«Кто это?»
«Черные воины».
«Вижу, что не белые. Кто они?»
«Это тебе знать необязательно. Ты удовлетворен экскурсией?»
«Да», — Андрей горько усмехнулся и взглянул на свои руки.
Все пальцы были на месте, а раны непостижимым образом затянулись и больше не болели. Не беспокоила и лодыжка.
«Ты понял, где побывал?»
«В шкатулке с неприятностями под названием Келлод?»
«Точно».
«Как можно довести планету до такого состояния?»
«Это последняя стадия воздействия Сущности».
«Опять ты об этом!»
«А разве у тебя есть более материалистичные объяснения происходящему?»
Андрей оглянулся. Вокруг снова был привычный интерьер комнаты. Серо-черно-фиолетовый мир с научной точки зрения был скорее всего необъясним. Он пожал плечами и запрокинул голову к потолку.
«А Диши? Ты покажешь мне спутник?»
«Лишенный атмосферы, покрытый потрескавшимися куполами переполненных людьми городов, шарик, массой примерно в одну восьмидесятую от массы планеты. Жить на нем мучительно тесно, голодно и болезненно. Во многих городах давно уже нет нормального энергоснабжения. Люди замерзают и умирают от болезней — при неимоверной скученности эпидемии распространяются молниеносно. Те, кто еще не умер, страдают от пониженной гравитации — без поддержки силовых установок она составляет всего одну шестую часть нормальной. Работоспособные граждане пытаются как-то трудиться, чтобы обеспечивать себя и свои семьи продовольственными карточками, но работы мало. Спутник изрыт шахтами, как сырная головка, из него уже практически нечего добывать. А без сырья не может быть и производства. Более-менее прилично живут только военные. Они проводят время в бесконечных тренировках и занятиях по стратегии и тактике. Но плата за относительно обеспеченную жизнь — вероятная смерть в расцвете сил. Никто не сомневается, что в том месте, куда Верховное собрание матрогонов пытается переселить всех выживших после трагедии Келлода соотечественников, их никто не встретит с распростертыми объятиями. Да и сами келлы, задыхаясь в тесноте Диши, понимают, что благие намерения — поселиться, не мешая землянам, где-нибудь в отрогах Тянь-Шаня или центральных областях Сахары, лишь бы не на Келлоде — непрочны, как соломенный мост. Такова уж человеческая психология».
«Дайте попить, а то так есть хочется, что и переночевать негде, — вспомнил Соловьев древнюю присказку. — Только почему ты уже второй раз называешь келлов людьми?»
«А ты видишь между вами разницу?»
«Особой разницы действительно не заметно, но все-таки они келлы».
«Не будем пока об этом. Суть в другом. Ты видел, что произошло на Келлоде. Ты знаешь, почему оттуда ушли келлы. Ты столкнулся с истинным врагом. Теперь просто подумай над этим и определись, что для тебя важнее: Земля без келлов или Земля без людей и вообще всего живого».
«Где гарантия, что, оставив в покое келлов, мы обезопасим себя от нападения их пресловутой Сущности?»
«Гарантии нет и не будет. Но зато у вас будет время подумать над тем, как отбить это нападение».
«Пока Проклятие дожевывает келлов?»
«Вот именно. А еще вы сэкономите силы, те самые, что сейчас тратятся вами на бессмысленную войну…»
Контакт с загадочным советчиком прервался так же внезапно, как начался. Соловьев встал, размял затекшие от долгой неподвижности руки и ноги и, взглянув на часы, отправился в ванную. Путешествие в кошмар заняло почти час. Вера еще спала. Андрей с нежностью взглянул на девушку и вдруг понял, что Некто прав. Какую связь обнаружило перегруженное впечатлениями подсознание между словами советчика и образом спящей девушки, сказать было сложно. Возможно, ее не было вовсе, но Андрею почему-то хотелось, чтобы она была, и была не какой-то банальной, а невероятно романтичной. Например, вымершая планета и спящая девушка, как пример нелепости смерти, когда имеется весомая причина жить.
Такая романтически возвышенная формула его вполне устроила.
Правда, забылась она сразу, как только в лицо брызнули обыденные, но бодрящие струйки душа.
* * *
*Продолжилось утро еще веселее, чем началось. Соловьев едва успел умыться, когда по зданию разнесся сигнал тревоги. Андрей уже без сожаления растормошил Веру, и они, наспех одевшись, выбежали в холл. Там их встретил облаченный в бронежилет Сноровский. На плече чекиста висел автомат, а карман брюк оттягивало что-то, очертаниями напоминающее пистолет.
— В подвал! — коротко приказал Иван Павлович. — Остальные вас там уже заждались.
— Опять «светлые»?
— Кирилл сказал, что поблизости есть еще «синие», «пурпурные» и «спокойные».
— А это что за цвет?
— Я что, келл? Матронарм в бункере вместе со всеми, вот у него и спросишь.
— Дайте мне оружие, я же воевал. Сержант разведроты как-никак…
— Вот и хватит с тебя. Считай, что к этой войне ты успел дослужиться до генерала. Вот все, что тебе полагается… Женя передал.
Он вручил Андрею уже знакомый пистолет и, немного подумав, добавил запасную обойму.
— Пока не будет отбоя тревоги, не высовываться!
Соловьев кивнул и потащил Веру к лифту в бункер. Навстречу им выбежали несколько сотрудников внутренней охраны и Феликс. В руках у келла был, как ни странно, девятимиллиметровый автомат.
— Врежь им, — подозрительно щурясь, напутствовал келла Андрей.
— Будь спокоен, — Сошников усмехнулся.
В его мыслях не было и тени сомнений. Видимо, между собой келлы привыкли воевать так же, как земляне. Соловьев вспомнил слова Некто. Действительно, чем больше он узнавал келлов, тем больше они напоминали ему людей.
Андрей дружески хлопнул Феликса по плечу и уже собрался продолжить свой путь к лифту, но келл неожиданно расставил руки в стороны и прыгнул, заваливая Соловьева на пол, а Веру на Соловьева. От удара спиной о бетонный пол у Андрея сбилось дыхание, а в груди образовался тугой комок. Ко всему прочему, Вера ткнулась лбом ему в лицо, и по губам Соловьева потекла струйка крови. Однако заподозрить Сошникова в злом умысле он не успел. Не прошло и четверти секунды, как здание сотряс мощный взрыв. Спасая глаза от дождя осыпавшейся с потолка штукатурки, Андрей зажмурился. Спустя еще секунду тяжесть двух навалившихся сверху тел исчезла. Соловьев открыл глаза и увидел, как Вера оттаскивает Феликса за угол длинного коридора. Это наверняка означало, что разлеживаться в позе беспомощной черепахи некогда, да и опасно. Андрей перевернулся на живот и выудил из груды мусора автомат, забрызганный смешанной с пылью кровью. С такими машинками общаться ему еще не доводилось, но навсегда въевшийся в подкорку боевой опыт сделал все самостоятельно. Соловьев, не задумываясь, щелкнул предохранителем и прижался к углу, приняв положение для стрельбы с колена.
— Андрей, не надо! — попыталась остановить его Вера.
— Не волнуйся, соловьи не утки, в них не стреляют! — Андрей, как мог, ободряюще улыбнулся и упер приклад в плечо.
Там, где раньше холл плавно переходил в застекленную оранжерею, теперь играл клубами дыма ветер. За одной из колонн, подпирающих потолок вестибюля, залег Сноровский. Из окошка конторки администратора торчал еще один ствол. Двое охранников заняли позиции под лестничным пролетом, еще трое распластались прямо посреди холла. Для двоих из них — упавших навзничь — война, похоже, закончилась. Атакующих пока видно не было. Когда дым немного развеялся, а пыль осела, Андрей различил, что вдоль стены по направлению к бывшей оранжерее промелькнули несколько теней. Быстрее всех на появление подозрительных силуэтов отреагировал Иван Павлович. Он дал несколько коротких очередей и перекатился под прикрытие следующего столба. Ответная очередь выбила из первой колонны несколько фонтанчиков мелких бетонных осколков.
Брызги камня, запах пороха и пыль… Соловьеву это сочетание было знакомо до боли. Он без труда определил, откуда ведется ответный огонь, и вступился за Сноровского парой коротких очередей.
Андрею хотелось верить, что во врага он попал, но интенсивность огня из оранжереи от этого не снизилась. Она даже, наоборот, возросла настолько, что Соловьев был вынужден отпрянуть за угол.
— Дай-ка, — потребовал Феликс, отстраняя Андрея от дверного проема.
Заняв его место, Сошников отвел в сторону прямую руку и резко забросил внутрь оранжереи какой-то зеленоватый мячик. Скакать по вражеским тылам мячик не стал. Пол и стены снова вздрогнули, по барабанным перепонкам ударила упругая волна сжатого воздуха и грохочущего звука, а из окон посыпались остатки стекол.
— Сошников, твою мать! — грубо рявкнул Иван Павлович. — Кто тебя учил бросать гранаты через головы товарищей?! А если бы не добросил?!
— Добросил же, — ответил Феликс, отнимая у Андрея автомат.
Сообразив, что первая атака отбита, Соловьев вернул оружие владельцу и притянул к себе Веру. Она была перепугана до смерти, но уже не так бледна, как в первые секунды боя.
