иван Павлович похлопал карточкой по ладони. — Бессмертие отменяется. Ну, а что еще может этот микро-Коро? Левитация, пирокинез, раздача слонов?
— С помощью ячейки можно устанавливать темпоральные барьеры. Сдвиг полей времени в одну микросекунду создает напряженное силовое поле, выдерживающее нагрузку в триста килограммов на квадратный сантиметр. Правда, одна карта долго такую нагрузку не удержит. Пять-шесть минут…
— Стоп-стоп, — Сноровский поднял руки. — Всю эту околонаучную белиберду отставить. Выражайтесь яснее, Кирилл Мефодьевич, скорая помощь — раз, силовой щит — два, что еще?
— Ключ для входа в общую или локальную систему Коро…
— Ага! Способ врубить ворота?!
— Врубить, — немного невпопад подтвердил матронарм.
— Сколько у вас таких карточек?
— Три: у меня, Феликса и… у меня.
— Одна явно лишняя.
— Вы понимаете, Иван Павлович…
— Понимаю, — Сноровский вернул ячейку Андрею. — Запомнил, как пользоваться?
— Я же не келл.
— Ну и что? Безносов говорил, что у них все, как у нас, значит, и тебя карточка приголубит в случае чего.
— А сами что?
— Мое дело стариковское, а тебе еще много чего предстоит, — Сноровский пошловато подмигнул и покосился на Веру.
Соловьев отвернулся к возмущенному матронарму и, помахав карточкой, как мини-опахалом, спросил:
— А выключить ее как?
— А зачем ее выключать? — удивился Кирилл Мефодьевич. — Как только выздоровеете, она сама выключится. То есть перейдет в режим ожидания.
— Значит, она будет работать, как своего рода маячок для общей системы? Вы не допускаете мысли, что ваши соратники вас так и вычислили? Ведь об этом убежище не было известно ни одной живой душе. Даже человеческой.
